Студент Кантемиров уже сдал зачёт по философии на первом курсе университета и знал, что антагонизм — это непримиримое противоречие, характеризующееся острой борьбой противоположных сил, тенденций.
Например, классовый антагонизм был между пролетариатом и буржуазией. В данное время и в данном месте вместо пролетариата и буржуазии выступали пехота и танкисты. Пролетариатом Советской Армии оказались логично мотострелки, а «бронелобые» всегда считали себя классом выше: «Не пыли, пехота…» Красные погоны против чёрных…
Задержанный прапорщик-мотострелок быстро почувствовал «непримиримое противоречие, характеризующееся острой борьбой противоположных сил, тенденций…» своей спиной, когда, после вывода в туалет, по исключительно субъективному мнению нового караульного сержанта, слишком вальяжно заходил обратно в камеру.
Толчок приклада автомата ускорил возвращение арестанта в родную «хату». Тимур даже оглянуться не успел, когда за ним с громким стуком захлопнулась металлическая дверь.
Вот тебе и братская дружба родов войск Советской Армии… В тюрьме — всё, как в тюрьме!
Ещё вчера вечером начальник войскового стрельбища Помсен, оставляя в домике свои портупею и фуражку, переложил из кармана кителя в ХБ пару банкнот по пятьдесят социалистических марок. После толчка прикладом в спину сиделец вынул своё богатство, аккуратно скатал банкноты в тонкие трубочки, разулся и спрятал деньги в носки.
Бережёного аллах бережёт…
* * *
По прибытию в полк майор Яшкин приказал соединить его с Особым отделом штаба армии и доложил полковнику Полянскому о результатах своей поездки. Полковник ещё раз отметил оперативность майора, сообщил, что генерал-лейтенант Потапов уже в городе и примерно через минут сорок они оба будут в комендатуре. Полянский приказал майору прибыть в кабинет коменданта гарнизона.
Коротко ответив: «Есть», майор задумался — делиться или не делиться с новым командиром полка добытой информацией? С подполковником Григорьевым данный вопрос не стоял бы в принципе. Да и не поехал бы особист на стрельбище без прошлого командира полка. Старшие офицеры обязательно начали бы вместе разруливать возникшую ситуёвину — каждый со своей стороны.
Яшкин не только тащил службу, майор не был гнилым человеком. Поэтому спустился на первый этаж, аккуратно постучал в дверь кабинета командира мотострелкового полка и заглянул внутрь.
Подполковник Болдырев проводил экстренное совещание с комбатами, заметил начальника особого отдела и махнул рукой, приглашая в кабинет:
— Проходите, товарищ майор. Мы заканчиваем. Буквально пять минут.
Нормальный подход. За дверью не оставил, уже хорошо. Хотя, сегодня в этот прекрасный воскресный вечер, когда без объявления тревоги поднялся весь гарнизон, игнорировать контрразведку было бы верхом самодурства. После показа по западному телевидению сбежавших солдат, поисковую операцию свернули, а разведчиков и регулировщиков, к их великому огорчению, вернули в «зимние квартиры».
Информация о побеге двух прибалтов в ФРГ быстро разлетелась по воинским частям, выходной вечер превратился в дурдом вселенского масштаба: полетели звонки и понеслись посыльные с требованием прибыть в часть всему составу офицеров и прапорщиков. На всякий военный случай — помозолить глаза командиру и заодно проверить своих бойцов на предмет злостного умысла рывка на Запад.
Нет ли ещё желающих выступить с речью по западногерманскому телевидению?
Болдырев за пару минут свернул сходку, отпустил комбатов и интеллигентно обратился к начальнику особого отдела полка (всего лишь с одним подчинённым):
— Слушаю вас, товарищ майор?
— Товарищ подполковник, я бы вначале хотел уточнить — вы успели познакомиться с прапорщиком Кантемировым?
— Командир полка представил прапорщика, показал полигон и дал начальнику стрельбища отличную характеристику. А сегодня утром, когда мне доложили о ЧП на стрельбище, я вообще ох… очень сильно удивился… Не мог так Григорьев ошибиться в человеке…
Болдырев замолчал и от избытка чувств встал и подошёл к окну. За стеклом мотострелковый полк выглядел, как муравейник во время пожара. Вот ЧП так ЧП… Одно радует — свои бойцы все на месте.
Майор отметил про себя, что подполковник не отстраняется от своего подчинённого, не клеймит позором всех прапорщиков Советской Армии и не пытается перевалить вину на своего предшественника. Воспитал мол, подрастающее поколение, а новому командиру полка — расхлёбывай… И это было нормально.
Начальник особого отдела мотострелкового полка решил тоже поступить по нормальному:
— Товарищ подполковник, в этом ЧП не так всё просто…
Яшкин посмотрел на часы. Командир полка с удивлением взглянул на начальника особого отдела полка. Что может быть сложного в совместной пьянке прапорщика с солдатами, переросшей в драку?
Майор спокойно поднял голову и перевёл взгляд на подполковника, с которым ему предстояло служить ещё минимум два года, и сказал:
— Примерно через полчаса генерал-лейтенант Потапов вместе с полковником Полянским, это начальник особого отдела штаба армии, будут говорить с вашим прапорщиком в кабинете коменданта гарнизона. И я бы сейчас посоветовал вам, не теряя времени, выдвинуться со мной. И ещё один дружеский совет — оставьте свою машину в части, поедем на моей. Так надо.
Старший офицер тут же молча встал, убрал документы в сейф и посмотрел на майора. Надо так надо! Майор улыбнулся, и два нормальных мужика из одной воинской части, но с несколько различных служб, выехали из ворот КПП в сторону исторического немецкого каземата.
Командир полка непривычно сидел на заднем пассажирском сиденье и размышлял над сильно волнующим вопросом — почему так необычно начинается его служба в ГСВГ?
Комендатура с гауптвахтой располагались ближе к мотострелковому полку, и когда Потапов с Полянским появились в кабинете коменданта, ранее прибывшие гости успели занять огромный кожаный диван и вели глубокомысленную беседу с хозяином кабинета о саксонской погоде. О деле пока никто не говорил. Решили дождаться командиров. Да и зачем бежать впереди танка?
При входе генерала подполковник Кузнецов вскочил со своего места за столом и подал команду:
— Товарищи офицеры!
Потапов только махнул рукой — да сидите, не до церемоний — и с интересом взглянул на гостей коменданта: с майором Яшкиным генерал был знаком, а подполковника Болдырева до этого видел только один раз, когда новый командир мотострелкового полка представился по прибытию на новое место службы.
Генерал и офицеры поздоровались, а Потапов поинтересовался, пожимая ладонь Болдыреву:
— Забыл, как вас по имени-отчеству?
— Александр Сергеевич, товарищ генерал-лейтенант.
— Михаил Петрович. Будем ещё раз знакомы.
Подполковник в недоумении присел на диван. Если сам генерал-лейтенант, уходящий с повышением в штаб группы войск, уточняет твое имя-отчество — это уже многое значит в этом непростом армейском мире. Что здесь происходит?
А генерал-лейтенант просто и быстро сделал логичный вывод по поводу нового командира мотострелкового полка — молодец, не отсиживается в кабинете, рвётся в бой, пытается сам выяснить обстоятельства ЧП в своей части и быстро разобраться с подчинёнными. Нормальный командир полка…
Потапов присел на стул, на котором ещё час назад сидел задержанный прапорщик, и обратился к хозяину кабинета:
— Филиппыч, а у тебя случайно кофе нет?
— Михаил Петрович, весь мой кофе Кантемиров выпил.
Генерал удивлённо посмотрел на подполковника. Все офицеры повернули головы в сторону представителя армейской правоохранительной системы. С какого хрена, комендант гарнизона вдруг начал угощать задержанных своим кофе?
Кузнецов вздохнул и объяснил свои действия:
— У прапорщика голова сильно болела после удара, — секунду подумал и добавил. — Кантемиров, конечно, напорол горячку, но он свой.
— И что, нашему боксёру хорошо приложили? — вдруг заинтересовался вопросом бывший командующий 1 гвардейской Танковой Армией.
