Ну ладно, надевать галстук или не надевать?
По мере одевания, с каждой новой вещью настроение у Отто улучшалось. В общем-то, он был педантом в отношении собственной внешности. Постепенно его ухоженный вид стал полной противоположностью окружающей обстановке. На мгновение он ощутил одиночество, но утешил себя тем, что беспорядок вокруг — дело временное.
И вот, он опять в ванной, изучает свое новое отражение в зеркале, делает бесплодные попытки причесаться, проводя расческой по волосам, чтобы начесать остатки волос на лысину, поправить бородку, заметил какой-то прыщ под носом (лишнее свидетельство нездорового образа жизни), загрязненные поры. Ну нет, такие мелочи не испортят ему настроение, сегодня он в форме. И никакого галстука не надо!
Сегодня он человек отчаянный, лихой, а посему, он облачится в сорочку с открытым воротом, а на шею повяжет шарф. У него был совершенно новый шелковый шарф, из Парижа, подарок Сони, еще одна из ее попыток принарядить его, сделать его более интересным и презентабельным. Шарф был в хорошем стиле, красивый, только у него не было случая надеть его, когда он был с Соней. Теперь такой случай представился.
Он ринулся к комоду, вытащил шарф, сложил вдоль, ловко свернул его — ведь у кларнетистов ловкие пальцы, а он и есть кларнетист. Ведь и у себя в почтовой конторе он был кларнетистом. Руки у него красивые, с длинными пальцами. Даже Соня, порой, обращала на это внимание. Да и он сам замечал руки других. Руки очень характеризовали людей.
«Вот, например, у нее, дамы, разыскиваемой полицией, — руки нервные, но одновременно в них была какая-то уверенность и сила, что свидетельствовало об основательности их обладательницы. Она была не какая-нибудь легкомысленная девица (хотя в чем-то именно таковой она и была)», — размышлял он, тщательно повязывая шею шарфом фирмы «Гивенчи». И именно это ее качество делало ее еще более соблазнительной в его глазах, а предстоящую встречу, в чем он не сомневался, еще более желанной.
Наконец, он повязал шарф и спрятал его концы за ворот рубашки. Потом подумал и вытащил снова наружу. Кажется, это придаст более спортивный вид. Теперь пиджак: в меру полосатый, в меру отутюженный. Относительно модный и не такой уж плохой. У него было чувство, что оделся он хорошо и весь преобразился. И посему запел:
«The best white orchids for her wedding gown…» —
отбивал он такт мелодии. Обычно такой момент наступал всегда после окончания песни, когда вступали исключительно ударные инструменты:
«Ta-ra, ta-ra, ta-ra, tam, ta-ram, tar-ram, tam-tam,
tara, tara, tam, taram, taram, tam, tarn…»
Еще пара глотков из бутылки, и привет!
Стоп! Он совсем забыл про ботинки! Да, ботинки. Вот они — в полном порядке. Черные, элегантные из эпохи его концертов. Неутомимо ступали они от выступления к выступлению, от вечера к вечеру. От Хапара до Хенефесса, от Хортена до Фредеринста. В последний год он особенно много ездил, и второе отделение сократилось. И вот теперь его посетило старое забытое чувство, обычное чувство, которое возникало за полчаса до выхода на сцену: ботинки плотно облегают ноги, слегка жмут, прикосновение брючного ремня к поясу, рубашки к груди. Пиджак чуть-чуть жмет под мышками. Все это создавало плотную респектабельную оболочку его расплывчатому, бесформенному телу. Он был доволен собой. Он отхлебнул последний глоток пива из бутылки и пошел в ванную прополоскать рот. Потом спустился по лестнице вниз, чтобы зайти на почту позвонить и вызвать такси. До «Вика» четыре километра. А у него самого телефона в квартире не было, и к этому он относился вполне спокойно.
Глядя из окна на стоянку, он ждал ответа. Дождь продолжался, мимо проезжали машины. На фасаде дома, прямо напротив, он в тысячный раз перечитывал вывеску: «Сильвстога. Мойка машин».
Как-то случайно получилось, что эта бензоколонка, напротив его почты, на своем рекламном щите воспроизвела почти те же южнонорвежские пейзажи, что были и на рекламе местного кустаря, бойко торгующего всевозможными сувенирами, включая национальные серебряные брошки. Отто с радостью воспринимал это забавное совпадение. Ведь именно благодаря этому для него воплощением летней Норвегии стали три слова на рекламном щите напротив почты: «Сильвстога. Мойка машин».
Он решил, не дожидаясь ответа, самому спуститься на стоянку такси, чтобы размять ноги — ведь дождь, кажется, уже перестал. А сегодня вечером ему предстояло танцевать!
25.
Что-то ее нигде не видно.
Ему удалось найти себе очень удобный столик в углу. Отсюда прекрасно можно обозревать и площадку для танцев, которая пока была пуста, так как оркестр еще не начал играть, и вход в зал, у которого все время мельтешил народ. В основном молодежь. Эти всегда наиболее активны и любят приходить заранее. Они пришли почти одновременно с ним. «Да, похоже, это будет молодежный вечер», — с нескрываемым раздражением вынужден был признать он. Со своим обычным раздражением, за которым скрывалась его неудовлетворенность, смущение, чувство никчемности, означавшее только одно: он явно становился мужчиной среднего возраста. Этого настроения не смогли приглушить даже пять высоких бутылок пива. Плюс еще поллитровая кружка, которую он только что принес себе из бара.
Отель «Вик» представлял собой довольно значительный курортный комплекс, разросшийся из белого крашеного домика, отель на берегу моря, с небольшим участком пляжа, несколькими весельными лодками, которые можно было взять напрокат, да парой столиков под итальянскими зонтиками на террасе. Прекрасное живописное место, которое, по мере развития туристической индустрии, изменило свой характер. При гостинице был построен большой кафетерий, потом и гриль-бар, закрытый бассейн с сауной, большой пункт проката лодок, площадка для минигольфа. Небольшая аллея со старыми соснами и дубками была срыта для того, чтобы расширить автостоянку.
В течение последних трех сезонов, согласно рекламным проспектам, кафетерий превратился в клуб «Сун Тан», стал одним из «самых популярных мест на побережье», во всяком случае, единственным местом на протяжении десятка километров, где молодежь или те, кто себя к ней относил, могли отдохнуть от скуки и однообразия жизни, раскошелившись лишь на вино да кое-что из еды. Упрочению репутации заведения способствовала прошлогодняя акция Государственного Норвежского Радиовещания, исключительно из-за нехватки материала включившего в свою сборную солянку репортажей из других мест, которые оно прославляла, репортаж и отсюда. Да, люди не разочаруются, посетив отель «Вик». Даже телевидение внесло свою лепту, уделив сорок секунд показу на экране избрание Мисс «Сун Тан» в программе «По летней Норвегии», после чего отель срочно напечатал двухцветные рекламные проспекты, мгновенно распространив их по всем кемпингам, супермаркетам, бензоколонкам, закусочным, пляжам и кафе — по всему южному побережью. «Самое популярное здесь, известное по всей стране место», — так было сказано в проспекте.
И вот сюда устремился поток отдыхающих. Пришлось поставить дополнительные стулья вокруг столов. Молодые, сияющие мордашки на изящных шейках так и вертелись по сторонам, посылая сияющие взгляды окружающим, надеясь на отклик с таким же сияющим взбудораженным ожиданием. Ведь именно здесь — центр всех событий, и именно здесь «летняя мечта» непременно должна сбыться.
Все посетители были моложе него. Почти все. Все были одеты легко, в модные цвета, все были изящные, хорошо сложенные или умели казаться таковыми. И тут же, среди них, находился Отто Хагебекк в строгом костюме, пожалуй, чересчур теплом, в рубашке странной расцветки, с шарфом на шее. Он поглощает бочковое пиво, чувствуя, как улетучивается оптимизм и хорошее настроение под огнем насмешливых взглядов со стороны представителей племени Красоты и Процветания, которые принимают манерные позы в то время, когда он лихорадочно озирается вокруг в поисках какого-нибудь запрятанного монитора, чтобы увидев себя в нем воочию, убедиться в том, что он находится в самом средоточии летней мечты, или обменяться взглядом с каким-нибудь шапочным знакомым, который мог случайно от скуки забрести сюда, и, оказавшись внезапно, как и он, на всеобщем обозрении, отчаянно пытаться придать лицу достойное выражение. Да, и впрямь, многие бросали любопытные взгляды на самого Отто, и не обязательно ему надо обижаться на это. Кто знает, а, может быть, наиболее молодые и глупые считали, что он какой-то особенный, например, важный завсегдатай отеля — быть может, даже иностранец! Кинорежиссер, изучающий жизнь, из тех, кто ищет таланты? Кстати, в таких случаях часто требуются толстяки, стоит вспомнить только Юна Сколмена, Хейде Стеена…
Господи, впрочем, до чего же глупо сидеть тут и копаться в себе, пытаясь вообразить себя бог знает кем, в то время как зал постепенно наполнялся людьми приблизительно одного возраста и даже комплекции. Ну что же, добро пожаловать, и, за ваше здоровье! Видя это, он снова повеселел. Теперь почти весь зал был заполнен. Все ждали, когда заиграет оркестр. Отто мог прекрасно обозревать все происходящее. Но никаких признаков появления Алисы, его Прекрасной Дамы, не было. Он уже стал сомневаться, хорошо ли он ее запомнил. Вокруг роились стайки летних девушек, от них буквально рябило в глазах. А вдруг она снова изменила облик, придя сюда в новом обличье? Ведь ему довелось видеть ее только дважды перед почтовым окошком. Можно ли ее назвать высокой? Пожалуй, рост у нее средний. А, может быть, немного выше среднего?.. И с кем она придет?
