— Не имеет значения, — сказал Габриель. — Сейчас мы идем потреблять луковый суп.
— Нет уж, спасибо, — ответил Шарль. — Я домой.
Произнесено это было довольно сухо.
— Мадо, ты едешь?
Мадлен уселась рядом с будущим спутником жизни.
— До свидания! — кричала она в окошко. — Большое спасибо за прекрасный, за чу...
Продолжения услышать не удалось. Такси умчалось.
— Если бы мы были в Америке, — заметил Габриель, — то осыпали бы их рисом.
— Ты это видел в старых фильмах, — сказала Зази. — Теперь в конце женятся реже, чем в твое время. И вообще мне больше нравится, когда под конец всех перестреливают.
— А я вот предпочитаю рис, — высказалась вдова Аз.
— Вас вроде не спрашивали, — бросила Зази.
— Мадмуазель, — вмешался Зашибю, — вам бы следовало быть повежливей со старшими.
— Ах, как он прекрасен, когда выступает в мою защиту, — вздохнула вдова Аз.
— Ладно, двинули, — сказал Габриель. — Идем в «Курослепы». Там я шире всего известен.
Вдова Аз и Зашибю последовали за ними.
— Видел? — спросила Зази у Габриеля. — Эта тетка и мусор прямо как пришитые за нами таскаются.
— Не могу же я им запретить, — сказал Габриель. — Они обладают свободой воли.
— Может, ты их пуганешь? Видеть я их больше не могу.
— В жизни в отношениях с людьми надо проявлять больше взаимопонимания.
— Мусор, он тоже человек, — заявила вдова Аз, которая все слышала.
— Я поставлю всем выпивку, — несмело объявил Зашибю.
— Отказать, — сказал Габриель. — Сегодня ночью плачу я.
— Ну всего одну выпивку, — умоляющим голосом канючил Зашибю. — Например, всем по стаканчику мюскаде. Или чего другого, что мне по карману.
— Копи приданое, — отрезал Габриель. — Вот я, к примеру, могу.
— Кстати, — сказал Турандот, — ничего ты нам поставить не сможешь. Ты позабыл, что ты легавый. Я ведь тоже кафе держу, так я ни за что не стану обслуживать легавого, который приволок с собой шайку дружков на предмет промочить глотку.
— У вас что, глаз нету? — поинтересовался Пьянье. — Не узнаете его? Да это же утрешний сатир.
Габриель склонился над Зашибю, дабы детально обследовать его. Все, включая безмерно удивленную и в то же время раздосадованную Зази, ожидали результатов инспекции. Зашибю из соображений самосохранения молчал как вкопанный.
— Куда ты дел усы? — спросил у него Габриель ровным, но в то же время грозным тоном.
— Не причиняйте ему зла, — умоляла вдовица Аз.
Габриель одной рукой взял Зашибю за грудки и поднял его поближе к фонарю, чтобы лучше рассмотреть.
— Да, — сказал он. — Так где же твои усы?
— Дома оставил, — отвечал Зашибю.
— Так ты к тому же и вправду мусор?
— Нет! Нет! — закричал Зашибю. — Я просто переоделся... для развлечения... чтобы вас развлечь... это все равно что ваша пачка... одного пола ягоды...
— Вот и отбить ему половые ягоды, — в приступе внезапного озарения предложил Пьянье.
— Не надо, не причиняйте ему вреда, — умоляла вдовица Аз.
— Он обязан объясниться, — сказал Турандот, сумевший превозмочь тревогу.
— Ты говоришь, говоришь... — пробормотал Зеленец и тут же снова заснул.
Зази помалкивала. Потрясенная происходящими событиями, борясь с сонливостью, она пыталась отыскать манеру поведения, соответствующую ситуации и одновременно распиравшему ее чувству собственного достоинства, однако не преуспела в этом.
Габриель вновь поднял Зашибю вдоль фонарного столба, внимательно всмотрелся, после чего осторожно поставил на ноги и обратился к нему с такими вот словами:
— А какого хрена ты шастаешь за нами?
— Он вовсе не за вами шастает, — сказала вдова Аз, — это он за мной.
— Да, да, — подтвердил Зашибю. — Вы же должны понимать, когда увлечешься милашкой...
— Ты что (ах, как приятно), на меня намекаешь (что он называет), гад? (меня милашкой!) — произнесли одновременно Габриель (и вдова Аз), один с яростью (другая с нежностью).
— Дура несчастная, — сказал Габриель, обращаясь к даме, — он же вам не рассказал, чем занимался.
— Еще не успел, — пролепетал Зашибю.
— Это растленный сексуальный сатир, — сказал Габриель. — Сегодня утром он преследовал малышку до самого дома. С гнусными предложениями.
— Это правда? — вопросила потрясенная вдова Аз.
— Я еще не был знаком с вами, — пролепетал Зашибю.
— Он признает! — возвопила вдова Аз.
— Он признался! — возвопили Турандот и Пьянье.
— А, так ты признаешься! — голосом, подобным грому, произнес Габриель.
— Простите! — кричал Зашибю. — Простите!
— Негодяй! — верещала вдова Аз.
Эти воплеподобные восклицания навлекли из мрака двух легавых велосипидеров.
— Нарушение ночной тишины, — заорал дуэт велосипидеров, — подлунный крик, сногубительный гвалт, срединочный вопеж, рюхаете, чем это чревато?
Так изъяснились велосипидеры.
Габриель осторожненько отпустил грудки Зашибю.
— Минутку! — вскричал Зашибю, засвидетельствовав тем самым безмерную смелость. — Иль вы не распознали меня? Да воззрите же на мою форму. Я ж легавый, вот мои крылья[*].
И он замахал своей пелериной.
— Откуда ты возник? — спросил велосипидер, который был уполномочен говорить. — Шот тебя никогда тут не видели раньше.
— Возможно, — отвечал дерзновенный Зашибю с отвагой, которую хороший писатель назвал бы не иначе как безумной. — И тем не менее я легавый и легавым остаюсь.
— А они, — с коварной ухмылкой произнес велосипидер, — они (жест) тоже легавые?
— Не подлавливайте меня. Они безобидные, как иссоп[*]. Прямо как святые.
— Шот мне это подозрительно, — сказал говорящий велосипидер. — Святостью от вас не пахнет.
Второй же ограничивался тем, что корчил рожи. Но жуткие.
— Но я прошел первое причастие, — возразил Зашибю.
— После этих слов мне ясно, что ты не легавый! — вскричал говорящий велосипидер. — Я сразу унюхал в тебе читателя подрывных статеек, которые пытаются заставить поверить в союз кропила и полицейской дубинки. А надобно вам знать (он обратился к остальным), что у фараонов кюре во где сидят (жест).
Мимика эта была воспринята довольно холодно всеми, и только Турандот подхалимски заулыбался. Габриель довольно явно пожал плечами.
— Слушь, ты, — обратился к нему говорящий велосипидер. — От тебя воняет (пауза). Майораном[*].
— Майораном! — с состраданием воскликнул Габриель. — Да это «Топтун» от Дристиана Киора.
— Ну да, — недоверчиво сказал велосипидер. — Поглядим.
И, подойдя, он стал обнюхивать пиджак Габриеля.
— Вроде бы, — почти уже поверив, протянул он. — Поглядите-ка, — обратился он к своему коллеге.
Тот тоже в свой черед принялся обнюхивать пиджак.
Закончив, он отрицательно покачал головой.
— Вам не удастся сбить меня со следа, — объявил говорящий велосипидер. — Он воняет майораном.
— Удивляюсь, что вообще могут понимать эти мудаки, — зевая, сказала Зази.
— Вы слышали, рядовой? — сказал говорящий велосипидер. — Слышали? Это здорово смахивает на оскорбление при исполнении служебных.
— Здорово подмахивает, — сонным голосом пробормотала Зази.
И поскольку Габриель и Пьянье расхохотались, она добавила, чтоб они знали и оценили:
— Эту шутку я тоже прочла в мемуарах генерала Вермо.
— Так вот оно что, — сказал велосипидер. — Девчонка издевается над нами, как и этот майорановый.
— Да нет же, — возразил Габриель. — Еще раз повторяю: это «Топтун» от Дристиана Киора.
Вдова Аз подошла к нему и тоже понюхала.
— Это правда, — объявила она велосипидерам.
— Вас не спрашивают, — сказал ей тот, который говорящий.
— Совсем недавно я ей сказала в точности то же самое, — пробормотала Зази.
— Не мешало бы быть повежливей с дамой, — сделал замечание Зашибю.
— А ты, — сказал ему говорящий велосипидер, — помалкивал бы в тряпочку и не возникал.
— Повежливей с дамой, — повторил Зашибю с мужеством, растрогавшим вдову Аз до глубины души.
— А тебе, несовершеннолетняя соплячка, спать давно пора.
— Ах, ах, — сказала Зази.
— А ну, предъяви документы, — обратился к Зашибю велосипидер, который умел говорить.
— Это неслыханно, — возмутилась вдова Аз.
— Закрой поддувало, старая, — сказал ей велосипидер, который не умел говорить.
— Ах, ах, — сказала Зази.
— Извольте быть вежливей с дамой, — потребовал Зашибю, проявляя безрассудную смелость.
— Вот речь, которая выдает фальшивого легавого, — сказал велосипидер, который умел говорить. — Документы, — заорал он, — да поживей!
— Ухохотаться можно, — сказала Зази.
