В пакете было что-то твердое и прямоугольное. «Конфеты? — гадала Светлана. — Парфюмерный набор?» Но под упаковочной бумагой оказалась книга со странным названием «Когда скелеты выпадают из шкафов». Имя автора на обложке отсутствовало. Света отложила книгу, потому что ей нужно было раздеть сына, вымыть ему ручки в ванной, разогреть ужин, накормить. До купания и сна еще оставалось два часа, которые обычно проводились в развивающих играх и чтении. Но сегодня, заинтригованная необычным подарком, Света включила сыну мультики, а сама взялась за книгу.
С молоком матери Светлана впитала убеждение в истинности печатного слова. «Это написано в газете», — отметала мама любые возражении. Но так было в детстве, а ныне, случалось, в газетах и журналах публиковали откровенную глупость или полную ересь. Но это было только исключением из правила, никак не отрицанием самого правила. Если бы люди не верили в правдивость большей части информации, они не покупали бы периодику. Книжное слово в сравнении с газетным и журнальным, по мнению Светы, обладало «истинностью» практически абсолютной. Разве станут издавать книгу, в которой содержится вранье, наговор, небывальщина?
С первых прочитанных строчек романа сердце Светы забилось быстро-быстро, и до последней страницы ее пульс превышал полторы сотни ударов в минуту. Только переживаемые чувства были разными. Света едва не расплакалась, читая про тяжелое детство Игната. Он никогда не рассказывал ей ни о детстве, ни о своем прошлом, говорил, что с ней, с Цветиком, начал жизнь с чистого листа. А теперь, выходит, решил познакомить ее со своей биографией таким неожиданным способом. Книгу издал! Это на Игната похоже, он любит широкие жесты. Из-за волнения, сердцебиения, высокого градуса эмоций Света не увидела противоречий в тексте, хотя они лежали на поверхности и били в глаза. Света буквально глотала страницу за страницей. Мурлыка, которому не позволялось смотреть телевизор больше двадцати минут в день, теперь наслаждался вольницей. Подавал голос, когда заканчивался сборник мультфильмов, мама с книгой в руках подходила и ставила диск с начала. Мурлыка раз десять просмотрел «Смешариков» и уснул в кресле.
О первой жене, спортсменке Оксане, Игнат писал поэтично, хотя, на взгляд Светы, слишком увлекался эротическими сценами и подчеркиванием своей сексуальной мощи. «Мне той мощи не досталось», — невольно и ревниво подумала Света. Она отвлеклась от книги и задумалась. Обсуждение секса, смакование деталей не в характере Игната. Он пуританин, для которого интимная жизнь проходит под одеялом и никогда не выплескивается за порог спальни. Игнат ли автор этого сочинения? Света поискала имя автора в начале книги и в конце, но не нашла. Продолжила чтение.
Уход Игната к красавице Лене Храпко выглядел не очень красиво. Во-первых, Оксана тяжело болела, а во-вторых, перестала снабжать Игната заграничными шмотками, о чем недвусмысленно и самокритично он написал. Он ли? Игнат не из тех людей, что рвут рубаху на груди и каются в грехах. Самоирония не чужда Игнату, но посыпать голову пеплом не в его привычках.
Лена Храпко забеременела, Игнат уговаривал ее сделать аборт, словно предчувствовал беду. Девочка родилась с тяжелым церебральным параличом. Света вспомнила, как суетился и нервничал Игнат при ее беременности, как бесконечно водил ее по врачам, заставил сделать все возможные анализы и пройти вес обследования. Боялся повторения? Но при этом не заикнулся, что у него был ребенок с врожденными дефектами. Нехорошо, неправильно было держать Свету в неведении. И совсем уж дурно Игнат поступил, отказавшись от больной Катеньки, не помогая ни участием, ни деньгами.
Света почти утвердилась в мысли, что авторство не принадлежит Игнату. Многие его поступки иного слова как подлые не заслуживали. Он женился на избалованной дочери местных номенклатурных богачей, после переезда в Москву превратившейся в теневую заправилу собачьего бизнеса. Этот период жизни Игната был сумбурен: картофелеводство и диссидентство, машины, квартиры, дачи, заграничный отдых, и при этом Игнат стоит в очереди за колбасой и за билетами на поезд или самолет, закапывает в саду трехлитровые банки, набитые купюрами, и люто ненавидит советский строй, который дал ему возможность стать подпольным миллионером.
По отрывочным репликам Света знала, что нынешнюю супругу Игната зовут не Юля, а Полина, у них общий бизнес. Большой временной период в книге отсутствовал, поначалу Света обратила на это внимание, но потом напрочь забыла, потому что стала читать про мерзкие утехи Игната с соблазненными юными провинциалками. Откровенность Игната не знала меры, это было самолюбование пороками. Читая о том, как особо изощренно Игнат домогался ее, Света не порадовалась длинному комплиментарному описанию своей внешности. Напротив, восхищение ее лебединой шеей, гитарными изгибами бедер и мраморной кожей выглядели особо цинично в свете тайной стратегии Игната. Но самый большой шок Света пережила, когда прочла о том, что Игнат регулярно травил ее психотропными препаратами.
Света оторвалась от текста и подумала про молочные коктейли. Света их обожала, а Игнат с удовольствием взбивал в миксере молоко, фрукты, мороженое, добавлял сиропы. Экспериментировал. Теперь понятна подоплека его экспериментов. Света едва не потеряла сознание, когда узнала о планах Игната забрать Мурлыку, отдать албанским живодерам, которые разделают ребенка и продадут его органы. Игнат все продумал, даже фиктивную могилку сыну на кладбище приготовил. Света не задалась вопросом, откуда Игнат узнал про нападение бандитов, про защитившего ее мужественного Антона. Последние страницы Света читала, не понимая смысла, ее трясло от страха за сына.
У страха глаза велики, у страха матери за судьбу ребенка глаза — океаны паники. Стоит возникнуть гипотетическому предположению, а то и вовсе с неба свалившейся абсурдной мысли, что появилась опасность для жизни ребенка, как мать теряет способность логично мыслить, критически взглянуть на ситуацию. Она переживает паническую атаку и готова на любые жертвы для предотвращения беды. И вот уже культурная женщина стынет на месте, когда ее на улице хватает за руку цыганка: «Тяжелая болезнь будет у твоего ребенка». А смеявшаяся прежде над предрассудками молодая мать несет младенца к целительнице, чтобы снять сглаз и порчу.
Для Игната, когда он читал творение Антона Белугина, дикое предположение о продаже на органы любимого сына было только лишним свидетельством того, что автор — хронический шизофреник, писавший этот бред в период обострения. Света хотя и пришла к выводу, что не Игнат автор книги, не сомневалась в том, что прислал роман именно он. Подарочки с курьером — его привычная манера потешить Цветика. Потешил, нечего сказать, ее трясет от страха. С какой целью Игнат познакомил ее со своей биографией, чего добивался? Однако ни замысел Игната, ни собственная поруганная судьба — ничто не имело значения, когда над сыном нависла страшная опасность. Свету била крупная дрожь. Она не могла сидеть на месте, носилась по квартире, не замечая, что стонет и вскрикивает, хотя слез не было, только утробные возгласы. Света застыла перед зеркалом и не узнала себя. Отражение — всклокоченная женщина вдруг испуганно прижала руки к губам. Игнат знает, что она прочла книгу, может прийти в любой момент, отобрать сына. Бежать! Немедленно бежать!
Игнат звонил несколько часов назад. Света почему-то не сказала ему, что читает книгу. Впервые слукавила, наврала, что купает Мурлыку, быстро отключилась. Она схватила спящего сына и бросилась к двери. Затормозила на пороге. Стоп! Надо взять вещи и документы. Какие вещи? Какие документы нужны? Сосредоточься, велела себе! Но трезво думать не получалось. Голова отказывалась работать, в нее как будто воткнули электрический щуп, и мозг конвульсивно вибрировал. Света вернулась в комнату, положила сына, достала большой чемодан и принялась швырять в него вещи, свои и сына. Очень скоро чемодан заполнился, но большая часть одежды осталась в шкафах. Света выкинула свои наряды и принялась утрамбовывать вещи сына, пока не заметила, что прессует летние костюмчики и маечки, из которых Мурлыка вырос.
— Господи! — простонала Света. — Что же это за горе такое! Вот дура я! Дура, дура, дура! — повторяла она, выбрасывая на пол ненужные вещи и заталкивая в чемодан другие.
Самобичевание отчасти помогло. Света стала разговаривать вслух, упрекая себя, задавая вопросы и отвечая на них.
— Дура, ведь можно взять второй чемодан! Лучше дорожную сумку, она огромная. Не забудь коляску! Коляску потом, на выходе. Чтобы уехать на вокзал, надо… Что надо? Вызвать такси! Правильно!
Света набрала номер и уговаривала диспетчера прислать машину как можно скорее, обещали в течение двадцати минут.
