Агония Иванова - Проощание с детством

— Да ничего. Хреново мне, — поделилась она.

— Почему? — Маринка посмотрела на нее своими добрыми болотно-зелеными глазами, которые почему-то напомнили сейчас Оле глаза олененка или дикой лани. Что-то было в ней такое — простое по-животному и оттого беззлобное, доверчивое, открытое. Оля понимала, почему Рита держит Марину всегда под рукой — она не умеет лгать и предавать, и все-таки продолжает в душе оставаться человеком добрым и верным, в беде не бросит, все просит. Оля вспомнила про Николая и ей стало до тошноты стыдно перед Мариной.

Глаза олененка развязали ее язык, но она так и не дала себе сознаться в правде, понимая, что не стоит проверять, где заканчивается всепрощение подруги.

— Укатил, — тихо сказала она и выпустила в воздух струйку дыма с ароматом вишни. Эти сигареты были в разы дороже тех, что она курила раньше, но напоминали ей об Александре Викторовиче. Как же мать орала, что она столько тратит на курево, а у него денег на них было не выбить, потому что он запрещал ей курить «С твоей астмой? Ты совсем сдурела?». Оле стало совсем тошно, когда она вспомнила эти слова.

— С женой своей, — прошептала она и опасливо обернулась, проверяя, не слышит ли их мать.

— Ты… любишь? — обронила Марина и тоже закурила. Голос ее прозвучал так, словно ей было жаль подругу и это вызвало у Оли новый приступ злости, обращенный к ней.

— Я что, дура что ли? — поинтересовалась она разгневанно и скомкала окурок в длинных пальцах с ярко-красными ногтями, — просто деньги у него есть и в постели он уж очень хорош. Только мне ничего не светит.

— Это отец Риты?

Оле захотелось смеяться, так жалко сейчас выглядела Маринка, словно это был ее отец, и ей было больно узнавать о том, что ее семья рушится. Только вот отца у подруги никогда не было, был только отчим, и тот оказался педофилом и мерзавцем. И откуда в ней только после всего этого глупая наивная вера в любовь? Ну как дитя малое, право.

— Да, он самый, — подтвердила Оля и щелкнула Марину по курносому носу, — ну ты чего?

— А Рита знает? — что за уверенность в том, что Ритуля действительно так могущественна, как хочет казаться? Королева всегда убеждала всех в том, что ничего в этом мире не случайно и если с ними что-то случилось, то только потому, что этого захотела она. Польских создала что-то вроде религии, где главным светилом была ее персона, к которой никто не мог оставаться равнодушным — ее или боготворили или ненавидели с одинаковым азартом. Оле боготворить надоело в классе восьмом, но от привилегий первой фрейлины она отказываться не торопилась, потому что дружба с Ритой была делом выгодным — пока Рита не захочет, она в обиду не даст, а если в голову взбредет, сама обидит. Но настало время с этим заканчивать.

— Узнает, когда я стану ее мачехой, — пообещала Оля самоуверенно. Конечно, эта мечта казалась ей недостижимой, но отказываться от нее она не торопилась. Игра стоила свеч.

Она отомстит. За все свои унижения. За все годы, что ее держали на шнурке, как домашнего питомца. За Кешу, с которым она рассталась, потому что Рите надоел их роман, не вписывавшийся в ее планы и она нашептала Олиной матери, что он ее дочери не пара.

Ее высочество еще обо всем пожалеет, да так, что будет умолять ее пощаде.

— Ого! — Ленка неуверенно заглянула в просторную пустую комнату. В «гнездышке» пока не было никакой мебели, зато под потолком уже висела скромная люстра, в которую была вставлена одна неяркая лампочка, и из большого окна с незастекленным балконом открывался прекрасный вид на весь район, лежавший отсюда, как на ладони.

— Ну как тебе? — Кеша постелил на полу свою куртку, потому что больше здесь сидеть было не на чем. В руках он держал бутылку дешевого шампанского и два стеклянных бокала, которые предусмотрительно прихватил из дома.

— Здорово… — протянула девушка и присела на куртку, вытянув свои полноватые короткие ноги, прикрытые юбкой ярко-красного платья, — это теперь твоя, да?

— Да, солнышко, — подтвердил Кеша, — скоро мы сюда переедем. Ты рада?

— Конечно! — воскликнула Ленка и поцеловала его, но потом сама отстранилась и напомнила, — а мы новый год не пропустим?

— Надеюсь, что нет, — улыбнулся парень и стал ножиком ковырять пробку на бутылке. За окном послышались первые салюты, и Ленка вскочила и подошла ближе, чтобы любоваться тем, как разноцветные всполохи озаряют ночное небо. Стало совсем светло — всюду вспыхивали и рассыпались множеством ослепительных бликов новые звезды, синие, красные, желтые, зеленые. Они отражались в серо-зеленых глазах Ленки и она улыбалась как маленькая девочка, припав лбом к стеклу.

Кеше наконец-то удалось открыть бутылку, пробка отскочила куда-то в сторону и докатилась до Ленкиных ног, обутых в сапоги, оставлявшие на паркете мокрые следы. Парень разлил шампанское, умудрившись не пролить не капли и подошел к ней.

— Спасибо, — поблагодарила девушка и взяла у него один из бокалов, но пить не торопилась, сначала подняла золотистую пузырящуюся жидкость и посмотрела через нее на огоньки салютов. Красиво! Ах, как красиво. Душа ее замирала в восторге, видя перед собой это море теплого света.

— С новым годом, — сказала Ленка и чокнулась с Кешей, сделала пару неуверенных глотков.

— С новым годом, малыш, — он приобнял ее за талию, выпил свое шампанское и зарылся лицом в ее шевелюру, специально завитую и красиво уложенную по такому случаю, которые пахли какими-то дешевыми слишком сладкими духами. Он с грустью вспомнил аромат волос Ларисы, ее прозрачные глаза, прохладные губы и острые плечи, ее болезненную нежность и неразделенную тоску. Где она сейчас? С тем человеком, которого не любит. Глупая добрая девочка… Почему она там, а он здесь? Ведь он мог точно также обнимать ее, встречать новый год не с Леной, а с ней. Быть не с Леной, а с ней.

Ну почему она решила все иначе? Но Кеша доверился ей и считал, что она поступила правильно, и ему было достаточно знать, что она любит его.

— С новой жизнью, — тихо сказал он Лене, но она не услышала его слов, оглушенная грохотом взорвавшегося прямо в их дворе снаряда. И вот на верхушки деревьев, которые темнели за периллами балкона, посыпался сияющий и переливающийся разноцветный огненный дождь.

Был когда-то в их классе мальчик Владислав, который, как и многие, после восьмого благополучно отправился в какой-то техникум, потому что смысла оставаться до десятого класса у него не было.

Мальчику Владиславу очень нравилась девочка Оля, которая тогда была тогда куда более невинной, чем теперь, хотя уже имела половину своих отвратительных привычек. Курить она начала намного раньше Риты и Марины, выпивать вместе с ними.

В тот год у нее были достаточно короткие волосы и густая челка, от чего она казалась особенно очаровательной и весь класс, тогда еще шестой, любовался ее только начавшей распускаться красотой, обещавшей однажды превратиться в истинный шедевр, созданный природой. Риту раздражали восторженные взгляды, которые все кругом бросали на ее подругу, раздражали так, что ей хотелось удавиться.

Они с ее прелестной фрейлиной отправились за гаражи, чтобы удовлетворить Олину потребность в никотине, кутаясь в свои куртки и ежась от промозглого февральского холода.

Оля достала пачку дешевых сигарет, украденную у матери и распаковала ее тонкими дрожащими пальцами, с вожделением предвкушая то, как затянется горьким дымом, от которого у нее всегда кружилась голова, а в легких неприятно першило и покалывало в преддверье скорого приступа астмы.

— Знаешь, — сказала ей Рита, которую раздражал гадкий вкус Олиных сигарет, она то привыкла ко всему дорогому и изысканному, — а ты нравишься Васе из девятого класса.

Рита откровенно лгала, потому что знала, что для Васи из девятого класса любая девочка это всего лишь анатомическое пособие для экспериментов со своими похабными фантазиями, которыми уже тогда была наполнена его светлая голова. Вася только открыл в себе несокрушимую силу либидо и из-за недостаточной развитости ума был охвачен ею целиком и полностью, не задумываясь о такой глупости, как мораль.

Оля немного удивилась, о репутации Васи она знала от старших подруг.

— Да ладно, — ухмыльнулась она и закашлялась дымом.

— Я тебе говорю, — убеждала ее Рита.

О том, что в Олю влюблен Владислав, она тоже знала. Он же сам как-то раз просил ее поговорить с лучшей подругой, вымолить немного внимания, может быть, уговорить сходить с ним в кино. Сейчас бы Оля над таким посмеялась, но тогда это казалось очень серьезным, тем более, если учитывать то, что Оле и самой нравился Владислав.