– Это значит, что он у нас с тобой один на двоих, – это все, что я готова ему дать, хотя, сказать по правде, по ощущениям, это довольно много. Затем мне вспоминаются собственные слова, которые я вчера сказала ему, пытаясь убедить его поспать: можно составить новые правила.
Думаю, это сейчас у нас и происходит.
37
Просыпаюсь я в темноте, хотя сквозь плотные шторы пробиваются лучи яркого утреннего солнца. На часах десять тридцать. А отключилась я в районе полуночи.
Бэн на соседней кровати все еще спит, и он кажется таким милым, лежит, свернувшись калачиком вокруг подушки. Я потягиваюсь, расслабляя мышцы, затекшие после целых суток в машине.
– Привет, – говорит Бэн сонным голосом. – Сколько времени?
– Половина одиннадцатого.
– Ты готова?
Коробка от пиццы стоит на комоде. Просто безумие какое-то: вчера – в номере, который мог бы мне насоветовать Брэдфорд, прямо неподалеку от его дома, – мне удалось забыть, зачем мы сюда приехали. Но теперь я вспомнила все. Это точно. Мне одновременно и холодно, и жарко, и тошно. Я не готова. И никогда не буду.
– Да, – отвечаю я.
Бэн долго смотрит на меня. Пока снимает никотиновый пластырь и приклеивает другой.
– Ты не обязана это делать, – говорит он. – Я буду рад, если мы сейчас попросту поедем обратно.
Это, конечно, очень мило. Но от одной миссии мы уже отказались. Хотя та ничего и не значила. А эта значит. Я качаю головой.
Он надевает рубашку.
– И каков план нападения?
– Я думала, засядем у его дома на весь день, как и… – Я не заканчиваю. Но Бэн понимает.
– Ты же сказала, что он в казино работает. У них график нестандартный. Может, он в ночную смену.
Об этом я не подумала.
– Да, возможно, слежка будет долгой.
Бэн какое-то время смотрит на меня.
– А где он работает?
– Казино «Континенталь». – Мы вчера мимо проезжали, и даже, несмотря на жару, у меня мурашки по коже забегали от одной только мысли о том, как я близко. Если уж он оказывал на меня такое влияние через Сеть, когда между нами было столько километров и масок, то что же будет при личной встрече?
Бэн открывает телефонную книгу, листает.
– Ты что делаешь? – спрашиваю я, но он, не отвечая, начинает набирать какой-то номер. Когда берут трубку, Бэн принимается изображать какой-то провинциальный акцент.
– У вас тут работает мой приятель Брэд Смит. Не хочу его от дел отвлекать, но я вышел из дома, и дверь захлопнулась, а запасные ключи у него. Какой у него сёдня график, я подойду, заберу?
Бэна ставят на паузу, он смотрит на меня и подмигивает. Затем возвращается голос из телефона.
– А, да. Конечно. А закончит когда? Я заскочу и заберу свои ключики. – Снова пауза. – В пять? Отлично. До пяти как-нибудь протяну. Спасибо. И вам того же.
Бэн кладет трубку.
– Смена в пять кончается.
– В пять, – повторяю я.
Если он пойдет сразу домой, будет в полшестого или в шесть.
– А ты хороший детектив, – говорю я с улыбкой.
Но Бэн смотрит серьезно, весь теперь такой деловой.
– Я предлагаю приехать к нему пораньше, все разнюхать, а потом твой ход.
– Мой ход?
– Ну, ты же сделаешь ход?
– Конечно, сделаю. – Я очень долго думала в дороге о том, что скажу. Словно продумывала строчки для пьесы. Дальнейшее притворство. Будто я – как Мэг. Будто я хочу покончить с собой. Будто у меня хватит на это сил.
– Ладно, у нас остается… шесть часов.
Я киваю. Шесть часов.
– Чем хочешь заняться?
Блевать. Убежать. Спрятаться.
– Не знаю. Чем тут можно заняться-то?
– Можно у бассейна посидеть, но я ночью в него голову окунул, вода там теплая, как моча.
– Жаль, что я купальник не взяла.
– Можем поискать «шведский стол: ешь, сколько влезет» за доллар девяносто девять.
– Не сомневаюсь, что в тебя много поместится.
– А еще я бы убил за холодный кофе. Там градусов сорок. Наверняка же не только пиво бывает холодное. Можно позавтракать в казино, а потом поиграть.
– Да сама поездка уже выходит слишком азартная, к тому же денег лишних нет. Я бы предпочла отключиться. Может, кино посмотреть или типа того.
– Хорошо. Шведский стол и кино. Как на свидании, – он осекается, даже чуть краснеет. – Ну, это не свидание, но ты сама поняла.
– Да, Бэн, я поняла.
Холодный кофе нам не попадается, но шведский стол мы находим, и Бэн съедает какое-то офигенное количество яиц, бекона, колбасы и прочих разновидностей мяса, словно запасаясь на всю последующую веганскую жизнь. Мне же удается съесть только половинку горячей вафли. Затем мы находим «Синеплекс» и смотрим какой-то смешной фильм из тех, где машины превращаются в людей. Это уже какая-то третья или четвертая часть, предыдущих мы, разумеется, не видели, но это и не важно. Мы просто стонем от ужасного сценария, поедая попкорн из одного ведерка на двоих, и мне на несколько минут удается забыть о том, что на сегодня запланировано. Фильм заканчивается почти в три.
Я возвращаюсь в мотель, чтобы переодеться. Уж не знаю почему, но я взяла приличную юбку с топом, в которых ходила на одну из многочисленных служб по Мэг. Мы с Бэном оплачиваем номер еще на одну ночь, решив, что поедем лучше не сегодня, а завтра с ранья, и без остановок, по очереди, как рок-н-ролльщики.
На стойке регистрации спрашиваем, как доехать до дома, где находится квартира Брэдфорда. Это недалеко, всего метров восемьсот.
– Пойдем пешком, – предлагаю я. Время есть, а я так нервничаю, что просто сидеть и ждать не смогу. И вот по пыльным улицам мы доходим до выцветшего добела оштукатуренного здания, рядом с которым только засохшая трава и потрескавшийся цементный бассейн.
Но все равно еще слишком рано. Всего пять часов.
– Наверное, прямо тут ждать неразумно, – говорю я, и мы отходим к винному магазину за несколько кварталов.
– А когда пойдем? – спрашивает Бэн.
– Я пойду в полшестого.
– А я?
– Я как бы должна сделать это одна.
Бэн щурится:
– А мне так не кажется.
– Это, конечно, очень мило с твоей стороны, но мне надо поговорить с ним с глазу на глаз.
– А мне что, в кустах прятаться? – такой вариант ему, видимо, не по душе.
– Брэдфорд очень осторожен. Если он заподозрит, что я не одна, то и разговаривать со мной не станет. – Не сказать, что я его не боюсь. Боюсь. Но я должна сделать это сама. – Жди здесь.
– Здесь? – Бэн словно ушам своим поверить не может.
– Здесь, – прошу я.
– То есть я чисто как водитель ехал, да?
– Ты же знаешь, что это не так.
– Тогда зачем я тут?
Потому что ты мне нужен. Это правда. И она почти такая же страшная, как и то, что ждет меня в том доме. Но Бэну я этого не говорю.
– Потому что к тебе это тоже имеет отношение.
Он дергается.
– Так в этом все дело? – голос у него резкий, злой, жесткий, как в тот день, когда он приходил за своей футболкой. – Если так, то и не жди, что я позволю тебе с ним встретиться. Мне смерти Мэг на совести хватит. Твоя до кучи не нужна.
– Он меня не убьет.
– С чего ты взяла? Мэг убил. Ты разве не это все время твердишь?
– Да, но не в этом смысле. Ножом он меня не пырнет или типа того.
– С чего ты взяла? Откуда у тебя уверенность, что он целый арсенал оружия там не держит? Может, эти гребаные самоубийства – просто второстепенный проект? Может, у него там на дворе дюжина трупов закопана, откуда тебе знать?
Брэдфорд Смит использует оружие другого типа, оставляя всю грязную работу тебе самому.
– Оттуда, – тихо говорю я.
– Знаешь что, Коди? Ни хрена ты не знаешь.
Я ни хрена не знаю? Вот смотрю я на Бэна и думаю: Да кто ты, блин, такой? И откуда ты взялся, я тоже знаю. Мы с тобой в одном дерьме погрязли, Бэн МакКаллистер. Я разозлилась. Но это хорошо. Лучше, чем бояться.
– Жди меня здесь, – повторяю я.
– Ни за что. Ты хочешь, как и твоя подруга, прямо в ловушку угодить? Я тебе запрещаю. Этот чувак опасен, и идти с ним разговаривать – идиотская затея. Мэг я не предупредил, но тебя предупреждаю. Вот в чем разница между мной и тобой: я учусь на ошибках.
– Бэн, о разнице между нами можно целую книгу написать. – Я не понимаю, почему от этих слов отдает такой фальшью, но в то же время так приятно на душе.
Бэн в последний раз смотрит на меня, качает головой и уходит.
Думать о том, что он меня бросил, времени нет, я, наверное, этого всю дорогу ждала. Остались только мы с Брэдфордом. Как и должно быть.
Он живет в блоке «J» совершенно безликого комплекса. Белая дверь. Рулонные занавески «Леволор». Что за ними – не видно. Его соседи сидят в патио и пьют пиво. Они на меня даже не смотрят, но мне спокойнее оттого, что они здесь.
