– Я тебя похороню здесь, ты понял?! – воскликнул он.
– Сначала себя похорони! – рявкнул я.
Иван рванулся ко мне, но одна из девушек остановила его.
– Все, – сказала она. – Хватит.
Я смотрел только на Катю. Она отводила взгляд.
– Что происходит, Катя? – закричал я.
Она молча поднесла ко рту незажженную сигарету. Сергей наклонился к ней и щелкнул зажигалкой. А я вдруг четко и ясно осознал, что Катя – тварь.
Ко мне подошел парень, который сидел во дворе, и беззлобно спросил:
– Ты что, каратист? Чуть Бита без носа не оставил.
Иван снова чертыхнулся.
– Боксер, – запинаясь, сказала за меня Катя. По ее голосу я понял, что моя догадка верна – все здесь были под влиянием «экстази».
– Они тебя заставили?
– Не будь дураком! – поморщилась Катя. – Черт, я все хотела не так сделать, совсем не так!
– Что сделать?
Катя оглянулась на Сергея и сказала:
– Выйдите-ка все на пару минут. Мне надо с ним поговорить.
Комната опустела.
– Катя, что ты сделала?! – в отчаянии воскликнул я. – Катюша!
– Теперь мы в расчете, – произнесла она, отодвинув ногой плюшевого мишку.
– В расчете за что?
– Ты не понимаешь?!! – внезапно заорала Катя. – Даже сейчас ты ничего не понимаешь!!! Прошел целый год, а ты так ничего и не понял!
– Ребенок? – спросил я.
– Ребенок. Ребенок! Что ты мне сказал в тот день, когда я ползала у тебя в коленях и просила, чтобы ты не бросал меня? Ты помнишь, что ты мне говорил?! Ты сказал, что я подзаборная проститутка – ты помнишь это?!! А потом, после аборта, вы пришли ко мне втроем! Ты и это забыл?!! Чтобы ты сдох, сволочь!!!
Слезы текли по ее лицу, размазывая косметику. Только теперь я и в самом деле все понял. Каждое слово Кати падало на меня каплями раскаленного железа. За одно мгновение я увидел все ее глазами, и теперь – совершенно, совсем! – не мог представить, почему не понимал этого раньше.
– Я не думал…
– Ты не думал! – выкрикнула Катя, подняв заплаканное лицо к потолку. – Ты меня убил! Ты просто убил меня! Когда я снова услышала твой голос в трубке, я думала, что разобью телефон о стену! А что ты сказал мне? Спросил, свободна ли я вечером? Свободна – ли – я – вечером?!! А тогда, год назад, помнишь, я тоже была свободна вечером! Помнишь?
– Я был пьян! – закричал я, заслоняясь от нее руками. – Вспомни, я же был очень пьян! Я ничего не соображал! Я ничего не помню! И ты ломалась только для вида! Ты ведь не была против! Не была! Не была!
Катя, не примериваясь, ударила меня кулаком в лицо. Удар был слабый. Я перехватил ее руку.
– Отпусти, – злобно выдохнула она.
Я разжал пальцы.
– На что ты рассчитывал, когда позвонил мне? – продолжила Катя, захлебываясь в слезах. – Думал, что я снова побегу за тобой куда угодно, стоит поманить меня пальцем? Да ты знаешь, в кого я превратилась по твоей милости??? Лучше тебе об этом не знать! И вдруг снова появляешься ты, снова звонишь и снова говоришь, что любишь меня. Только я теперь совсем другая, понимаешь ты это или нет?!!
– Почему ты стала со мной встречаться? – глухо спросил я.
– Я хотела отомстить тебе. Отомстить так, чтобы ты испытал такую же боль, как и я! Но для этого ты должен был меня полюбить, теперь уже по-настоящему, и так и произошло. Теперь уже ты вставал передо мной на колени и просил прощения…
Я молчал.
– Я долго думала, как же расквитаться с тобой, но все, что я придумывала, казалось мне слишком мелким. Одно время я даже хотела переспать с твоим близким другом, чтобы тебе было больно вдвойне, но на твое счастье, он не согласился.
– Кто? – спросил я, облизывая пересохшие губы.
– Глайзер. Мне казалось, что он легко пойдет на это, но ошиблась. Несмотря на свою раскованность, он предпочел не терять дружбу с тобой…
Все это казалось мне страшным сном.
– Я придумала кое-что другое, но ты все испортил, придя так рано. Ну да ладно – все получилось как получилось…
– Так долго! – перебив ее, закричал я. – Зачем ты ждала так долго? Почему именно сегодня?!!
– Я сделала бы это еще полтора месяца назад, – жестко сказала Катя, – но, на твое счастье, мне пришлось уехать. Если бы ты знал, как я забавлялась, когда слушала по телефону твои сбивчивые признания в любви, лежа в постели с Сережей!
Она хотела сделать мне больно. Она специально говорила мне это. Еще полчаса назад я не смог бы себе представить, что способен ударить ее, но теперь я мог все.
Не говоря ни слова, я размахнулся и влепил ей пощечину. Катя закричала, и в комнату ворвались ее дружки. Я хотел в данный момент лишь одного – забыть про слова Кати, и поэтому, не раздумывая больше, ударил первого же попавшегося парня. На меня навалились всем скопом и бросили на пол.
Кто-то ударил меня ногой в лицо. Корчась от боли, я взглянул на Катю, но она даже не смотрела в мою сторону.
– За что? – сказал я, сплевывая кровь изо рта на паркет.
От многочисленных ударов я снова начал терять сознание. Катя закричала:
– Хватит уже! Вы его убьете!
– Помолчи! – кто-то толкнул ее, и она отлетела в сторону.
Я понял, что должен подняться. Почему-то мне казалось это очень важным – подняться и увидеть ее лицо.
И я сделал это. Я поднялся и встал посередине комнаты. Катя отступила в коридор. В большом зеркале я увидел себя и передернулся – мой вид был страшен. Кровь текла во рту вместо слюны.
Оттолкнув заслонившего выход Сергея, я пошел в коридор. Там была кладовка, а в кладовке – виденное мной много раз охотничье ружье Николая Петровича. Все тупо смотрели, как я открываю кладовку, только Катя, внезапно догадавшись о моих намерениях, крикнула:
– Остановите его! Там же…
Но было уже поздно. Моя рука нащупала холодный ствол, и я вытащил ружье.
Смешно было видеть панику на их лицах.
– Оно может быть заряжено, – пролепетала Катя. – Кирилл, положи его на место.
А я взял и навел ружье на них.
Но оказалось, что я недооценил смелость Сергея. Он бросился вперед и схватился за ствол, выкручивая его в сторону. Почти сразу же в ружье вцепилось еще несколько рук. Мы рвали его каждый на себя, руки елозили по прикладу, по стволу, и совершенно неожиданно прозвучал грохот. Я невольно зажмурил глаза, а когда открыл их, то увидел, что Иван лежит на полу, а по его белой майке расплывается пятно крови.
– Я не стрелял! – не веря в происшедшее, воскликнул я. – Это не я! Не я!
Вокруг меня образовался круг пустоты. Все смотрели на ружье в моих руках.
– Не я! Не я! Не я! – У меня темнело в глазах. Я не касался курка, это точно. Выстрелил кто-то из них, но не я. Не я!
Девушки начали визжать. Сергей наклонился к Ивану.
– Это не Кирилл, – сказала Катя. – Его руки были на прикладе – я ясно видела. Это ты задел курок, – тихо произнесла она, повернувшись к кому-то.
Я не поднимал голову. Бросив ружье на пол, под ноги Кате, я выбежал из комнаты. В коридоре стоял еще один человек.
– Омар, что это был за грохот? – спросил он. – А с тобой что? Кто тебя так?
Я узнал Стаса и почему-то совсем не удивился.
– Ты был прав! – воскликнул я, обходя его. – Катя – тварь…
Через минуту я был на улице. Какой-то мужик, поливавший свой огород из садового шланга, разрешил мне умыться.
Сколько прошло времени, не знаю. Треньканье трамвая заставило меня очнуться, и я понял, что стою на трамвайных рельсах. Водитель трамвая, толстая краснолицая женщина, что-то кричала мне. Я сошел с них и завернул в какой-то переулок.
Катя… Как же я мог так сильно полюбить тебя???
Я ведь всегда знал, что она шлюха. Поэтому и бросил ее. Поэтому и пришел в тот вечер к ней вместе с Сеней и недоумком Богданом. Почему же через год вернулся к ней? Как это могло произойти? Как?
Меня внезапно прошиб пот. Я вспомнил цыганку, встретившуюся мне сегодня на остановке. «Возвращайся, – сказала она. – Плохо закончится». Она оказалась права. Память услужливо подсунула мне еще один эпизод, связанный с цыганкой и давно мной забытый.
Мы сидели в Горсаду – я, Андрей, Глайзер и Шольц. Пили пиво и собирались уже уходить, когда к нам подошла старая цыганка, которую я часто там видел. Плюхнувшись рядом с нами, она с одышкой сказала:
– Хотите, погадаю?
Кроме Макса, никто не захотел. Разумеется, цыганка нагадала ему изобилие денег и счастливую жизнь. Потом она долго смотрела в глаза Денису, а когда он встал и вместе с Андреем пошел за новой бутылкой пива, пробормотала себе под нос:
– У него в глазах война. Война и кровь.
Глайзер хохотнул.
– Какая еще война? Великая Отечественная или русско-японская?
Гадалка что-то пробурчала, но повторила:
– Он воин. Война затмевает все остальное, и я не вижу, что будет дальше.
– Да мы взрослые люди! – разозлился тогда я. – Хватит байки рассказывать. Ну какой из Шольца воин – он труслив, как хорек! Иди отсюда! Все равно денег тебе никто не даст.
Цыганка встала и, остановившись напротив меня, процедила:
