Я прохожу мимо стеклянной двери малой переговорной и вдруг останавливаюсь, остолбенев. Там, за дверью, Виктор Аркадьевич Постников собственной персоной, за большим, заваленным бумагами столом. Сидит, погруженный в бумаги, и не замечает меня. Напротив него какая-то девица втолковывает ему что-то, но мне не слышно, о чем именно они говорят. Я уверена только в одном. Постников корпит над моими бумагами. То есть не моими, а теми, что он запросил у Машки Горобец – по мою душу. Значит, колокол вовсю звонит, а я и не слышу. Бегаю, прыгаю, резвясь в наивном убеждении, что все будет хорошо. Подпрыгиваю, пытаясь отбить воланчик. А в это время Постников копает под меня – господи, это даже звучит абсурдно! Но вот он встал из-за стола, устало потер глаза. Пиджак висит на спинке кресла, галстук развязан, рубашка мятая, словно несвежая. Они тут словно со вчерашнего дня сидят. Бумаг – целая гора. Зайти, спросить? Безумная мысль! Но тут Постников, будто почувствовав, что за ним наблюдают, поворачивается и касается взглядом меня. Он чуть ли не подпрыгивает на месте, и это только лишний раз подтверждает мои подозрения. Постников тут, в переговорке, корпит над бумагами, призванными разрушить мою судьбу. Выражение его лица меняется. Он закатывает рукава своей помятой белой рубашки, выходит, распахивая дверь чуть ли не ногой, его глаза горят ненавистью.
– Ромашина, тебе чего тут надо? – спрашивает он со свойственной ему презрительной интонацией. – Шпионишь, что ли?
– А что, есть за чем? – Я решаюсь и иду ва-банк. Делаю вид, что ни о чем не знаю, ни сном ни духом.
– Что ты тут забыла? – повторяет вопрос он, и я вижу, как бледнеет его лицо. – Откуда ты узнала, что я тут?
– У меня с тобой кармическая связь. Слышу твои мысли. Скажи лучше, чего ты добиваешься?
– Это не твое дело, чего я добиваюсь. – Постников почти плевался в меня словами, а девица, что была с ним в комнате, лихорадочно собирала со стола бумаги, чтобы я – не дай бог – в них не заглянула.
– Как же не мое? А мне кажется совсем иначе. Только ведь ничего у тебя на меня нет и не будет. Тебе больше совсем нечем заняться, кроме как портить мне жизнь?
– Что? – скривился Постников. – Ромашина, ты что, снова на работу пьяная пришла? Тебе муженек последние мозги отбил? Всерьез считаешь, что мне есть дело до тебя? Да ты для меня – пустое место.
– Да что ты говоришь? – скривилась я. – А давай заглянем в эти бумаги, что твоя помощница так лихо припрятала. Я уверена, что они имеют ко мне самое непосредственное отношение. Что? Боишься?
– Я не собираюсь ничего тебе показывать. Ты совсем уже, да? Последние мозги потеряла, Ромашина? – кричал Постников, и чем дольше, чем громче и визгливее становился его голос, тем яснее было, что я попала в самую точку. – Убирайся! И имей в виду, я еще разберусь с тобой. Кто ходит на работу в таком виде? Что это за штаны? Ты – пятно на имидже нашего холдинга.
Постников говорил мне что-то еще, кричал вслед. Разошелся так, что даже его собственная девица принялась хватать его за руки. Она пыталась втащить его в переговорку, успокоить, а я лихорадочно думала, что же именно могло до такой степени заставить нервничать Постникова. Что-то в этом не состыковывалось, не соответствовало пропорциям, размеру вопроса. Допустим, он хочет избавиться от меня. Зачем? Это отдельный вопрос. Ну, не нравлюсь ему я. Однако не слишком ли сложная выбрана схема для личной мести? Не проще ли было бы сговориться с кем-то из отдела кадров и просто выдавить меня из холдинга? Приставить ко мне слежку, хотя бы электронную. Я ведь живой человек, к тому же с племянником и сестрой на руках. Скоро еще и ее несуразный муж прибавится. Я опаздываю, и довольно часто. Нарушаю трудовую дисциплину. Не соблюдаю режим. Ухожу раньше с работы. Да выбросить меня с предприятия – легче легкого, если сильно захотеть. Наш Крендель, надо признать, хоть и привязан ко мне, но вряд ли вступится, если надавить всерьез.
Да, за все эти годы совместной работы чего только не было пережито. Сколько падений системы, сколько «багов» убрано, сколько абсурдных запросов исполнено, программ написано и проинсталлировано, сколько технических требований признано невыполнимыми. Срабатываться с новыми людьми всегда сложно, особенно если речь идет о сумасшедших бородатых программистах, питающихся консервами и цифровыми кодами. Я знала, что Кренделю комфортно со мной. Но станет ли он защищать меня? Не уверена. Но чтобы ради меня целое расследование, взмыленные люди в переговорках на двадцать седьмом… Что-то было не так во всей этой истории, и я шла вниз по лестнице с твердым намерением во всем разобраться.
Все, что ни делается, – к лучшему, кроме того, что делается к худшему. И, кроме того, что делается, не меняя ровным счетом ничего
Когда я вернулась, Крендель уже ушел. Сашка Гусев тоже, оставив мне только техническое задание на обновление баз данных отдела продаж высокоточного технологического оборудования и комплектующих. Что-то у них там вроде как не загружается, что-то не обновляется, а где-то полные наименования позиций из номенклатуры не влезают в запрограммированные ячейки базы данных. Я смотрела на техническое задание как баран на новые ворота. Мы не занимались этим, в отделе и без нас с Сашей хватало народу, чтобы устранять «баги» такого уровня. Мы же были все-таки программистами, а не лавочниками. Удлинять строки в готовых модулях баз данных – это что ж такое происходит? Но добиваться справедливости было не у кого. Все ушли на фронт, а тылы оставили мне. Техническое задание в системе значилось как срочное и архиважное. Пришлось идти в отдел продаж «высокоточки», а там вести долгий и мучительный диалог с начальником их отдела, с его замом, а затем уж и с «девочками» на местах, с которыми мне было предложено выяснить, «что за чертовщина» и «доколе».
Среди «девочек» отдела продаж нашлось, как я и предполагала, несколько мальчишек, что меня, безусловно, порадовало, ибо на темы, связанные с компьютерами, я говорить предпочитаю с мужским полом. Не сочтите за шовинизм, но меньше приходится слышать фраз типа «ой, я его перегрузила, а он сказал, что возникла непредвиденная ошибка» или «я не знаю, что случилось, на кнопку нажала, а все погасло и теперь буквы не откликаются». Или мое любимое: «Мышка не работала с утра, я ее отключила, дала ей полежать, отдохнуть на коврике, и она вроде как заработала, но только прыжками». Впрочем, с мальчиками тоже хватало хлопот. Вот и сейчас один из них с пеной у рта убеждал меня, что у них в базе данных завелся «троян», что он «ест» их артикулы и что из-за этого уже несколько накладных «полетело».
– Куда полетели-то? На юг? – заводилась я.
– Мы их распечатывали, а все артикулы перепутаны.
– Покажите.
– Мы их клиентам отдали, – ответил он.
– Прямо с перепутанными артикулами? – бесилась я. – То-то им радости было на складе, я думаю.
– Мы все вручную поправили, – довольный своей сообразительностью ответил он.
– О, господи. Вы хоть осознаете, что выправленные вручную артикулы никак не исправят бага в системе? Распечатайте мне все! – потребовала я, и меня завалили бумагой. Артикулы действительно были перепутаны, и причина этому была самая забавная. Не троян, не вирус какой инопланетный и не конфликт данных с программой или, упаси боже, с самой операционной системой великого и ужасного Билли, мать его, Гейтса. Артикулы перепутались, потому что кто-то это сделал специально. К такому неожиданному и неординарному выводу я пришла, перелопатив бумаги, сверив мегатонны номеров, штрихкодов и наименований. Причем сделали это вручную, потратив много сил и времени. Кто-то целенаправленно сидел и уничтожал данные системы.
– Какого лешего! – шипела я, в ярости сравнивая оригиналы из документации партнеров и поставщиков с теми, что наши орлы из отдела продаж вбили в нашу базу. – Вам что, из одной базы в другую данные перекачать трудно? Зачем и кто их тут вручную-то правил?
– Никто! – клялся мальчик, самый смышленый из всех «девочек» отдела продаж. Я закатила глаза, выдохнула, чтобы только не начать на него орать. Следы ручного ввода имелись повсюду, цифровые следы, жирные, нестираемые. Как будто кто-то в грязных сапогах прошелся по белому ковру.
– Я когда до системных файлов дойду, все равно увижу, кто пароль вводил. Но, главное, вы мне объясните – зачем? Ну вот ЗАЧЕМ? – Я встала, заканчивая переустановку и обновление базы. – Четыре часа моего времени! Знаете что, я докладную напишу. Пусть кого-нибудь тут у вас покарают за саботаж.
– Какой саботаж, у нас даже доступа нет к такому уровню редактирования. Вы не понимаете? – возмущался мальчик. Я смотрела на его красное от напряжения лицо, на ставшую несвежей рубашечку, пиджак, болтающийся на одном «плече» его стула. В таком виде он напомнил мне Постникова, тот тоже выглядел усталым и раздраженным, словно ему тоже пришлось вручную разбираться в дебрях перепутанных артикулов.
