— Поцелуи сами по себе запредельны. Потому они и важны.
— Несколько минут назад ты сказала, что поцелуи с коллегами на вечеринке — это так, несерьезно. Недавно у меня возникло желание поцеловать мужчину, чтобы разогнать кровь. А теперь ты утверждаешь, что поцелуй — это нечто запредельное?
— Я никогда не считала себя последовательной. Но и ты не лучше. Говоришь, если не поцелуешь своего таинственного поклонника, то наступит конец света, а когда речь заходит о Лоренсе, оказывается, что поцелуи не так уж и важны. Так нельзя думать, милая моя. Раз уж мы ввязываемся в такое, разве не должны получить удовольствие? Кто этот парень, которого ты хотела поцеловать?
— Ты будешь считать меня полной дурой?
— Я уже считаю тебя полной дурой — ты так много говоришь о том, чего еще даже не сделала.
— Ты обязана поклясться мне, что ничего не расскажешь Джуд.
— Погоди-ка… Рэмси Эктон?. — Несмотря на скептический настрой, Бетси не смогла погрешить против истины: — Да, он чертовски красив.
— Не представляю, что на меня нашло. Я никогда не рассматривала его в этом ракурсе.
— А я никогда не рассматривала его ни в каком другом ракурсе. На мой взгляд, снукер смертельно скучен. Но этот парень как раз не скучен. Ты сделала правильный выбор.
— Я никогда не испытывала такого облегчения, как на следующее утро. Я люблю, чтобы все в жизни было ясно и понятно. Ненавижу выкручиваться. Мне нечего скрывать от Лоренса, и я намерена продолжать жить так и дальше.
— Совсем ничего? В это трудно поверить. Впрочем, если так, то это весьма печально.
— Ладно, я не собираюсь рассказывать ему о своем внезапном желании. И это единственное, что можно считать тайной.
Бетси задумчиво пережевывала мясо с таким видом, словно оно и было той идеей, которую надо переварить.
— А вы с Лоренсом не думали о детях? — наконец произнесла она.
— В этом вопросе мы не пришли к единому мнению. Нам всегда казалось, что подходящее время еще не пришло.
— Оно никогда не придет. Надо просто решиться.
— Считаешь, мне надо переключиться? Видимо, я создала у тебя неверное представление о нашей жизни как о чем-то непроходимо скучном. Все не так; просто во мне перегорело желание заниматься сексом. В конце концов, секс всего лишь секс. В этом вопросе мужчины взаимозаменяемы. Это в других сферах жизни они различаются — один может рассказать все о природе Сахары, другой вынести из огня.
— А ты помнишь, как все было с Лоренсом в самом начале?
— Ну, разумеется. Все было великолепно. Нам казалось таким волнующим иметь возможность оказаться в одной постели, что тратить время на сон считалось расточительством. Но это уже в прошлом, на смену приходят другие ощущения. Более глубокие и значимые, но не такие острые. Как в музыке: начало всегда на высоких нотах, а конец почти на басовых.
— Это может быть основой — в самых разных смыслах. Или ты думаешь, что это невозможно? Что так ни у кого не бывает. Что это не может длиться долго.
— С моей точки зрения, это невозможно. Так все говорят, разве нет?
— Ты выслушала всех и каждого?
Ирина усмехнулась:
— Никогда не предполагала, что ты такая романтическая натура.
— Я никогда такой и не была. На самом деле у меня мурашки бегут по телу, когда я слышу, что ты мне говоришь, ведь именно так я и сама думаю, это должны быть мои слова. В чужом исполнении они звучат пугающе. Чертовски мрачно.
Ирина собрала остатки чапати.
— Но я люблю Лоренса. Люблю светлой большой любовью и не вижу в этом ничего пугающего и мрачного.
— А вы не думали пожениться? Это пошло бы вам обоим на пользу.
— Можем и пожениться. Хотя, откровенно говоря, я не понимаю, что изменится.
— Никогда не предполагала, что ты можешь пребывать в таком подавленном настроении.
— Я не в подавленном настроении! Я счастлива!
— Твое счастье слишком похоже на отчаяние. Этот твой «момент» — с Рэмси. Думаешь, он заметил? Иногда мужчины бывают туповаты.
— Уверена, он чувствовал то же самое. Впрочем, потом он убедил себя, что все произошло лишь в его голове. С тех пор мы с ним не разговаривали. И это тоже меня пугает.
— Следовательно, ты боишься самой себя.
— Это связано скорее с ним… В тот вечер словно ожило нечто, долгое время дремавшее во мне.
— Самая здравая мысль за весь вечер.
— Я должна держаться от него подальше.
— Возможно. Но то, что дремало в тебе, уже ожило.
Благодарная Ирине за проделанный путь, Бетси оплатила счет, и женщины вышли на улицу.
— Тебе надо поговорить с Лоренсом, — посоветовала напоследок Бетси.
— О чем? Об Алжире?
— Ни один мужчина не будет в восторге, узнав, что его женщина считает секс с ним скучным и пытается поскорее заснуть. Кроме всего прочего, ты должна заставить этого сукиного сына тебя поцеловать.
— Ты не представляешь, как это унизительно — просить мужчину поцеловать тебя? Словно он обязан, если хочет быть хорошим партнером.
— Я знаю Лоренса и знаю, что он человек осторожный. Он любитель бравады, но на самом деле жизнь его протекает будто за высокими стенами крепости. Ты не должна этому попустительствовать. Заставь его хоть иногда опускать мост.
Когда она наконец добралась до дому, Лоренс встретил ее громким криком из гостиной:
— Уже поздно!
Ей пришлось ждать на станции в Илинге почти час, прежде чем было объявлено, что по ветке Пикадилли больше не пойдет ни одного поезда.
— Я опоздала, метро закрылось. Пришлось целую вечность искать такси.
— Ты взяла такси?
В его голосе слышался упрек, скрытый благодарными интонациями. Было уже два часа ночи — невероятно длинный вечер для собравшихся поужинать подруг, и в его голове уже зарождались тревожные мысли об изнасиловании, нападении и аварии в подземке.
— Почему ты не позвонила и не предупредила? Я беспокоился.
— Прости, я правда хотела, но искать работающий автомат пришлось бы еще дольше. Может, настало время все же купить нам обоим мобильные?
— Они стоят здесь целое состояние. Терпеть не могу, когда люди идут и кричат что-то на всю улицу. Уже не понять разницы между бездомными и руководителями компаний. Кстати, ты ведь нашла телефон, чтобы вызвать такси?
— Мне стыдно признаться, — застенчиво произнесла Ирина, — но у меня не было ни одного номера вызова такси, поэтому пришлось взять черный кеб на улице. Даже боюсь сказать, сколько это стоило.
— Плевать! — рявкнул Лоренс. — Я вполне прилично зарабатываю. Главное, что с тобой все в порядке.
Ирина плюхнулась рядом с ним на диван, и он посмотрел на нее с недоумением. Лоренс предпочитал диван, в то время как место Ирины всегда было в кресле.
Она закрыла глаза и поцеловала Лоренса в губы.
— Ты замечательный.
— С чего бы такие признания?
— С того, что я давно тебе этого не говорила.
Когда она обняла его за плечи, тело его напряглось, весь вид говорил об испытываемой неловкости. Выждав пару мгновений, Лоренс высвободился из ее объятий и пошел готовиться ко сну.
Убийственно навязчивые мысли Ирины тем вечером возмутили не только Бетси, но и ее саму. Ее отношение к связи с Лоренсом как к чуду не согласовывалось с весьма скромными ожиданиями. Ирина никогда не считала, что отношения мужчины и женщины требуют большого труда, что это может быть «работой», но признавала, что многие вопросы должны обсуждаться.
В то время как она давно мысленно перевернула страницу, Лоренс все еще жил в страхе увидеть приблизившиеся к нему губы. Несмотря на то что он разделял ее уверенность в том, что им стоит больше времени проводить в обществе друг друга, казалось, его желание сотрудничать в этом вопросе не подразумевало конкретные сроки, в частности сегодняшний день.
Ирина трижды интересовалась, не хочет ли он посмотреть «Ночь в стиле буги», но он отказывался под предлогом необходимости срочно закончить статью. Она приглашала его сходить вместе на рынок в Боро, но он заявил, что «ненавидит таскаться по лавкам» и будет больше пользы, если он съездит в контору. К тому моменту, как она решилась предложить ему вместе прогуляться по Риджентс и Гайд-парку, построение фразы уже заранее предполагало отрицательный ответ: «Ты ведь не хочешь?..» Голос звучал подавленно. Нет, разумеется, он не хотел.
Успехи в установлении физического контакта также оказались неудачными. Когда она утром прижалась к нему, лежа в кровати, он недовольно проворчал, что ему жарко. Попытки устроиться рядом с ним на диване воспринимались как вторжение на личную территорию, в итоге Ирина была вынуждена отступить в кресло. Когда на улице она брала его за руку, ему требовалось почесать нос пальцем именно этой руки. Ее намеки на секс лицом друг к другу были бесплодны, как и старания получить от него поцелуй. Для Ирины было слишком мучительно просить о том, о чем обычно не просят.
