Живодер уставился на меня немигающими глазами и, подозрительно ища то ли участия, то ли поддержки, а может быть, просто изучая, как любопытное пестрое насекомое, неспособное к его уровню миросозерцания. Но здесь очень некстати зычно икнул из-за его спины космонавт и изрек нечто следующее:
— С вами невозможно не согласиться, дорогой коллега, — начал он, глядя в потолок, словно перенесясь на разбор очередного космического полета. — Мне очень, к примеру, нравится очередной лозунг: «За коммунизм с человеческим лицом». Но ведь это бесполое лицо никак не подразумевает, опять же, никаких различий. Это лицо, а чье оно — не ясно.
Изобретатель флагов рыхло рассмеялся, точно расколдовывая свое мудреное название.
— Фома, что вы думаете по этому поводу? — вставил Григорий Владимирович.
— Я думаю, что в любом случае не человек мера всех вещей, а его желание.
— Вы еще чего доброго скажете нам сейчас, что счастливы? — спросил изобретатель флагов, снова засекречиваясь всем своим видом.
— Конечно, и счастье мое заключается единственно в моем хотении. Чем большего я желаю, тем я счастливее и тем больше времени, пространства вмещаю в себя при этом. Ведь и время и пространство — это побочные продукты наших желаний.
— У вас породистые мысли, это радует, — сказал первый заместитель министра.
— Это настораживает, — парировал космонавт, нервно вздернув опаленную бровь.
— Разумеется, и то и другое, ведь я язычник. Все монотеистические религии современности непременно сходятся в одном: в обуздании желаний верующих, в подчинении их абсолюту. А мое древнее первоприродное язычество, напротив, предписывает распалять свои желания, тем их совершенствуя. Таким образом, из желаний я создаю систему ценностей, возводимую в культ, и в результате имею желаемое счастье, ничем не ограниченное. Счастья нет в повиновении — оно в необузданности, которая и рождает породу.
— Вы формулируете как основатель новой философской доктрины.
— Да, с той лишь разницей, что я адепт старого, как мир, арийского мировоззрения. Потому что философ, не нашедший дороги к счастью, — самый опасный вредитель рода людского. Философия — это не средство объявления действительности, это средство наступления на нее. Если же философия уводит в сторону от счастья, она вредна. Основное преимущество язычества — это его универсальная здоровая простота.
— Прекрасно, я не жалею, что заключил с вами контракт, — заявил Григорий Владимирович, хлопнув в ладони, как тренер легко выигравшей команды, и встал с кресла. Все поддались долгожданному движению. Кто направился мыться, кто вновь устремился в парную, а я ухватил за руку изобретателя флагов.
— Скажите, пожалуйста, как понять ваше занятие? Живодер, космонавт, заместитель министра — это понятно, но ваше?..
— Ну, положим, живодер не настоящий, он всего лишь разделывает туши животных на бойне. Космонавт тоже уже бывший, потому что в таком виде ему на высоту более одного метра над поверхностью мирового океана лучше не подниматься из соображений сохранения престижа нашей космонавтики. А вот мы с Григорием Владимировичем настоящие, это верно, — сказал изобретатель, ласково-ехидно улыбаясь старческим лицом и демонстрируя зубы, сильно стертые друг о друга в неистовом многолетнем полемическом задоре. Неровные островки возрастной пигментации, рассыпанные по его телу, нехотя расстающемуся с жизненными соками, очень шли к его занятию.
— И все же? — не унимался я.
Он не без кокетства отложил пластмассовый тазик, державший на бедре, будто состарившаяся натурщица, и, вертя веретенообразные пальцы, принялся объяснять мне, как нечто само собой разумеющееся и крайне утомительное для повторений:
— Флаги, гербы и прочую государственную символику для всех стран мира изготавливает моя фирма. Причем занимается этим довольно давно, и…
— Не может быть. Это чушь какая-то!!!
— Молодой человек, прежде чем ерепениться и дерзить старшим, лучше возьмите по очереди флаги и гербы всех государств мира и сами убедитесь в том, что они сделаны рукой одного и того же мастера и несут на себе характерные признаки одной фирмы. Клеймо, так сказать. Присмотритесь-таки уже своими остренькими смышлеными глазами, и все увидите сами. А потом уже начинайте спорить. Да, ну ладно, простите старика. Я, как вы, молодые, долго париться не могу, пойду мыться, а то мне опять срочную работу подбросили. Опять где-то революция произошла. Одна радость — страна захудалая, можно из-за нее и не убиваться. Отправлю им наш стандартный комплект заготовок, а там всякие цветочки, ленточки да веточки в народном вкусе они уж как-нибудь сами дорисуют. Верно? Вот и я так думаю. Ну ладно, — и он ушёл на своих сморщенных, козлиных ножках, по-старчески напевая под нос какую-то бравурную несуразицу.
— На цветном телевизоре, оказывается, и чернота чернее выглядит, чем на черно-белом. Вот ведь интерес в чем, а? — громко сказал космонавт, обращаясь к самому себе, будучи увлечен беснующимся космическим варьете на огромном экране телевизора, и, кажется, совершенно перестал икать от снизошедшего озарения.
Уже на улице после бани с ошпаривающим чувством обворованного я с удовольствием потер края блокнота.
В двух его цветах заключен основной ответ на вопрос:
Как победить Утопию?
Сталкиваясь с действительностью, наш разум иной раз дарует потрясающие по бесценности философские обобщения. Так было и сейчас.
Чего хочет мой дух?
Максимального раскрепощения, эмоциональной автономии, этической неуязвимости.
Что мешает мне?
Извечное патологическое напряжение в области совести, которое замкнуто в своей сущности и не поддается нападкам разума. Человек издавна испытывает напряжение в области совести. Но ведь совесть — это чужеродное тело в естественной духовной самости человека. В то время, как весь внутренний микрокосм человека является его личным достижением, следствием его жизненного опыта, борьбы, волнений, надежд, падений, триумфов и озарений, совесть на фоне всего этого — явление сугубо инородное, ибо она продукт чужих рук, в том числе и нечистых. Наша совесть — это не наше изделие, она есть следствие воздействия массовой культуры, идеологии, морали, религии, средств информации.
Единственное назначение совести — угрызаться.
Посему, априорно чужеродная совесть — энергетически вредное образование, безвозмездно поедающее силы и волю человека, его бесценное время жизни. В совести самое ужасное то, что с технической точки зрения она устроена как элементарный черный ящик: имеешь сигнал на входе, сигнал на выходе и совершенно не представляешь, как она функционирует внутри. Просто работает и все, она принуждает. И твоего образования всегда не хватает, чтобы понять, как именно она работает. Пора прекратить это антропоморфное безобразие и сделать открытую операцию на совести. Как человек, обладающий неким вкусом и эстетическим темпераментом, давно мечтаю изобрести дезодорант против всех видов пропаганды: запах от нее всегда исходит просто невыносимый.
Итак, чтобы снять напряжение на границе чужеродной совести и естественных тканей человеческой самости, нужно физически уничтожить все инородное, нечистое и на этом месте создать свою частную собственность — свою новую совесть, свое ленное владение. Совесть есть производная от человека, но никак не наоборот.
Моя совесть
Частное владение
ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН
Все внутри человека должно принадлежать ему на правах пожизненной частной собственности: вера, воля, судьба, интеллект, совесть, надежда, творчество — все это органически вытекает из сущности человека, и ни одно из этих понятий не способно проникнуть в жизнь до его появления. Инородная совесть неизбежно ведет к бесполезной совестливости, а та рождает неспособность к самостоятельному осознанному действию. Внутренняя свобода от «вины», «греха», «долга» и иных догматов, которыми нас снабжают, даже не поинтересовавшись, идут ли они нам, — это первый шаг к созданию нового совершенного Человека, которого и задумал Бог в мгновения отдыха, душевной щедрости и чистоты помыслов. Верховному Творцу никогда не пришло бы в голову тратить время и силы на создание пассивного трусливого кролика. Бог творил героя, а герои не бывают ни отрицательными, ни положительными. Они либо есть, либо их нет. Бог творил Человека как помощника, но не как обузу.
Человек — это элементарное приспособление для достижения сверхчеловеческих целей.
У человека нет другого выхода кроме как быть и непременно быть победителем, ибо это заложено в его сущности. Быть не как все, а быть лучше всех — вот основной физиологический закон Человека.
«Идя по следам Христа, по следам Будды, по следам Кришны, вы не станете Христом, Буддой или Кришной. Вы должны найти свой собственный путь, свою собственную дорогу».
