Может, это признаки старости? Человек устает от секса, даже от самого хорошего, как мог бы устать и от восхитительных спагетти «карбонара», если бы ему готовили их три раза в неделю. Или у нее развилась сексуальная лень, жертвой которой она сама и стала? Ирина была трудолюбивым человеком, она никогда не покупала даже нарезанную морковь. Но оргазм — это тоже труд.
Вынырнув из задумчивости, Ирина удивленно огляделась; как и почему она оказалась в Вест-Энде?
Утром 31 августа, после двадцати минут утешительных разговоров на лестнице, Ирина ворвалась в квартиру, сжимая в руках «Санди телеграф».
— Ты не поверишь! Диана!
— Какого черта, что еще случилось? — приподнял бровь Лоренс.
Она заметила, как дрогнули его ресницы, и поспешно замахала руками:
— Не начинай! Только не сегодня, иначе пожалеешь!
— «Я бы так хотела помочь обездоленным…»
— Прекрати! Хватит! Она мертва!
Когда Ирина дочитала вслух статью, ей было жаль Лоренса. Это новость не для него. В ней было лишь то, что могло вызвать грусть. Принцесса Диана, возможно, и не была яркой, но она не заслужила такой смерти. Помимо некоторых сомнительных выводов, напрашивался еще один о том, что папарацци не стоит так рьяно гоняться за знаменитостями. Но все эти сентиментальные рассуждения были не в стиле Лоренса. В произошедшем не было мясистой подноготной, в которую он мог бы вонзить зубы. Лоренсу оставалось только сочувственно качать головой наряду с остальными.
Можете счесть ее мысли непорядочными, но при всей горечи Ирина была глубоко уверена, что случившееся вполне закономерно.
Ирине было невероятно сложно найти человека, которому она могла бы довериться. «Я немного нервничаю, потому что на днях мастурбировала и не смогла кончить». Единственным человеком, кому она могла это сказать, была Бетси Филпот, чья манера откровенничать порой выходила за нормы приличий.
Однако у Бетси и Лео были двое детей и работа, которая, в отличие от распорядка дня некоторых свободных художников, требовала их присутствия с девяти до пяти. Так что Ирина настояла на поездке в Илинг. Бетси попыталась протестовать, но согласилась на встречу в кафе, где готовили «карри», находящееся в двух шагах от ее дома.
Небольшое путешествие превратилось в обычный кошмар, и Ирина появилась на пороге заведения на сорок минут позже назначенного времени. Стоило ей начать описывать ужасы линии Пикадилли, как Бетси прервала ее:
— Жизнь коротка, а сегодняшний вечер еще короче. Неужели ты до сих пор не усвоила правила лондонского этикета? Никому не интересно выслушивать рассказы об ужасах подземки. Ты добралась, а это, учитывая состояние метро, лишь еще раз подтверждает существование Бога. Выпей и успокойся.
Обычно позволявшая себе на подобных встречах чуть больше вина, чем под бдительным взглядом Лоренса, Ирина налила из графина скромную порцию. Не забывая отдавать должное поппадуму, она поинтересовалась новыми проектами Бетси, шансами Лео на сохранение места, а также успехами двух отпрысков в школе. Корзинка постепенно опустела.
— О боже, — воскликнула Ирина, с наслаждением подбирая последней лепешкой кусочки лука, — кажется, я все съела одна. Может, закажем еще корзину поппадума?
— Это потому, что я много говорю.
— И прекрасно. Знаешь, иногда я стараюсь избегать встреч с друзьями, потому что плохо представляю, о чем с ними говорить. «Я наконец нашла подходящий желтый цвет для будущего резинового утенка» — не самая лучшая тема для беседы.
— В жизни постоянно происходят события, которые можно обсудить.
— Если бы я хотела поболтать о статьях в газетах, могла бы остаться дома.
— Вы с Лоренсом больше ничего не обсуждаете?
Ирина нахмурилась:
— Нет, наверное. Ах да, еще все, что показывают по телевизору. Лоренс часами может говорить о сериалах «Убойный отдел» и «Закон и порядок».
— А вы никогда не говорили о твоих чувствах?
— Каких чувствах?
Бетси склонила голову.
— Ну, ты же не робот?
— Лоренса интересует внешний мир: что происходит, что может произойти и как этого избежать.
— А ты? Тебя что интересует?
— Ну, наверное, то же самое. Я стараюсь быть в курсе.
— Значит, тебе действительно интересно говорить о том, что собирается предпринять ИРА?
— Могло быть и хуже. — Ирина никогда не понимала, почему подобные интересы должны вызывать чувство нигилизма, поэтому с радостью переключилась на подошедшего официанта. Она заказала еще поппадум, рис «басмати», чапати, самсу, курицу «виндалу» и несколько вегетарианских блюд.
— Я так понимаю, скоро прибудет еще взвод солдат, который мы должны накормить? — Бетси выбрала только ягненка «корма». И все.
— Умираю от голода. Не знаю почему, но последнее время никак не могу наесться.
— Ты выглядишь вполне здоровой.
Это было любимое словечко матери.
— Ты хочешь сказать — толстой?
— Нет, тебе идет некоторая округлость! Раньше ты выглядела как беспризорник.
Бетси была права, Ирина не собиралась тратить время их встречи на обсуждение ИРА. Приступая к самсе, она решилась:
— Знаешь, в июле со мной кое-что произошло.
— Ты нашла-таки подходящий желтый для утенка?
— Я едва кое-кого не поцеловала.
— Едва? Милая, тебе действительно надо выговориться.
— Я не сделала этого, но едва справилась с искушением. У меня такое чувство, что я чудом избежала катастрофы.
Бетси откинулась на спинку стула и расхохоталась.
— Ирина, ты маленькая пуританская блюстительница нравов! Бьюсь об заклад, ты одна из тех людей, которые, заметив ошибку в свою пользу, незамедлительно звонят в банк.
— Не издевайся. У меня никогда ничего не было с другим мужчиной с тех пор, как мы с Лоренсом вместе.
— Это настораживает.
— Верность рождается в голове.
— Значит, ты согрешила сердцем?
— Джимми Картер был на правильном пути.
— Почему же ты этого не сделала? Это могло пойти тебе на пользу. Я не позволяю себе вольностей, когда случается перебрать бесплатного вина на обеде с писателями. Потом трезвеешь и несколько дней не можешь смотреть в глаза парням, с которыми постоянно сталкиваешься в коридорах, и отшучиваешься. Это так, разогнать кровь.
— О, не пытайся быть такой циничной, Бетси. Это ужасно. Я очень переживаю. Не думаю, что это должно случиться.
— А как у Лоренса с этим? Еще действует?
— Все в порядке! Хотя, конечно, все слишком обыденно.
— Почему «конечно»?
— Ну, многие пары делают это по одной схеме.
— Откуда такие познания?
Ирина едва сдержалась, чтобы не выпалить: «Так сказал Лоренс».
— Это всем известно.
— То, что происходит у нас с Лео раз в шесть месяцев, нельзя назвать «обыденным».
— Ты хочешь сказать, все дело в том, что вы не делаете это слишком часто?
— Да, возможно, именно в этом.
— Мне так не кажется. Знаешь, все происходящее в мире последнее время перестало меня привлекать. По телевизору, в кино, в рекламе только и видишь похотливо тянущиеся к ширинке руки. Как это надоело. Скажи, ужасно так говорить? Секс мне наскучил.
— Ого! Ты уверена, что мы говорим о настоящем сексе?
— Настоящем сексе по прошествии лет. Да. Порой он доставляет слишком много проблем. Я предпочитаю скорее заснуть. Так всегда бывает. Сначала горишь от желания, потом костер затухает, и в спальню тебя теперь тянет совсем по другой причине. На днях я наткнулась на статью в газете о том, как меняется химический состав крови в период влюбленности. Ни один человек не способен сохранить его более чем на год-полтора.
Бетси скривилась:
— А я считала себя циничной.
— Я не циник, а прагматик. Я знаю, что физически вы с Лео не часто близки, но у вас двое мальчиков, и вам есть о чем поговорить. Что же еще желать?
— Я всегда считала, что у вас с Лоренсом все по-другому, — произнесла Бетси, разочарованно склонив голову.
— У нас все отлично! И с сексом все в порядке. Только есть один момент… — Ирина отправила в рот кусок курицы и перчик чили. — Он меня не целует. Уже много лет не целовал.
Бетси замерла, перестав работать челюстями.
— Этот «момент» должен настораживать.
— Может, это не важно. — Ах! Чили взорвался на языке, заставляя прослезиться.
— Ты серьезно?
— Нет, это важно, но, вероятно, не слишком.
— У тебя нет желания его поцеловать?
— Не в этом дело. Я иногда пытаюсь, но чувствую себя при этом странно. Словно это нечто запредельное.
— Поцелуи сами по себе запредельны. Потому они и важны.
— Несколько минут назад ты сказала, что поцелуи с коллегами на вечеринке — это так, несерьезно. Недавно у меня возникло желание поцеловать мужчину, чтобы разогнать кровь. А теперь ты утверждаешь, что поцелуй — это нечто запредельное?
