Сарказм в речи Северуса не ускользнул от Гарри, но юноша все еще не понимал, к чему тот клонит.
— Все они умерли много лет назад! Я не мог предотвратить этого!
— И почему же?
— Может потому, что я был еще ребенком?
— Разве это имеет значение? Темного Лорда нужно было убить, и неважно, что убить его должен был младенец. Это была твоя задача, и ты с ней не справился!
— Да не мог я с ней справиться!
— Почему?
— Потому что это было невозможно! Я еще даже разговаривать не умел!
— Невозможно, — фыркнул Северус. — Гарри, Гарри. Ты придумываешь себе оправдания. Ты должен был сделать хоть что-то. Должен был стараться лучше!
Гарри резко взмахнул палочкой.
— Accio словарь! Черт, тут нет словарей. Ладно, когда будем дома, не забудь посмотреть значение слова «невозможно», потому что ты его, похоже, не знаешь.
— Вероятно, это тебе следовало бы заглянуть в словарь.
— Я знаю, что означает это слово, — Гарри сложил руки на груди, так и не выпустив палочку из пальцев, но через мгновение опомнился и положил ее на низкий столик рядом с креслом.
— Конечно, знаешь, — тихо проговорил Северус. Он глядел на Гарри, прищурившись, с тихой решимостью во взгляде. — Но мне непонятно, почему ты считаешь, что оно применимо к одной ситуации и не применимо к другой. Согласен, в детстве у тебя не было возможности противостоять Темному Лорду. Но Гарри, ты бы ничего не смог сделать, чтобы предотвратить и последние нападения тоже. Попытайся понять меня.
— Я... я... — Гарри отвернулся, чтобы не чувствовать на себе пронизывающий взгляд Северуса. — Я смог бы! Мне всего-то надо было начать заниматься с тобой сексом, чтобы наши силы стали объединяться. И это оказалось совсем не так трудно, нужно просто было твердо сказать себе...
— Именно. Ты позволил себе излечиться.
— Но я мог бы сделать это раньше!
— Да, мог бы, — Северус чуть наклонился и взял руки Гарри в свои. Юноша сделал слабую попытку отдернуть их — он был не в настроении для интимных прикосновений — но Северус сильнее сжал пальцы. — Но это не сделало бы тебя искренним, страстным любовником. Ты бы заставлял себя повторять определенные движения. В действительности, именно так ты и поступил, когда возникла необходимость. В целеустремленности и храбрости тебе не откажешь. Но это не делает твои возможности безграничными.
— Тот единственный раз был ужасным. И я не хотел... ничего. Мне даже минет не нужен был. Но если бы я заставил себя, то мог бы со временем привыкнуть.
— Постарайся быть честным с самим собой, — мягко проговорил Северус. — Возможно, ты бы привык к процессу. Но смог бы ты получать от него удовольствие?
Повисла тишина. Гарри долго не мог вытолкнуть из себя это слово. Оно застряло в горле и душило его.
— Нет, — наконец, очень тихо произнес он. — Но ты мог бы. Наверное.
— Я мог бы достичь оргазма, так же, как было в тот раз перед твоим днем рождения. Но неужели ты думаешь, что мне это понравилось?
Гарри потряс головой.
— Представь, что тебе приходится брать мой член в рот, хотя тебе этого совсем не хочется. Представь, что каждое утро и вечер ты ложишься на меня и заученно двигаешься; я кончаю, а ты отворачиваешь лицо, чтобы я не видел, как мало удовольствия это доставляет тебе. Думаешь, от этого наши силы объединятся быстрее? Думаешь, это могло бы сработать? Ты знаешь, какой я человек.
И снова Гарри пришлось приложить усилие, чтобы заставить себя говорить. Это было пугающее ощущение — он боялся простого односложного слова.
— Нет, — хрипло выдавил он.
— Это ни на грамм не помогло бы скрещению сил, — очень спокойно продолжил Северус. — Я могу сказать тебе, каков был бы единственный результат. Это усилило бы твое отвращение к сексу в любом виде. Закрепило бы его на годы. Вполне возможно, навсегда. Ты обвиняешь себя в том, что не сделал чего-то, тогда как это «что-то» было бы худшим вариантом действий из всех возможных. Для того, чтобы увидеть хотя бы самое начало объединения сил, тебе нужно было делать в точности то, что ты делал. А твое самобичевание... — пряди волос скользнули по плечам Северуса, когда он качнул головой. — Это должно прекратиться. Ты подставляешь себя под опасность.
— Ну... да, — согласился Гарри, одновременно отрицательно тряся головой. — Слушай, ты все верно говоришь, и с какой-то стороны я даже согласен, что ты прав. В смысле, по логике так и получается. Но не могу же я включать и выключать свои эмоции как кран в кухне?
— Думаешь, я могу? — странно, но в голосе Северуса Гарри послышалась обида.
— Я не это хотел сказать. Я знаю, что ты ненавидишь его дела и идеи.
— Так вот, как ты меня себе представляешь? По-твоему, во мне нет ничего, кроме ненависти?
Гарри вздохнул. Как умные и логичные мысли могли превращаться в такие корявые предложения, стоит ему начать говорить?
— Нет, не так. Ну да, что касается эмоций, ты достаточно сдержан...
— Хочешь сказать, ограничен?
— В каком-то роде, — Гарри пожал плечами. — Но я тоже, так что неважно. Все равно с этим ничего не поделаешь. Когда я был маленьким, меня чаще всего игнорировали. Редкостью было удостоиться хоть пары слов. Но я не считаю, что ты не испытываешь те же чувства и эмоции, что и другие люди, Северус.
Снейп сильнее сжал руки юноши.
— Даже... любовь?
Гарри посмотрел на него. На самом деле, он никогда не задумывался, способен ли Северус любить. Глупо, конечно. У каждого человека есть что-то, что ему не просто нравится, а что он любит.
— Ну да, конечно. Почему нет? В конце концов, ты любишь зельеварение. И хорошее вино, и хорошие книги.
— О, да я, оказывается, любвеобилен!
Северус, казалось, разозлился. Во всяком случае, довольным он не выглядел. Хотя чему удивляться. Перечисленное выглядело таким незначительным. Как будто сам Северус незначительный человек. А это далеко не так. Но Гарри быстро сообразил, как исправить ситуацию.
— И ты любишь свободу. Тебе нравится думать о том, что ты, наконец, освободишься от метки на своей руке.
Хмм. Северус почему-то воспринял это совсем не так, как надеялся Гарри.
— Замечательно. Я также постараюсь регулярно напоминать тебе о твоих худших поступках, — Северус отпустил руки юноши и откинулся на спинку кресла. — Хотя не могу не признать, что ты пока не успел сделать ничего настолько провального, как я в молодости.
— Не уверен, — пробормотал Гарри, вспомнив про Сириуса.
«Беллатрикс убила Блэка, Гарри», — снова услышал он в голове голос Северуса. Ну да, это правда. Его убила Беллатрикс. Но теперь и она мертва, и умерла она от руки Гарри.
— В любом случае... я понимаю, что ты хочешь сказать. Винить себя глупо. Я поработаю над этим.
Брови Северуса сошлись на переносице.
— «Глупо»? Я бы сказал иначе.
— Но это так и есть, — Гарри вздохнул. — Я знаю, что ничего сделать не могу.
— Это не так. Ты делаешь все, что можешь.
Гарри горько рассмеялся.
— И это все, чего от меня можно потребовать. Ага.
— Никто не имеет права чего-либо от тебя требовать, — поправил его Северус. — Тебе не нужно искупать прошлые ошибки.
— Это ты так думаешь.
— О. Значит, снова о крестном, — зельевар мгновение помолчал. — Но ведь не из-за него ты отдал меня себе.
— Не напрямую, нет. Но я не хотел, чтобы еще кто-то умер, — Гарри вздохнул. — Ну и я сам не хотел умереть. Однако люди все же погибают. Невинные люди, которые вообще ничего не сделали, просто у их семей неправильная кровь. Почему ему обязательно нужно быть такой скотиной?
— Потому что у него есть возможность быть ею.
Гарри поморщился.
— Люди будут ожидать от меня того же, стоит им узнать мою настоящую силу. А тебе придется убеждать их, что я и моя магия у тебя под контролем. Просто великолепно.
— Люди часто ведут себя неприятно. Но уверен, настоящих друзей ни в чем убеждать не придется.
— Ха. А как же «возможные исключения» из волны массовой истерии, которая обязательно поднимется из-за меня?
Северус опустил взгляд на свои руки.
— Когда я сказал это, я еще не понимал, какие у тебя хорошие друзья.
