- Да он ничего не умеет, - возразила Жанна Александровна.
- А ему ничего и не надо уметь, - успокоил аппаратный модельер. – Возьмём лицензию у немцев, закупим оборудование у итальянцев, наймём таджиков и узбеков, а красить будут китайцы.
- Чего красить-то? – удивился Азарян.
- Как чего? – уставился на него идеолог фирмы. – Чего у китайцев лучше всего получается? – Иван Ильич хотел ответить, что японская аппаратура, и поднял руку, но Брызглов не заметил порыва отличника. – Игрушки, конечно. У них они так раскрашены, что и в страшном цветном сне не приснится.
- Так мы что, игрушки, думаешь, будем делать? – недоумевала ограниченная Божия жена.
- Ты плохо слушаешь и ещё хуже слышишь наших руководителей, - строго попенял ей созидатель фирмы. – Они неустанно твердят и всеместно толкуют, что дети наше будущее, и забота о них, невзирая на рост числа сирот, дело государственной важности и стратегическое направление Управления всех уровней. Об этом нельзя забывать и надо постоянно говорить. А что в первую очередь нужно детишкам? – ответить мог только Шматко, но и ему не удалось, потому что ответил сам Викентий Алексеевич: - Игрушки! Следовательно, это стратегический товар. – Он помолчал, чтобы недотёпы осознали важность мысли. – Так что, будем делать электронные игрушки в таджикском исполнении с китайской раскраской.
- А не прогорим? – засомневался осторожный армянин.
- Всё будет зависеть, как всегда, от корпоративной спаянности и мощности надстройки, - объяснил игрушечник. – Поэтому предлагаю усилить президентскую надстройку двумя вице-президентами и двумя первыми помощниками вице-президентов. – Все насторожились. – В вице назначить Брызглова и Азаряна.
- А Михаил? – завопила Божия жена.
- Ах, да! – забыл о начальнике кадровик. – Пусть будет Первым вице, а ты у него – Первым помощником.
- А я? – скромно напомнил о себе забытый Шматко.
- Тебя мы сократим, - великодушно пообещал вице-президент. – Ты всё равно увольняешься, а нам надо показать, что мы экономим на управленческих затратах.
- Я ещё не уволился, - возразил обиженный Павел Андреевич. – Заявление ещё не подписано. Может, я передумаю.
Подумав, Брызглов обрадовал и его:
- Тогда тебя определим ВРИО 1-го Пом., а уволить придётся Ивана Ильича. Он всё равно не подходит нам по профилю.
- Да пошли вы… - встал Иван Ильич и решительно направился на выход, увлекая за собой президента.
В автобусе, когда их затолкали в самый угол заднего сиденья, и они, облегчённо вздохнув, уселись в спокойной позе, Ивану Ильичу вдруг пришла светлая мысль, как сделать блок регенерации более мощным и одновременно более компактным. От нетерпения изобразить идею на бумаге, он беспокойно задвигался, не давая покоя лежащему на тёплых коленях спутнику, и, в конце концов, вынужденно вышли на две остановки раньше. Теперь пришлось спешить к бумаге пешком, лавируя между медленно продвигающимися туда-сюда прохожими. Дарька еле успевал за длинными ногами, а хозяин, бормоча «реорганизация-регенерация, регенерация-реорганизация», нередко забывал о нём, а вспомнив, оборачивался и искал недовольного страдальца глазами, подзывал-поджидал и снова торопился за домашний письменный стол. Дома пришлось отключиться минут на сорок, пока идея не освободила перегруженные мозги. Дарька, будто понимая, безропотно ждал, вылёживая свободное время рядом. Зато потом в эйфорическом настроении, любя друг друга, они, не успев перекусить, двинули на дежурную прогулку, радуясь движению и предстоящему общению с квазиприродой.
Повезло и там. Вчера прогулочных партнёров почему-то не было, или сухопарая вредина приходила в другое время, но сегодня заявилась в срок, ровно в семь. Пришла улыбчивая, без штукатурки, в симпатичной своей короткой курточке и узких брюках, не скрывающих стройность ног. И сразу:
- Вы уж простите, что я два вечера несла всякую чушь, что и сама не помню. Настроение было аховое.
«Как не простить!» - подумал лёгкий на прощения Иван Ильич, если у него получился суперрегенератор, если он и не заметил её ахового настроения, поскольку и у него было не лучше, если она, в общем-то, неплохая женщина. Строга, правда, не в меру, наверное, специальность накладывает отпечаток на характер.
- Да ладно, Вера Васильевна, - улыбнулся ей широко, как очень хорошей знакомой, - не берите на ум, замнём для ясности! Я и сам успешно помогал городить чушь.
- Вы-то были как раз на высоте, - похвалила она, не желая делиться виной, - терпеливо терпели бабьи заскоки. Завидую вашей жене, - заставила его невесело ухмыльнуться.
- Которая именно за это выставила меня за дверь как ненужную мебель.
- Ах, да! – засмущалась Вера Васильевна. – Вы говорили, я вспомнила, как-то пропустила мимо ушей, поглощённая своей лишней громоздкой мебелью. Извините.
- Пустяки! – успокоил он с успокоенной душой. – Мы уже давно разобрались, кто кому лишний.
Она тяжело вздохнула, погрустнев и превратившись в старую затюканную женщину.
- И мне, вроде бы, удалось избавиться от лишней мебели. И надеюсь, навсегда.
- Поздравляю вас или сочувствую, - поспешил он с кратчайшими комментариями, и оба весело рассмеялись, превратившись в хороших друзей.
Отсмеявшись и молча понаблюдав за резвящимися собаками, не имеющими мебельных понятий, Иван Ильич, любивший глубоко поразмышлять над перипетиями жизни без личного применения, подкинул новую чушь для беспредметного аллейного разговора:
- И зачем молодые, связанные свободным чистым чувством любви, загоняют себя в ржавые цепи официального брака?
- Зачем? – поддержала она любопытную тему, не сомневаясь, что у них на этот счёт разные мнения.
- Кому вообще нужен официальный брак? – спросил он у обоих.
Она чуть подумала, выбирая главные причины:
- Ну, во-первых, государству, - произнесла неуверенно.
- Да, - согласился Иван Ильич, - для учёта подданных и напоминания о власти. Никаких льгот официально зарегистрированным государство не даёт. Штамп в паспорте, и катись, запятнанный! Ещё кому? – допытывался критик брака.
- Безусловно, родителям, - определила Вера Васильевна, не раздумывая долго.
- Уточним, - поправил он, - родителям невесты. А для чего? – и сам пояснил: - Чтобы надёжно избавиться от дочери.
Она рассмеялась и спорить не стала.
- Прибавьте ещё и саму невесту, - дополнила список одна из увядших невест.
- Безусловно, - согласился он, - и тому несколько причин. Одна из основных – чтобы подруги не думали, что она дура. - Вера Васильевна опять рассмеялась, радуясь запоздалой критике. – Другая причина – чтобы избранник не достался больше никому и не рыпался на сторону. Я бы вместе с чёрным свидетельством о браке выдавал ей для него поводок, ошейник и намордник. И это понятно, потому что женщина по природе своей – клуша, гнездовщица, и за гнездо инстинктивно готова на всё, даже вопреки любви. А мужик – бродяга и летун, для него главное – свобода.
- Что-то я мало встречала летунов, - встала на защиту своих клуша со стажем, памятуя, что лучшая защита – это нападение, - всё больше петухи общипанные, способные только махать крыльями да с подскоками добежать до пивного ларька.
Иван Ильич смутился, слегка покраснев, и искоса взглянул на неё, проверяя, не имеется ли в виду кто-нибудь конкретно по фамилии Петушков.
- Конечно, - замямлил он, вжавшись головой в обмякшие плечи, - отклонения в поведении под воздействием внешних обстоятельств и генетических данных могут быть, но я характеризую в общем…
- Ну, если в общем, - прервала она кудахтанье, - тогда валите все грехи на нашу сестру дальше.
- Так вот… о чём это я… ах, да! – с трудом вернул потерянную мысль прихлопнутый петух. – Неравные, скованные взаимоотношения, - продолжил, воодушевляясь с каждым словом, - построенные с самого начала на несвободе одного из партнёров, естественно, приводят к конфликтам и… выносу мебели. По поговорке: милые ссорятся, а потом разводятся. – Они оба рассмеялись, радуясь, что миновали этот этап. – Любые запреты всегда вызывают желание нарушить их, пренебречь ими. Связанные ограничительной цепью официального брака молодые скоро становятся семейными нелюдями, озлобленными и бесчестными, обогащённые всеми мыслимыми низменными инстинктами: не позволить, не отдать, обмануть, обыскать, оболгать, выследить, навредить…
- Хватит! – взмолилась Вера Васильевна. – А то я чувствую себя на самых нижних кругах Дантова ада.
- То-то мне всё время кажется, - улыбнулся Иван Ильич, - что мы раньше где-то встречались, - и оба весело рассмеялись, радуясь давней встрече в тёплом местечке.
- А вы, Иван Ильич – женоненавистник, - сделала она не тот вывод, и он резко возразил:
- Неправда! Я только противник противоестественных официальных связей, и сегодняшние молодые, всё реже пользующиеся официальным браком, поддерживают меня. Ну, а если он есть, то стоило бы использовать в брачных взаимоотношениях опыт гаишников.
