– Китти? – спросил Аарон.
Китти побледнела. Нервно сглотнув несколько раз, она посмотрела Аарону в глаза и шепотом ответила:
– Я за то, чтобы ничего не сообщать.
– Что? – не выдержала Лана.
Китти мельком посмотрела на нее и отвела взгляд.
– Итак, у нас четыре голоса за то, чтобы властям ничего не рассказывать, против двух, – подытожил Аарон. – Значит, решение принято.
Лана с силой стукнула по столу, отчего тот пошатнулся.
– Нет! – Все уставились на нее. – Так нельзя! – Лана посмотрела на всех членов команды, потом на Китти. – Поверить не могу, что тебе…
– Лана, – перебил ее Генрих, – это голосование. Демократия. – Он говорил спокойно, но твердо. – Всем нам трудно, однако мы сделали выбор. Решение принято.
– Но это неверное решение! – Лана шумно выдохнула, ладони соскользнули со стола, оставив влажные следы.
Здесь, в сотнях километров от суши, казалось, будто они попали в какой-то параллельный мир, где законы изменчивы и честность – не самое главное.
– Это что такое было, черт возьми? – крикнула Лана, как только они закрыли за собой дверь в каюту.
Китти плюхнулась на койку, легла на спину и закрыла глаза.
– Не верится, ты проголосовала против меня!
– Я не голосовала против тебя, – ответила Китти без какого-либо желания спорить. – Я голосовала за то, что, с моей с точки зрения, правильно.
– Значит, скрывать смерть Жозефа – правильно? – возмутилась Лана. – Как, как ты могла принять такое решение? Ты же видела, Аарон строил из себя гребаного адвоката, чтобы переманить всех на свою сторону!
– Дело не в том, кто на чьей стороне. Каждый решает, как ему будет лучше.
– Лучше? – в ярости повторила Лана. – Для кого? Уж точно не для Жозефа. О нем даже никто не упоминает, словно его вообще не существовало. Такое чувство, что я одна скорблю по Жозефу и никому нет дела до того, что с ним случилось.
– Не одна, поверь мне, ты не одна скорбишь по нему, – твердо сказала Китти. – Но знаешь, чем я утешаюсь? Я думаю о его несчастных родителях, которые спокойно спали, когда Жозеф спалил их дом. Кто на такое способен? Он бы… – Китти замолчала, будто потеряла мысль.
– То есть из-за того, что Жозеф предположительно совершил в прошлом, теперь не важно, что он умер?
– Конечно, нет! – повысила тон Китти. – Я стараюсь мыслить прагматично: Жозеф погиб, и не стоит привлекать еще и полицию.
– Так ты думаешь, я этого хочу? И остальные так считают?
– Нет. Нет, мы так не считаем, просто Аарон говорит…
– К черту Аарона! Хоть он и капитан, он не должен принимать решения за нас.
– Он и не принимает. Мы сами сделали выбор, Лана.
– Вы сделали неправильный выбор.
Китти встала, она заметно напряглась.
– Разве? За столом было шесть человек, и четверо проголосовали одинаково. Так, может, не права ты? Это ты настраиваешь людей друг против друга и сама отдаляешься, а все ради чего? Ты не думала, что надо ценить мнение каждого?
– Аарон что-то скрывает.
– Извини, это ты умолчала о том, что заглядывала в записные книжки Жозефа. Это тебя он пытался поцеловать той ночью, а ты мне даже не сказала. Если кто здесь и скрывает что-то, так это ты, Лана.
Лана, кусая ногти, меряет шагами коридор.
– Лана?
Она резко поднимает голову. В дверях комнаты ожидания стоит Шелл, позади нее – Генрих. На Шелл мужской джемпер не по размеру, слегка прикрывающий загорелые ноги. Прошло восемь месяцев. Последний раз Лана видела их, когда со слезами на глазах пересаживалась с «Лазурной» на другое судно.
– С вами обоими все в порядке! – восклицает Лана.
Шелл подходит ближе, и девушки обнимаются. Лана вдыхает знакомые по яхте запахи: вода, топливо, едва заметный аромат абрикосового шампуня.
– Ты в Новой Зеландии… – Шелл будто не верит своим глазам.
– Я тут с тех пор, как ушла с «Лазурной».
Лана отходит назад. Генрих не обнимает ее, но говорит:
– Рад тебя видеть.
– Мы как раз идем к врачам на осмотр. – Кожа на внутренней стороне колена Шелл покраснела, там серьезный порез – будут зашивать. – Меня сбило с ног, когда мы наткнулись на контейнер. Зацепилась коленом за планку, – объясняет она.
Лана понимающе кивает в ответ, но на самом деле она ничего не понимает. В голове все путается под давлением мучающих ее вопросов.
– Что у вас произошло?
Стоя бок о бок, Генрих и Шелл рассказывают о случившемся, перебивая и дополняя друг друга. Шелл говорит, что все они были на палубе, когда яхта наткнулась на контейнер, и от удара их сбило с ног. Через пробоину в корпусе судно начало затапливать.
Бледнея, Генрих продолжает: Аарон послал сигнал бедствия, с помощью трюмных насосов они попытались справиться с потоком воды. По приказу Аарона члены команды избавились от лишнего груза, чтобы замедлить процесс затопления.
– Мы все выкинули за борт, – говорит Генрих. – Рюкзаки, подушки, еду, запасные веревки, доски для серфинга, рыболовные снасти, инструменты, книги, компьютеры – все. Сначала опустошили бак с водой, потом бак с топливом, даже начали сдирать сиденья и матрасы, лишь бы остановить поток, но вода все прибывала…
Генриху явно нужно выговориться, рассказать все в подробностях, чтобы избавиться от страха и ужаса последних часов. Он задает вопросы Шелл и даже Лане – хочет узнать, как развивались события на суше. Постоянно кивает, размахивает руками, иногда переходит на немецкий. Даже загорелый, он кажется каким-то бледным, словно часы, проведенные на спасательном плоту, выпили из него все соки.
Аарон пересадил всех на плот и сам сел последним. Впятером они смотрели, как море треплет «Лазурную», словно тряпичную куклу, и вся ее красота и элегантность уходят под воду.
– А Китти? – спрашивает Лана. – Что с ней?
Дрожащим голосом Шелл рассказывает, как плот подбросило на волне, и Денни, Аарона и Шелл смыло в море.
– Мы видели их совсем рядом, однако спасательный плот относило ветром так быстро…
Лана закрывает глаза и представляет, как из воды вытаскивают тело Денни – его нашли лишь из-за привязанного радиомаяка.
Не стоит задавать такой вопрос, но Лане нужно знать мнение Шелл и Генриха, ведь они, в отличие от нее, были там.
– Думаете, кто-то из них мог продержаться в воде так долго?
– Поиски продолжаются, – говорит Генрих. – Район прочесывают еще два судна.
– Да, их ищут, – подтверждает Шелл. Они знают, как трудно найти человека, оказавшегося за бортом. Все члены команды узнали это после того, что случилось…
Черной тучей между ними нависают мысли о Жозефе. Трое долго смотрят друг на друга. В их молчании: истина и воспоминания, пустые каюты и прижатые к глазам бинокли, поворот стрелы паруса, чтобы уйти от ветра, и голосование в тишине тесного салона.
В их глазах такой тяжелый груз прошлого, что в итоге каждый опускает взгляд в пол.
Хотя Шелл и Генриху и так сегодня пришлось несладко, надо предупредить их о сестре Жозефа. Эме Мелина где-то в этом здании, ищет ответы на свои вопросы.
– Лана, что такое? – спрашивает Шелл, подходя ближе. Похоже, Лану выдало выражение лица.
– Жозеф, – отвечает она, глядя то на Шелл, то на Генриха. – У него есть сестра.
– Сестра? – удивляется Шелл.
– Не может быть, – качает головой Генрих. – Он же сказал, что у него нет родных… Откуда ты знаешь?
– Она здесь. Ищет его.
Шелл резко бледнеет. Открывает рот, но не может издать ни звука.
– Здесь? – изумленно переспрашивает Генрих.
Лана кивает.
– Судя по всему, Жозеф отправил ей письмо, когда был на Филиппинах. Попросил встретить его в Новой Зеландии.
– Господи, – говорит Шелл, – она ведь думает, что он жив.
– Что ты ей сказала? – резко спрашивает Генрих.
– Ничего. Я не знаю, что сказать, – отвечает Лана.
Генрих переводит взгляд на Шелл.
– Черт. И что нам теперь делать?
Слышатся шаги.
– Прошу прощения? – подходит кто-то сзади.
Они оборачиваются.
– Это вы Генрих? – слегка улыбаясь, спрашивает женщина. – Я врач, мне надо сделать осмотр. Можно украсть вас на пару минут и убедиться, что вы целы и невредимы?
Поняв, что это медик, а не сестра Жозефа, Генрих заметно расслабляется. Он смотрит на Шелл и Лану, будто умоляя подсказать ему, что делать дальше.
– Иди, потом найдешь нас, – шепчет ему Шелл. – Мы что-нибудь придумаем.
Когда врач уводит Генриха, Шелл потирает лицо рукой. Коридор освещен лампами дневного света, и сейчас Лана замечает, какой изможденный у Шелл вид.
– Не верится, что у него есть сестра. Все это время она наверняка…
– Да, – говорит Лана. После продолжительного молчания она добавляет: – Нужно сообщить ей, что Жозеф мертв. Ты же понимаешь – она спросит, что произошло.
– Понимаю.
– Так что мы ей скажем? – спрашивает Лана.
– Даже не представляю, – ловит ее взгляд Шелл.
