Сергей Гавань - Смарагдовый трон (роман)

- Как?

- Превратился в психа, - перехватил речь Венбера капитан. - Сам я его не видел с тех пор, но говорят, что он сидит на своём троне, свесив язык и бормоча всякий бред. Но хуже не это, а то, что им, похоже, овладевают демоны. Иногда он начинает метаться по тронному залу, круша и убивая всё на своём пути. Безумие возвело его непредсказуемость в высшую степень.

- Такой Теург мало чем отличается от Одержимого, - заметил Цеппеуш.

Редвен медленно кивнул.

- Да.

- Но всё же бывают дни, когда безумие отступает, - произнёс Венбер. - Это дни, когда Маэльдуна выносят под дождь. Падающая с неба вода странным образом возвращает его рассудок. Как, почему - никто не знает.

- Кто же правит Навустрозой, если ярл безумен?

- Его жена, Нимхильда, и тан Скригид, его правая рука. Про жену ничего не скажу, но тан парень толковый. Напоминает мне самого ярла в добрые дни.

- И что же - безумец будет присутствовать при коронации?

Венбер и Редвен синхронно пожали плечами.

- Может, прибудет только его сын, Хунвильд, и тан Скригид. Кто знает. Тебе, мой друг, лучше обратить всё внимание на самого себя. У нас есть время на последнюю отшлифовку твоих талантов.

- Так матушка посвятила вас во все детали?

- О, разумеется. Она мне доверяет. О, эта Миранда. Она сильнее любого мужчины, прекраснее и умнее любой женщины. Как жаль, что её здесь нет.

- Ладно, развратник, хватит, - шутливо произнёс Венбер, недобро улыбаясь. Меж его бровей пролегла складка. Так часто бывало, когда дядька злился.

- Ну, дядь, приступим к тренировкам, - вмешался Цеппеуш.

Венбер перевёл взгляд на него, продолжая улыбаться.

- Приступим.

С тех пор отзвенели четыре склянки, и только тогда они закончили и присели на выдраенную до блеска палубу. Последний поединок закончился победой Цеппеуша. Он неожиданно бросился в ноги Венберу и повалил на пол, мгновение спустя приставив тупое лезвие к его груди.

- Всё на сегодня, - выдохнул он, отбросив с красного лица мокрую прядь, и помог дядьке встать.

- Хорошая идея с прыжком, - кивнул дядька. - Но только тогда, когда ты видишь, что противник делает широкий замах и не ожидает подобного рискового поступка.

Цеппеуш молча склонил голову. Венбер наверняка видел его замысел, а значит все его слова - лишь утешение, подачка.

- И думать брось об этом, - неожиданно жёстко сказал Венбер. - Не домысливай события. Ты всегда можешь различить, когда я поддаюсь, а когда нет.

- Ты слишком хорош. Как я могу понять...

- Не идеализируй меня, - голос Венбера звучал надтреснуто.

Он поднял с края деревянного ведёрка, стоявшего у основания мачты, чистую тряпку, промокнул ею потное лицо. Сморкнулся, посмотрел на солнце, медленно заходившее за окантованные ослепительным багрянцем пики гор.

- Ты должен анализировать то, что действительно произошло, и лишь после этого - строить догадки. Не спеши с выводами, которые тут же подсовывают тебе твои комплексы. Эти выводы часто бывают ложными. Сегодня ты закончил победой. Иди умойся и ступай в свою каюту. Редвен должен был распорядиться подать ужин пораньше.

Цеппеуш послушно побрёл к лестнице, ведущей вниз. Ему навстречу поднимались несколько матросов, бурно обсуждающих какую-то весёлую новость. Все трое перестали улыбаться и молча прошли мимо, возобновив разговор уже за его спиной.

Цеппеуш невесело усмехнулся.

Обычные люди всегда будут бояться Преломляющих. Не важно, что они ничем не отличаются - боязнь непонятного всегда будет одной из величайших людских проблем.

Цеппеуш вошёл в каюту, пройдя мимо столика с подносом, на которой стояло несколько дымящихся горшочков с едой. Растянулся на койке и с удовольствием потянул утомлённые и ноющие руки и ноги. Затем сел, стащил с себя тяжёлые кожаные сапоги, с наслаждением пошевелил пальцами. Несколько ногтей были сломаны - следствие ударов тренировочным мечом Венбера. Дядька бил крепко, хоть, конечно, не насмерть. Сорок лет были для него сроком расцвета сил.

"Не идеализируй меня". Венбер был сам не свой, говоря эти слова, словно они могли значить что-то ещё.

"Ты должен анализировать то, что действительно произошло". Здесь понятно, он не должен идти на поводу у своих эмоций и на мгновение упавшего духа.

Да, дядя, я запомню и эти твои слова. Сколько их было за десять лет - не счесть. И большинство из них, со стыдом признал Цеппеуш, так и не были приняты всерьёз.

Он лежал на пахшей сыростью подушке и вспоминал неприятные минуты расставания с матушкой. Миранда таки не сдержала слёз. "Я обязательно приеду к вам, когда поправлюсь", - сказала она, приподнявшись с носилок и обняв Цеппеуша, а потом, что удивительно, и Венбера.

Провожать его собралось много людей, от некоторых вассалов отца, оставшихся после пира, до грязных оборванцев. Выказывая свою любовь, все они видели в этом будущую выгоду, подобно тому же Регану. Со старым хитрецом Цеппеуш попрощался подчёркнуто вежливо, на вопрос о договоре ответил уклончиво: "Поговорим об этом в столице".

Среди людей, столпившихся на причале, его взгляд быстро выхватил знакомые лица - три молодые девушки. У двоих на руках детские люльки, третья держала за руку темноволосого синеглазого мальчугана лет четырёх. Все девушки, матери его ублюдков, как одна смотрели на него со скрытой надеждой и желанием. Чего? Хорошей жизни? Его самого?

Цеппеуш удостоил каждую мимолётным взглядом и, испуганно вздрогнув, повернулся к трапу, ведущему на корабль Редвена.

Он уснул.

Ему снились яркие образы, сливавшиеся в безумный калейдоскоп.

Мать лежит животом на холодной мостовой, под ней растекается тёмно-алая кровь.

Рядом с ней на коленях стоит Венбер, лицо похоже на звериную маску. В руках "Серая Роза" и окровавленный сломанный меч. В спине - две стрелы.

Цеппеуш схватился руками за грудь, из которой показались десятки острых лезвий.

Сзади его касалось множество рук, сжимавших рукояти кинжалов. Все они хотят его убить.

Он посмотрел вниз и увидел, что ему не на чем стоять. Ноги оканчивались обрубками чуть выше коленных чашечек.

Он провалился во тьму...

Цеппеуш вскочил, обливаясь потом и чувствуя сухость в горле, словно туда бросили горсть пыли. Низкий раскат грома отдавался в воспалённом сознании чем-то ненастоящим, нереальным.

- Боги, - прошептал он, утыкаясь лицом в ладони. - Мама.

Интерлюдия 2. Герасельда Хельдвальд.

Отсутствие в природе Слов Контроля является общеизвестной аксиомой. Никто из экспериментаторов не занимается их поиском, поскольку наказанием за это является смерть. И слава Богам, поскольку день, когда Преломляющий научится контролировать разум другого человека, будет Днём Конца человечества.

Хрестофер Рект, записки, 1107 год от создания Триединой Церкви.

Аквамариновая Библиотека носила такое название из-за своих стен нежно голубого цвета и витражей, украшенных драгоценными каменьями того же небесного оттенка. Она располагалась на Королевской Площади Льдины, по левую сторону от Первого Храма. Искусные облицовщики, плиточники, плотники, ювелиры и стеклодувы регулярно наводили лоск на внешнее и внутреннее убранство, почти тысячу лет сохраняя прекрасный облик этого здания.

Библиотека имела три наземных этажа и три подземных, отведённые под хранилище книг. Доступ к древним и не очень фолиантам разрешался лишь представителям высшего класса. Средний и низший класс в библиотеку не пускали. На первом этаже располагался главный читальный зал с высоким потолком, в центре которого находилось обширное пространство, занятое столами, креслами и диванами. Стеллажи высотой в три человеческих роста расположились вокруг него концентрическими кругами, разделёнными узкими линиями проходов. Солнечный свет проникал в помещение сквозь огромные окна, из которых открывался прекрасный вид на голубую брусчатку площади и бассейн с цветочной водой. В потоках света медленно плавала пыль. В зале стояла тишина, иногда нарушаемая шагами редких посетителей.

Принцесса Герасельда лежала на мягком диване, обитом светло-серой кожей. Её немного пухлые ноги были согнуты в коленях и накрыты подолом салатового платья с глухим воротом. На нежном лице, какое только может быть у юной невинной девушки, которой едва исполнилось шестнадцать лет, лежало безмятежное выражение. Возле принцессы, похожей на светлую чистую мышку, на полу лежала раскрытая книга. На твёрдой обложке, глядевшей в потолок, было написано "Гибель Раздробленности, Кастилла Крокл".

Тихо ступая, из-за стеллажа вышел молодой человек. Подойдя к дивану, на котором спала принцесса, он наклонился, чтобы поднять книгу. Взгляд его умных глаз остановился на опущенных веках Герасельды.