Так, так…
— И, следовательно, — говорит Питер, — дай-ка я угадаю, управление журналом должно будет осуществляться из Биллингса.
— Нет. Ничего подобного он не говорил. Я уверена, что он понимает, что это невозможно. Нет. В обмен на свою финансовую поддержку он просит только, чтобы мы консультировали его по вопросам искусства и, ну, как бы… помогли ему организовать культурную жизнь…
Она опасливо смотрит на Питера. Пожалуйста, удержись от сарказма.
— И с чего бы он хотел, чтобы вы начали?
— Это вопрос, не так ли? — Она сосредоточенна и спокойна, очевидно, пытаясь таким образом заставить и его проявить сдержанность, потому что знает — не может не знать — его отношение к самой идее "организации культурной жизни" в Биллингсе или где бы то ни было еще. Ко всем этим проектам, ко всему этому корпоративному рвению. Разве культурная жизнь не должна возникать сама собой?
Но сегодня вечером Ребекка явно не хочет спора.
— Это не может быть кинофестиваль или биеннале. Тут нужно что-то другое. По-моему, это интересная творческая задача. Мы все решили отнестись к этому как к "интересной творческой задаче".
Питер смеется, Ребекка тоже. Они оба радостно отхлебывают мартини.
— По-моему, это не очень большая цена, как тебе кажется?
— Согласен.
— Ты был в мастерской у этого парня?
— Да. Хорошая работа.
— Хорошая?
— Давай закажем что-нибудь на ужин, я умираю с голоду.
— Китайское или тайское?
— Выбирай.
— О'кей. Китайское.
— Почему не тайское?
— Иди к черту.
Она нажимает кнопку быстрого набора на мобильном, делает заказ. Все как обычно: цыпленок с имбирем, королевские креветки в фасолевом соусе, жареная стручковая фасоль, коричневый рис.
— Значит, ты говоришь, — переспрашивает она, сделав заказ, — хорошая?
— Не просто хорошая. Замечательная. Фотография этого не передает. В действительности она намного лучше.
Питер расстегивает брюки и дает им упасть на пол. Он подберет их потом, не то, чтобы он ждал, что это сделает за него жена, но ему приятно на какое-то время просто оставить их валяться на полу. Он и так слишком аккуратный — он теперь носит белые трусы (крохотное, почти незаметное желтоватое пятнышко мочи).
— Ты думаешь, Кэрол Поттер ее купит? — спрашивает Ребекка.
— Я бы не удивился. По-моему, купит. Мне кажется, Грофф — не однодневка.
— Питер…
— Угу…
— Не важно…
— Так нельзя.
Она отпивает мартини, замирает, вздыхает, делает еще глоток. Она думает, что сказать, верно? Интересно, это то, что она собиралась сказать или что-то другое?
— Я все о Миззи… У меня какое-то нехорошее предчувствие… Но боюсь, я испытываю твое терпение.
Иногда, когда она говорит о Миззи, к ней возвращается ее давным-давно изжитый южный выговор.
— Если мне будет совсем невмоготу, я скажу.
— Понимаешь… Может быть, это моя больная фантазия, но, клянусь, что тогда я чувствовала то же самое. Ну, когда с ним произошел этот несчастный случай.
О, Тейлоры, Тейлоры! Вы что, всю жизнь будете называть это "несчастным случаем"?
— И что же ты чувствуешь?
— Нечто. Не заставляй меня разглагольствовать о женской интуиции.
— А все-таки? Мне любопытно. Научный интерес.
— Хм… Понимаешь, когда Миззи собирается сделать что-то, что ему кажется правильным, хотя все остальные знают, что в действительности это совсем неправильно, вокруг него всегда особенный воздух. Это трудно описать. Что-то вроде ауры, которую иногда видишь при мигрени. Мне кажется, я вижу изменение в его ауре.
— Сейчас?
— Мне кажется, да.
Питеру известен перечень скорбных событий. В возрасте шестнадцати лет Миззи отправляется в Париж, чтобы познакомиться с Деррида. Вскоре после того, как его вернули домой, начинает употреблять героин. Выйдя из реабилитационного центра, уезжает в Нью-Йорк, где занимается не пойми чем. Проболтавшись год на Манхэттене, он, под нажимом родных, отправляется повторять начальный курс, а затем поступает в Эксетер, где неожиданно становится образцовым студентом, после чего продолжает обучение в Йеле, где сначала все тоже идет как по маслу, пока он ни с того ни с сего не уезжает работать на какую-то ферму в Орегоне. Потом снова возвращается в Йель и снова садится на наркотики, на этот раз это кристалл. "Несчастный случай" произошел в "Хонде Сивик" его друга. Миззи разонравился Йель, и он его бросил. Гуляет по Камино де Сантьяго, затем возвращается в Ричмонд, где живет в своей комнате почти пять месяцев, соскакивает с кристалла, по крайней мере, по его собственным словам, потом едет в Японию, сидит у пяти камней.
Начиная с двенадцатилетнего возраста, у Миззи — отношения. Вот те, что известны (об остальных можно только гадать): смешная бойкая девочка-старшеклассница, похожая на Шарлотту Гензбур (Миззи-девятиклассник); странный краткий период невероятной популярности Миззи в Эксетере; в это время Миззи встречается с такой красоткой и богачкой, какую, по общему мнению, и представить трудно, и избирается старостой группы; чернокожая девушка в Йеле, которая сейчас не последний человек в администрации Обамы; роман с молодым преподавателем с классического отделения (во всяком случае, таковы слухи), за которым последовал другой (тоже по слухам, чуть более достоверным) с прилежным студентом с классического отделения, приезжавшим в университет на скутере; юная красавица мексиканка из Масатлана, едва говорившая по-английски и разбившая (тоже по слухам) Миззино сердце, как никто и никогда ни до, ни после; период целибата (согласно Миззиному громогласному заявлению) после возвращения в Йель (кристалл мет и целибат?); элегантная южноамериканская поэтесса, утверждавшая, что ей сорок, хотя была очевидно старше; невероятно нежная и покладистая девушка, за которой, вполне логично, последовала красивая юная психопатка-англичанка, попытавшаяся сжечь дом (осуществить свой замысел до конца ей не удалось, но восточную часть крыльца она подпалила). Это те истории, что им с Ребеккой известны, сколько их было еще — трудно сказать.
И вот теперь Миззи снова в Нью-Йорке и сегодня ужинает с какой-то безымянной подругой.
— Что, по-твоему, нам следует предпринять? — спрашивает Питер.
Ребекка цедит мартини.
— Помимо того, что мы и так делаем? А ты что думаешь?
Все-таки есть какой-то предел. Разве Питер виноват в том, что происходит с Миззи?
— Понятия не имею.
— Я очень надеюсь, что его намерение что-то делать "в области искусства" — не пустые слова. Питер, я могу попросить тебя об одном одолжении?
— Несомненно.
— Ты мог бы его взять завтра с собой к Кэрол Поттер?
— Если ты этого хочешь, конечно.
— А то я его знаю: проболтается тут несколько недель, рассуждая о непонятной работе, связанной с искусством, а потом — бац — выяснится, что он познакомился с каким-нибудь типом, сколачивающим команду, чтобы сходить на Мартинику. По-моему, ему было бы чрезвычайно полезно увидеть, что в реальности представляет из себя эта работа.
— Попытка продать очень-очень дорогую вещь очень богатой даме — отличная иллюстрация, это точно.
— По-моему, чем меньше у него будет иллюзий, тем лучше. Если ему не понравится то, что он увидит завтра, я попробую предложить ему что-нибудь еще, что-то такое, что не будет очередным бессмысленным прожектом.
— "Бессмысленный прожект"! Поверить не могу, что ты так сказала.
— Я превращаюсь в Люси Рикардо, ничего не могу с этим поделать.
— Маловероятно, чтобы Миззи не понравилась Кэрол Поттер.
— Вот и прекрасно. Я делаю себе еще один мартини, ты будешь?
— Непременно.
Ребекка начинает готовить второй коктейль. Не исключено, что за ним последует третий. Может быть, им обоим нужно напиться сегодня, потому что они немного не справляются с жизнью и потому что оба понимают, что Миззи в этот самый момент запросто может быть в настоящей беде, которую он же сам на себя и навлек.
— Ребекка, — говорит Питер.
— Мм?
— Я что, все делал не так с Би?
— Би была непростым ребенком. И ты это знаешь, и я это знаю.
— Я не об этом.
— Нет, ты делал все, что нужно… Вставал к ней по ночам…
— Насколько я помню, так и было.
Она наливает ему мартини.
— Помогал ей… Старался, как мог. Не занимайся самоедством.
— Может, я слишком многого от нее требовал?
— По-моему, нет.
Почему Би с Ребеккой всегда стараются представить дело так, будто именно он всему виной?
— Между прочим, мной она тоже недовольна. Обижается на меня за то, что я иногда слишком поздно забирала ее из школы. А я вообще не понимаю, как я успевала ее забирать.
— Как тебе кажется, это зарывание головы в песок или все-таки можно думать, что у нее просто такая фаза?
