Избавим читателя, ставшего нашим добрым другом — иначе он не добрался бы до конца повествования, — от подробностей исчезновения деревни Эшберг. После Второго пожара люди вроде бы стали понимать, что Господь не хочет видеть это место населенным. Они покинули Эшберг. Но не все. Две семьи Лампартеров и одна Альдеров, всего — тринадцать человек, с тупым упрямством держались родных пепелищ. При Третьем пожаре — 5 сентября 1892 года — в своих постелях сгорело двенадцать человек, а в хлевах — сорок восемь голов скота. В живых остался один человек. Звали его Косма Альдер. Это был маленький старичок с толстым красным носом пьяницы.
Матушка, а что такое любовь?
Это было лет через девять после его смерти. Выдался тот самый дождливый майский день — воскресенье, — когда дети в домах сходят с ума от скуки. Поэтому Лукасиха решила прогуляться со своими шестью малышами вдоль ручья. Она хотела развлечь их зрелищем темной бурлящей воды, да и сама была не прочь поглядеть, как после дождя-то прибыла вода.
Хотя ее можно было бы назвать молодой женщиной, ежегодные роды стерли ее красоту. Зубы поредели и испортились, руки огрубели от работы по хозяйству. Вышивание она вынуждена была забросить, но это и не заботило ее. Она нашла свое предназначение.
Своим глуховатым голосом, который он некогда так любил, Лукасиха приказала детям идти за ней гуськом и держаться за руки. Так и двигались они по извилистой прибрежной тропе, то в горку, то вниз. Процессию замыкал Косма, первенец, с гордым видом отдавая своим солдатам команды «Внимание!» и «Стой!».
Подойдя к тому месту, где когда-то сидела вместе с ним, Лукасиха вздрогнула и в крайнем удивлении воскликнула:
— Камня-то нет!
— Камня? — важно переспросила четырехлетняя Анна.
— Его нет! — кричала Лукасиха. — Его паводком унесло.
Дождь перестал, и дети откинули свои капюшончики. Тут Лукасиха велела детям подойти поближе и послушать одну историю. Они охотно подчинились, с любопытством поглядывая на мать.
— Вон там, — сказала Лукасиха, — много лет назад лежал большой камень. Он был похож на ступню нашего Господа Бога.
В Эшберге жил тогда один молодой человек, рассказывала она, тяжкий крест был уготован ему. Глаза у него были желтые от рожденья. От этого порока он очень страдал. Она сама была знакома с тем человеком, он даже спас ей жизнь, когда деревня горела. Он был очень скрытный, никто не мог знать, что у него на душе. В одно прекрасное воскресенье этот странный человек взошел в церкви к органу и так красиво играл, что люди плакали от радости. Да и она всплакнула — уж больно здорово играл. А игре-то он нигде не учился. Через несколько лет он вдруг исчез. И не появлялся больше, хотя его повсюду искали. Но ей кажется, что он жив. Может, он потому ушел из Эшберга, что не нашел своей любви.
— А вот там, — досказывала свою сказку Лукасиха, — где раньше лежал гладкий камень, там было любимое его место.
Дети смотрели на нее своими круглыми карими глазами, а Косма подошел поближе и, стараясь говорить взрослым голосом, спросил:
— Матушка, а что такое любовь?
— Что такое любовь? — рассмеялась Лукасиха, поцеловала его в блестящую картошечку носа и накрыла ему голову капюшоном. Потому что снова пошел дождь.
Земля на северо-западе Австрии.
Один из швейцарских кантонов.
«День гнева…» (лат.) — начальная строка средневекового гимна, напоминающего о Страшном Суде.
Раннехристианский гимн.
В католической церкви младший священник или помощник священника.
Искаженное «да-капо» — бис!
Requiscat in расе — да упокоится с миром (лат).
Гедакт — органный регистр семейства флейтовых в немецких органах.
Начальные строки гимна «Слава в вышних Богу!».
10-я ступень диатонической гаммы.
В очень быстром темпе.
Безотрывный переход от ноты к ноте.
Распределительно-разделительная система деревянных ящиков с отверстиями в верхней крышке, в которую вмонтированы органные трубы.
Инструментальная пьеса из ряда вариаций на основе неизменно повторяющейся темы в басовом голосе (исп.).
Пьеса для клавишных инструментов, отличающаяся непрерывностью и живостью ритмического движения.
Главный регистр в органе.
