Дариус морщится от боли, пока поднимает руку, чтобы затемотодвинуть кудри у виска. Там красуется маленькая метка, которая блестит слабым сиреневым цветом.
— Что это? — приблизившись, начинаю ее рассматривать.
— Это личное клеймо, — уныло отзывается Даруис. — Магическое клеймо, которое обязывает раба ни при каких обстоятельствах не наносить боль Лилит и королю Бруно.
Метка едва заметна. Фиолетовые линии бледно сияют, показывая пентаграмму с какими-то символами. Я собираюсь прикоснуться к ней, но Дариус опускает волосы.
— С тех пор я являлся командующим отряда Вампиров. Меня воссоздала Лилит, существенно расширяя возможности дозволительного, — с досадой произносит он. — А все прочие члены отряда Темных рыцарей постепенно становились моей семьей.
В комнате повисает глухое молчание. Через какое-то мгновение распахивается дверь. В комнату заходит эльф, аккуратно опуская холщовый мешочек на стол, ставя рядышком тару и ступу. Я благодарю его и начинаю рассматривать, что он смог раздобыть.
— Так… ты правда не знаешь, из чего именно сделан осколок? — интересуюсь я.
— Никто не знает, — сухо бросает вампир, — кроме Лилит и Бруно.
— Что ты почувствовал, когда понял, что в тебе течет другая магия?!
— Неземное величие. Необъятную силу. Головокружительную быстроту. Магическое исцеление, –– стремительно перечисляет вампир. — Ты лучше проявляешь находчивость в пространстве, резвее обучаешься. Как изъяснялась Лилит, осколок делается частью тебя… Так и есть. Осколок не дает погибнуть в бою, скоро заживляет раны.
В таре перемешиваю ингредиенты, которые приятно пахнут. Приходится толочь травы левой рукой, что выходит не особо хорошо.
— И после этого всего тебя прогнали? Это очень странно…
— Не важно, — гаркает клыкастый. — Важно то, что я жажду мести!
— Мести за что?
— За то, что меня изгнали из дома…
Я прекрасно понимаю его, потому что сама стала сиротой. После того, как ощутила себя брошенной отцом, моя жизнь без остатка перекувырнулась с ног на голову.
— Сколько тебе было, когда забрала Лилит?
— Тебе сказать подлинный возраст, или те даты, когда я перерождался?
Вопрошающе смотрю на вампира. “Ну и язва же он!” — размышляю про себя и говорю.
— Давай, снимай рубаху, — помешиваю аккуратно мазь в таре, чтобы та не засохла.
— Это обязательно?
— Да, — шиплю на него в ответ.
— Само зарастёт, как и всегда…
— В тебе нет осколка, — напоминаю ему. — Так что снимай рубаху!
— Может быть, я еще и портки должен снять, пуговка?
— Нет уж, оставь их при себе! — требую я и отворачиваюсь. Раздаётся цоканье языка, а после шелестение. Я поворачиваюсь и охаю. На накаченной спине вампира нет ни одного места, где не было бы больших рубцов. Большая гематома на левой лопатке синеет на глазах. Правому боку тоже досталось. Я подступаю к Дариусу и, тихо вздохнув, начинаю аккуратно наносить мазь на синяки.
— Ай, — восклицает тот, отчего я подскакиваю.
— Больно?
— Нет, глупая! — фырчит тот. — У тебя руки ледяные!
— Придурок!
Мазь сразу же обезболивает гематомы, о чем я знала всегда. Бережно наношу зеленую жижу, нежно втирая ее в кожу. На одном чрезвычайно глубоком рубце замедляю руку. По-видимому, это свежий шрам, который он получил совсем недавно. Прикасаюсь пальцами, едва касаясь до кожи, и провожу по нему. “Сколько боли ему пришлось выдержать?” — вопрос железным гвоздем разрывает душу, оставляя после себя горестный вкус безутешной печали.
— Откуда у тебя эти раны?
Вампир помалкивает, очевидно не желая отвечать на вопрос. Я переключаюсь на правый бок, опускаясь на корточки. Мази остается много, поэтому не жалею ее и круговыми движениями втираю в кожу вампира.
— Они были получены до того, как меня прихватила Лилит.
— Собственно так в тебе вырабатывали военный дух?
— Угу, — мычит парень, немного морщась.
Покончив со спиной, я перехожу к его разбитому носу и губе. На ребрах видимые колотые раны, а на кубиках живота красуется неравномерно затянувшийся огромный рубец. Вампир глядит на меня исподлобья, напрягая мышцы рук. Я поджимаю губы и опускаюсь к парню.
— Почему ты сказал, что отряд был твоей семьей?
Вампир глядит в сторону, чтобы не сталкиваться со мной взглядом. “Быть может, это к лучшему…” — твёрдо решаю про себя.
— Когда отряд только был подобран, то мы частенько зависали в громадном холле. Бруно выстроил его специально для нас. Тогда я, еще не привыкший к такой свободе, почти ни с кем не переговаривался. Появился Марк, оборотень, — уточняет парень, вскидывая на меня глаза. Я замечаю, что мази не осталось, а для ран нужно второе лекарство. Отхожу к столу, чтобы взять его. — Он был первым, кого изготовила Лилит. Вырастила его, как своего младшего брата. Лилит всегда заботилась о нем больше, чем обо мне.
— Ты был вторым, кого она захватила? — растирая две травы и, капая магическое масло, продолжаю размешивать лекарство.
— Да. Но… как ни странно, я мало с кем контачил.
Я умолкаю и доделываю средство, быстро возвращаюсь к Дариусу. Он смотрит на меня чарующим взглядом, отчего мне становится неуютно. Под натиском его глаз чувствую, как внутри рождается смущение. “Чего он это?” — тревожная мысль пролетает в голове. Касаюсь скомканным бинтом раны на носу вампира, отчего парень морщится.
— Позже, — продолжает Дариус, — мы с ним были на задании. И ни раз. Потому что, пока Лилит адаптировала новоиспечённого рыцаря, на нас спускалось все остальное: битва, государственная защита, основание внутренних войск. И как-то помаленьку я сдружился с этим парнем. А позже… — Дариус замолкает на долю секунды. Но я спокойно продолжаю наносить лекарство, которое, по-видимому, излишне щипет рану.
— Хватит! — выкрикивает тот, отстраняя меня рукой и хмуря брови.
— У тебя на спине сотни шрамов, а ты не можешь стерпеть обычное лекарство от ссадин? — с глумлением произношу я. Дариуса, кажется, это задевает, поэтому, фыркнув, он дает завершить обработку раны.
— Потом он меня спас. Я влетел под орду орков. Эта война развязалась уже как двадцать лет назад. Они хотели захватить половину земель Королевства Остывших Морей, но король Бруно отослал нас в горячую точку. Мы разделились, чтобы взять в кольцо орду, однако из-за вмешательства Шамана между нами быстро образовалась пропасть.
— Между кем? — переспрашиваю я, взяв со стола чистые бинты.
— Между мной и моей армией вампиров. Это нерушимая стена не давала перелететь через нее, на мою сторону. Время шло на секунды, и я окончательно решился ненадолго задержать их на своей стороне.
— И Марк пришел к тебе на помощь? — приступаю к второму этапу обработки ран, нанося уже ту мазь, которую наносила на синяки.
— Да. В самый существенный момент, когда я лежал и думал, что погибну… Марк протянул свою руку помощи.
— Почему он не смог убедить Лилит не выгонять тебя из отряда? — не выдерживаю я и спрашиваю, переходя на последнюю рану на лице вампира. Губа припухла, а на алой коже засохла кровь.
— Тебе не понять, — сообщает он. — Да и мне тоже…
— Раз вы были такой крепкой семьей, почему никто не вступился за тебя?
Вампир ничего не отвечает. Мне кажется это достаточно странным. Но, быть может, он решил ответить молчанием по одной причине: ему чрезвычайно больно об этом говорить.
— Сейчас не двигайся, — командую ему и замечаю краем глаза, как Дариус пристально глядит на меня. Я начинаю волноваться. Чувствую, как сердцебиение учащается, а во рту пересыхает. Неприметно проглатываю тягучую слюну стеснения и принимаюсь обрабатывать его губу. Вампир первый раз дергается, приоткрываю свои тонкие губы.
— Терпи, — шепчу ему, сама того не замечая. Румянец на моих щеках, по-видимому, привлекает внимание вампира. Он буравит меня взглядом, практически не моргая.
— Да что ты знаешь о терпении? — едва слышно проговаривает он, обжигая мое лицо своим теплым дыханием. От этого мне делается дурно… Голова кружится, от переизбытка эмоций, которыми захлебываюсь, как рыба на суше.
