– Ну, все это… – обвела рукой вокруг Катя. – Такой вот закат, такой вечер. Ты рядом…
И в самом деле – не больно. Спать захотелось. Что же ты сделала, Катюша?
Все……………
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
25 августа 1999 года, среда
РАССКАЗЫВАЕТ АНДРЕЙ ШОРОХОВ (ЩОРС)
Заметка в разделе «Криминал» газеты «Вечерняя Одесса» гласила: «Шокирующий случай произошел 22 августа в одном из домов по улице Гаршина (Киевский район). Компания молодых людей праздновала 18-летие Екатерины В. Как водится в молодежных компаниях, алкоголя было в избытке, и в конце вечера друг Екатерины, 20-летний Кирилл М., приревновал ее к 23-летнему работнику рынка „Привоз“ Ивану Т., после чего взял из кладовки охотничье ружье отца именинницы и хладнокровно застрелил соперника. Затем как ни в чем не бывало ушел домой. К счастью, благодаря оперативному вмешательству врачей пострадавший остался жив. Милиция сразу же отправилась к месту проживания преступника, но тот уже покончил жизнь самоубийством. Ведется следствие».
Газету принес мне Глеб и теперь, стоя на пороге, мрачно матерился, не глядя мне в глаза.
– Как они могли такое написать, Андрей? Как же так? Такого ведь не было, да? Такого не могло быть. Я не верю словам Кати, что она ничего не видела, что ее не было в тот момент!
Я вернул ему газету, совершенно ничего не испытывая. Эта тема для меня окончилась вчера, на похоронах.
– Что там? – вытянув шею, спросила Лилит, подойдя сзади. Она пришла за пять минут до Глеба.
– Ничего-ничего, – пробормотал я. – Извини, нам надо поговорить.
Лилит вернулась в комнату. Швед молчал, я тоже.
– В два часа сегодня, у меня, – наконец сказал он. – Знаешь, Катя вчера, после похорон, очень просила меня взять ее. Как ты думаешь, стоит?
Я пожал плечами:
– Может быть, решай сам.
Глеб помялся, затем вздохнул и сказал:
– Я пойду. В два часа, не забудь!
– Угу.
Закрыв дверь, я вернулся к Лилит.
– Что случилось, солнце? – тревожно спросила она. – Может, расскажешь?
– Расскажу, – кивнул я, сев около окна. – Вчера мы хоронили своего друга. Может, помнишь – Кириллом его звали?
Лилит покачала головой.
– Ну и не важно. Главное, что совсем недавно, пару дней назад мы сидели с ним вот здесь, на этой самой кухне, а сегодня он уже лежит на кладбище. Парень, которому всего лишь двадцать лет, лежит на кладбище, понимаешь?!
Лилит положила ладонь на мою голову.
– Отчего он умер, Андрей?
– Он умер от любви. Перерезал себе вены.
– Как?!!
Я встал со стула и поцеловал ее в лоб.
– Это слишком долгая история, котенок. Я потом тебе все расскажу. Знаешь, – я внезапно невесело рассмеялся, – а нас ведь в ментовке полдня продержали. Мы пришли к нему домой, а он уже мертвый, и в этот момент появляются менты, которые хотели его арестовать за то, чего не было. Но он мертв, а мы живы. И не разбираясь взяли нас… До глубокой ночи мы доказывали, что к произошедшему никакого отношения не имеем… Нет, я не хочу об этом пока говорить, извини.
Лилит понимающе закивала головой.
– Чайник уже вскипел, – сказала она, – сколько кофе тебе ложить?
– Неполную ложечку, – равнодушно произнес я, – и три сахара.
Кофе мы выпили в молчании.
– Лилит, я через пару часов ухожу.
– Конечно-конечно, – спохватилась она. – Меня тоже дома ждут.
Я притянул ее к себе:
– Не обижайся, прошу. Сегодня поминки, в два часа. Я должен там быть.
– Котик, я все понимаю, – торопливо сказала Лилит. – Позвони, когда вернешься.
– Хорошо. Мы у Глеба будем, в соседнем подъезде.
В два часа я стоял на пороге квартиры Шведа. Как ни странно, я оказался последним – все остальные пришли раньше. Поздоровавшись с друзьями, я сухо кивнул Кате и заметил в углу комнаты Дениса с Аней.
Присутствие Ани было неуместным здесь, и я мысленно выругал Шольца. Некоторые вещи до него совсем не доходят, хотя тут уже ничего не поделаешь. Аня зажалась в углу, опустив глаза в пол, и мне захотелось ее приободрить. Подойдя к ней, я дружески похлопал ее по плечу и улыбнулся. Она робко улыбнулась в ответ.
Глеб принес из холодильника несколько бутылок водки. Закуска была совсем нехитрой – бутерброды с колбасой, салат, который приготовила Оля, овощи.
– Ну давайте, – вздохнул Бар, наполняя рюмки и стараясь не смотреть на Катю, – пусть земля ему будет пухом.
Пару капель вылили на пол. Я проглотил рюмку залпом не закусывая.
На протяжении получаса мы почти не разговаривали. Лишь наливали и наливали водку. Пили все, даже Денис с Аней. Катя по-прежнему сидела отдельно от всех и ни с кем не говорила. По-человечески мне было ее жаль, но когда я натыкался на ее отрешенный взгляд, то снова вспоминал окровавленную ванну. Этого простить ей никто не мог.
Глайзер и Леша пьянели на глазах.
Внезапно Катя начала приглушенно всхлипывать. Схватив одной рукой край стола, она горько плакала, но все это выглядело до того наигранно, что я с тревогой взглянул на Макса. Но первым сорвался не он.
– Ты-то чего стонешь? – медленно, почти по слогам, произнес Бельмуд. – Тебе-то что?
Катя ничего не ответила, и это раззадорило его.
– Ответь мне, – потребовал он. – Ну?
Я наклонился к нему и тихо сказал:
– Леша, давай выйдем на кухню. На пару минут, очень тебя прошу.
Он недовольно посмотрел на меня, но вышел. Следом за нами увязался Стас.
– Леша, – быстро заговорил я. – Умоляю тебя, оставь ее сегодня в покое, не трогай. Хотя бы ради Омара. Пожалуйста.
Но Бельмуд тупо взглянул на меня и Стаса, а затем ядовито сказал:
– Ты закончил?
– Да.
– Тогда послушай меня. Эту тварь я в покое не оставлю. Все, разговор закончен.
Мы вернулись в гостиную, и Бельмуд сразу же сказал Кате:
– Ну что, счастлива?
Я попытался вмешаться:
– Тише, Леша. Успокойся.
– Что ты ему рот затыкаешь? – зло воскликнул Глайзер. – Ты подумай лучше своей головой, какого черта она здесь делает? Размазывает слезы и рыдает?
Этого я и боялся. Конфликт накатился, как снежная лавина, и остановить его уже было невозможно.
– Ты понимаешь, сука, – вдруг тихо сказал Глеб, – что именно из-за тебя погиб мой… наш друг? Ты понимаешь это?
Катя снова ничего не ответила.
– И он теперь злодей! – распаляясь, заорал Швед. – Теперь его считают преступником – людей, оказывается, убивал!
Я изумленно взглянул на него, понимая, что если даже флегматичный Глеб так себя ведет, то мне не по силам успокоить их. Обстановка накалялась с каждой минутой. Заметно было, как нервничал Шольц, как по-детски беспомощно смотрела на происходящее Аня. Она, как и Катя, была здесь совершенно лишней.
– Ты тварь, Катя, – сказал Леша. – Последняя тварь.
И тут, видимо, нервы у Катерины не выдержали. Резким движением отодвинув стул, на котором сидела, она поднялась. Узкими щелочками азиатских глаз – ну что Кирилл в ней нашел? – Катя колюче и злобно взглянула на него.
– Кто ты такой, чтобы указывать, что мне делать? Кто вы все? – воскликнула она. – Перестань жевать свои сопли, малыш.
Не знаю, умышленно она это сказала или нет, но для Бельмуда, страдающего от «комплекса Наполеона», всякое упоминание о его росте, действовало как красная тряпка на быка и больно затрагивало его самолюбие.
Он рванулся к ней, но я встал у него на пути и схватил за рубашку.
– Леша, успокойся. Успокойся. Давай решим все на трезвую голову, хорошо? Сядь, а лучше пойди в спальню, проспись. Встанешь, и поговорим, – сбивчиво пробормотал я, чувствуя непосильную тяжесть; еще пару минут – и я плюну на всех, пусть разбираются сами.
Леша вырывался, что-то кричал, но мне на помощь пришел Бар, и мы усадили его на место.
Повернувшись к Кате, я сказал:
– Катя, уходи отсюда. Ты видишь сама, что лишняя. Уходи.
– И пусть уходит быстро! – воскликнул Леша. – Иначе я выкину эту тварь с балкона.
Глеб заворочался и совершенно не к месту сказал:
– Погубила Омара. Омара, моего лучшего друга.
Не говоря больше ни слова, Катя поднялась и вышла из комнаты. Проследив за ней взглядом, Глайзер воскликнул:
– Куда ты пошла? Дверь в другой стороне!
Молчавший все время Шольц тихо сказал:
– Она пошла на кухню. Оставьте ее в покое, пусть посидит.
Я посмотрел на него и заметил, как мучается сидящая около него Аня, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке. Поняв это, я позвал Шольца и сказал:
– Выйди на минутку.
Мы вышли в коридор. Через открытую дверь на кухню я увидел Катю, стоявшую около окна.
– Что ты хотел? – спросил Денис.
Я повернулся к нему.
– Денис, ты что, дурак? – сказал я, не сумев сдержать свою злость – он-то был ни в чем не виноват. – Ну какого черта ты притащил Аню? Ты разве не видишь, что она не в своей тарелке и только и думает, как отсюда уйти?
– Я хотел ее познакомить со всеми, – пролепетал Денис.
– Удачное время выбрал, молодец! Да она ведь теперь после этого вечера на километр к нам не подойдет! Ты этого хотел?
