– Ты знаешь, козел, на кого ты вчера наехал? Знаешь, кого ты раздел? Ты раздел мою сестру, тварь!
– Козел! – поддакнул Леша и ударил его по печени.
Парень согнулся, а из двери опять выскочил его отец. Теперь уже с напильником в руках. Размахнувшись, он ударил стоявшего рядом с ним Лешу по лицу. Взмахнув руками, тот упал на Глайзера.
Гера свалил мужика с ног и стал избивать его. Мужик быстро обмяк.
Леша поднялся с пола и, обхватив голову руками, выругался. Его правая щека была изодрана напильником, а вся одежда перепачкана кровью.
Глайзер прижал Павла к стене. Гера сказал:
– Может, не будем его к тебе везти? Пусть Рустам сюда приедет.
– Да, – согласился Макс и затряс парня. – У тебя есть телефон?
– В коридоре, – глухо сказал Павел, сплевывая кровь.
Глайзер переступил через отца Павла, который начал приходить в себя, и зашел в квартиру.
Из-за соседской двери напротив раздался испуганный старческий голос:
– Прекратите, сволочи! Я сейчас в милицию позвоню!
Я подошел и с размаху ударил ногой по двери. Причитания сразу прекратились.
Отец Павла поднялся.
– Спокойно, – надвинулся на него Гера. – Твой сын вчера ограбил и чуть не изнасиловал девушку. Сейчас приедет один человек, и будем решать эту проблему.
Мужик заметно сник. Из комнаты вышел Глайзер.
– Через пятнадцать минут, – коротко сказал он.
Но Рустам приехал даже раньше – минут через десять. Ни с кем не поздоровавшись, он подошел к Глайзеру и, указав на Павла, полуутвердительно спросил:
– Этот?
И без дальнейших разговоров вошел в квартиру. Гера потащил Павла за ним.
– Пацаны, спасибо, – сказал Макс Леше и мне. – Спасибо. Вы можете уже идти. Помогли, еще раз спасибо. Ты, Леха, наверное, щеку зеленкой замажь или антисептиками какими. Этот дебил, конечно, за это тоже ответит. Все, идите, вечером увидимся.
– Ты себе лучше зеленкой что-нибудь замажь, – хмуро улыбнулся Бельмуд. – Ладно, до вечера.
Спустившись по лестнице на улицу, мы вдохнули свежий воздух и немного постояли, глядя на проезжавшие машины. Серый, видимо, уже уехал.
– Иди домой, Леша, – сказал я, – тебе действительно нужно пластырь наклеить.
– Да ладно… Поздравишь Катю сегодня от меня.
– Поздравлю. Счастливо.
Я проводил его взглядом. Вернусь от Кати – обязательно позвоню Глайзеру, узнаю, чем все кончилось. Хотя и так все понятно…
На Южном рынке я пробыл минут двадцать. Маленький прилавок в его дальнем конце был до отказа забит плюшевыми игрушками. Я равнодушно взглянул на них и увидел того самого розового медведя, которым восхищалась Катя. Стоил он недешево, но я все равно его купил.
Схватив его за загривок и чувствуя себя немного неуютно, я сразу пошел к Кате.
На автобусной остановке ко мне привязалась цыганка.
– Слышь, красивый, угости сигареткой…
– Иди отсюда, – процедил я.
Она схватила меня за руку.
– Ты куда-то спешишь. Не ходи туда, плохо закончится.
– Что плохо закончится? – сердито спросил я.
Цыганка пожала плечами:
– Возвращайся домой.
– Да отстань от меня! – воскликнул я и впрыгнул в подъехавший автобус. Цыганка осталась на месте, качая головой, а я не стал забивать себе этим голову.
Вскоре я был на месте. Остановившись у калитки, я спрятал медведя за спину и открыл дверь. Во дворике, на скамейке, сидел незнакомый мне парень, раздетый до пояса.
– Что надо? – спросил он, выкидывая сигарету.
Я опешил, но он сразу сменил тон.
– Ты Омар, что ли? Ну, проходи.
Из комнаты громко доносилась музыка. Я вошел в дом.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
22 августа 1999 года, воскресенье
РАССКАЗЫВАЕТ АНДРЕЙ ШОРОХОВ (ЩОРС)
Я наконец решил пригласить Лилит к себе. Отец в Николаеве, мешать никто не будет. Постараюсь устроить что-нибудь романтическое, со свечами и тихой музыкой. Как же давно я не делал ничего подобного! Главное, чтобы получилось не так, как в прошлый раз.
Насвистывая мотив песни про снегирей, которую пели ненавистные мне «Иванушки», я позвонил Лилит. Как я и ожидал, она сразу же согласилась.
До вечера было еще далеко, и мне не хотелось пока ничем заниматься. Разве что наклеить портрет Че Гевары, который я вырезал вчера из журнала, на стену, в свою «галерею». Разместив его между портретами Махно и Щорса, я отошел на шаг, оценил и остался доволен. Из самого угла на меня угрюмо смотрели Чапаев и Колчак.
Но все равно я маялся от безделья. Бывают такие дни, когда вроде бы и работа есть, да только делать ничего не хочется. Сидишь и тупо смотришь в потолок, не получая от жизни никакого удовольствия.
Пересилив себя, я снова подошел к телефону и набрал номер Омара. Минуты две я внимательно слушал длинные гудки, а затем положил трубку. Его совершенно очевидно не было дома. У Кати сегодня день рождения, наверняка он уже у нее.
Я закурил сигарету, и тут зазвонил телефон. В трубке раздался бодрый голос Леши:
– Привет.
– Привет. Что делаешь?
– Только что вернулся. Вчера сестру Глайзера раздели, и мы ездили искать этого урода.
– Нашли?
Леша хохотнул:
– Нос и ребра ему точно переломали. А сейчас Рустам с ним разбирается.
Я присвистнул.
– Заходи ко мне, расскажешь. Кто еще был?
– Омар и кореша Глайзера – Белый и Гера. Ну, может, зайду чуть позже. Давай.
Мне захотелось есть. Сделав на скорую руку омлет, я только собрался приступить к еде, как кто-то позвонил в дверь.
– Кто?
– Это Денис. Есть дело.
– Подожди, – пробурчал я, открывая дверь. – Заходи. У меня еда остывает.
– Нет-нет, – замотал Шольц головой. – Меня ждут. Я просто зашел предложить тебе где-то прогуляться.
– Не хочу, – зевнул я. – А что ты хочешь?
Денис улыбнулся, и только тут я обратил на него внимание. Он сиял и раздувался от счастья, как первомайский воздушный шарик, готовый улететь на небеса. Таким мне его раньше видеть на приходилось.
– Я хочу тебе кое-что рассказать, – радостно начал он и после театральной паузы произнес:
– Андрей, я влюбился в прекрасную девушку! И она тоже любит меня!
Я немного опешил, а затем с чувством пожал ему руку, хотя мне почему-то стало грустно.
– Очень рад, дружище. Когда ты нас познакомишь?
– Она ждет меня внизу. Поэтому я и хотел, чтобы ты вышел и мы сходили куда-нибудь втроем.
– Почему же ты оставил ее внизу? – удивился я.
Денис пожал плечами.
– Шольц, ты осел, – искренне сказал я. – Иди позови ее.
Через минуту он вернулся с девушкой. Она была симпатична, но не в моем вкусе. Высокая и худощавая, а мне больше нравятся наоборот. Не толстые, разумеется, но чтобы фигура была пышной. Как у Лилит.
– Это Аннушка.
– Очень приятно, – сказал я, поцеловав ее руку. – Заходите.
– Мыне тоже, – произнесла девушка. – Денис мыного разказывал про тибя.
Я чуть не поперхнулся. Она разговаривала так же, как и младший брат моего знакомого, страдающий умственной отсталостью, олигофренией. Я растерянно посмотрел на Шольца, но тот по-прежнему счастливо улыбался.
– Ага, – сказал Денис, целуя ее в щеку. Мне стало не по себе.
– Проходите, – нерешительно пробормотал я, чувствуя, что покрываюсь красными пятнами.
Аня прошла в гостиную, а Дениса я схватил за рукав и тихо сказал, стараясь подбирать слова:
– Послушай. Извини, но почему она так разговаривает?
Шольц посерьезнел и простосердечно ответил:
– Я забыл тебе сказать. Аннушка – глухонемая. То есть уже не совсем, ее научили разговаривать. Пока, конечно, не очень хорошо, но ты не обращай внимания, ладно? Она и так слишком стеснительная.
– Ладно, – деревянно произнес я.
Они сели на диван и смотрели на меня. Повисла неловкая пауза. Мое красноречие, которым я не обделен, вмиг куда-то исчезло.
– И давно вы познакомились? – натянуто спросил я.
– Двадцать шестого июля, – гордо ответил Денис. – Почти месяц назад.
Почти месяц! Вот это да, никак не мог подумать, что Шольц может скрывать такие вещи целый месяц. И ведь, похоже, об этом, кроме меня, еще никто не знает.
– Аня, ты очень красивая, – четко артикулируя, произнес я, вернувшись, к счастью, на проторенную дорожку. – Я очень-очень рад, что именно ты стала его девушкой. Мне очень приятно смотреть на вас, особенно на Дениса – он просто светится от счастья!
Ане понравились мои слова, и я собрался продолжать в том же духе, но в дверь снова позвонили. Гадая, кто это, я открыл ее и увидел на пороге Бельмуда с разбитым лицом.
– Леша, слушай, – невнятно сказал я, вытолкав его на лестничную клетку. – Там это… Пришел Шольц с подругой; представляешь, у Шольца – подруга! Только она вроде глухонемая. Ты вот что – не бузи.
– Хорошо, – произнес Леша, внешне ничуть не удивившись. Он всегда считал Шольца слегка ненормальным.
– Вот, – стараясь улыбаться, промолвил я, кивая на Бельмуда, – это Леша. А это Аня, девушка Дениса.
Заметно было, что Шольц напрягся, не без оснований ожидая от Бельмуда какого-нибудь неосторожного слова, способного очень обидеть Аню.
