Сколько раз, шагая мимо этого худого места, она то замечала мелькающий в окнах тусклый свет, то слышала подозрительные звуки. Может, сова кричит... может, летучие мыши проносятся... но жуть порой такая возьмет, что душа в пятки уходит. Днем это дом как дом... а ночью здесь лучше не появляться.
Вот и сейчас Митрофаниха норовила поскорее миновать нефедовскую дачу. Но – чего боишься, то странным образом притягивает внимание. Голова знахарки сама повернулась в сторону дома, а глаза, вместо того чтобы смотреть под ноги, уставились на черные окна с лунными бликами на стеклах. Там вспыхнул и погас свет – будто кто-то чиркнул спичкой или зажигалкой. Митрофаниха застыла как вкопанная, приросла к земле. Свет вспыхнул еще раз...
Бабка забыла, куда направлялась, и с неожиданной прытью метнулась к забору. На нем белела в лунных лучах табличка «Продается», прибитая гвоздями к штакетинам. Ниже надписи располагался мобильный телефон Нефедовых, которым до сих пор никто не воспользовался. Даже назойливый учитель, жаждущий приобрести дачный домик.
– Пресвятая Богородица! – прошамкала Митрофаниха, не отводя горящего взора от окон на темном деревянном фасаде.
Она прильнула к калитке, нащупала рукой ветхий крючок и оказалась внутри двора, заросшего крапивой и одуванчиками. Зелень поднялась быстро, как на дрожжах. Нефедовы давно тут не появлялись – тропинка почти исчезла, покрытая дикой травой и бурьяном. Любопытство подстегивало бабку, она дрожала от страха, но неведомая сила влекла ее к мрачному дому. Никогда еще огни за окнами не были видны так явственно, так отчетливо. Наконец она выяснит, что творится в «чертовом логове»...
Улица спала. Собаки и те не подавали признаков жизни. Ветер шумел в саду, поскрипывала открытая калитка. Митрофаниха, не чуя под собой ног, подкралась к окну, но заглянуть не смогла – высоковато. А встать не на что...
Кто-то внутри комнаты зажег свечу: язычок пламени разлил тусклое сияние. Бабка, как ни старалась, как ни поднималась на носочки, ни вытягивала шею, ничегошеньки не видела, кроме желтого пятна за окном.
Стук сердца отзывался в ее ушах барабанным боем. Умирая от ужаса и любопытства, Митрофаниха оставила лукошко, прокралась к крыльцу, поднялась по скрипучим ступеням и потянула дверь на себя. На веранде пахло гнилью и сыростью. Включить фонарик бабка не решилась и пробиралась вперед в потемках – благо луна заливала стеклянную веранду и можно было различить стол, штабель ящиков и разбросанные по полу вещи. Будь у нее молодые глаза, она бы...
В горнице раздались какие-то стуки, шорохи. Митрофаниха остановилась и навострила уши. Ей бы еще слух девичий! Дверь в горницу была плотно закрыта, внутри что-то хлопало и шумело. Она потянула носом – из-за двери пахло чем-то кислым, похожим на уксус...
Митрофаниха попятилась. Ей не хватало воздуха, губы онемели. Она пятилась, пока опять не оказалась на веранде. Смекнула, что лучше взять ящик, подставить под окошко и...
В ящике валялись несколько сгнивших картошек. Бабка вытряхнула их уже во дворе и устроила из ящика подставку, на которую осторожно взобралась. Хорошо, что она от старости высохла, стала легкая, как перышко. Теперь ей было кое-что видно. Посреди горницы на столе стояла свеча. В углу возилось что-то большое и темное, взмахивало то ли руками, то ли крыльями... сопело, пыхтело... разбрасывало вокруг себя черные хлопья...
Митрофанихе бы бежать, а она будто приклеилась к грязному стеклу. Намертво. Ноги налились тяжестью, руки свело. От ужаса у нее прорезался слух. Щели в окнах были в палец толщиной, и до бабки доносились все пугающие звуки, производимые чудовищем.
– Оборотень... – ахнула она и едва не свалилась с ящика. Но сообразила, вцепилась в подоконник. Жуткое зрелище поглотило ее целиком.
Злой дух принял человеческое обличье, только кожа у него блестела, словно змеиная чешуя, переливалась червонным золотом. Он приблизился к столу и давай бормотать бесовские заклинания. Митрофаниха уловила несколько слов, а потом... чудище повернулось к ней и прожгло насквозь пристальным взглядом...
В тот же миг бабка ощутила боль, хруст, потеряла равновесие, и на нее навалился душный мрак...
Москва
– По-твоему, это все? Одна строчка?
Глория поднесла письмо к лампе в надежде, что проявится тайнопись... выступят на бумаге не видимые простым глазом буквы. Ничего подобного не произошло.
Лавров скептически наблюдал за ее действиями.
– Это адрес... – отозвался он. – Чей? Вот вопрос...
Они вернулись в Москву под утро, когда на востоке, на розовеющем небе, переливалась последняя уходящая звездочка. В квартире Зебровичей на Шаболовке стояла гнетущая тишина. Город еще спал.
– Как думаешь, письмо предназначалось нам? – спросила Глория.
– Нужно быть провидцем, чтобы догадаться о нашем визите в Черный Лог, а тем паче к фельдшерице Варваре...
– Значит, мы имеем дело с провидцем.
– С Сантой! – радостно подхватил Лавров. – Ну да! Он же теперь вместо своего хозяина-колдуна. К нему перешла вся магическая сила усопшего. Как я мог забыть?
Он откровенно потешался над Глорией, а той было не до смеха. Картина смерти Агафона застилала ее сознание, вытесняя все прочее. Она будто снова оказалась в сумрачной подвальной мастерской... сидела на диване рядом с карликом... предлагала помощь... «Помни... ты дала согласие...» – едва слышно вымолвил тот. Он попросил ее приложить ладонь к своей ладони... и она сделала это! Боже! Он умирал, держа ее за руку... вцепился так, что она не могла освободиться. Когда карлик испустил дух, его ужасные кувшины зазвенели, картина упала со стены... а пес Цербер так и сверлил ее красными, как угли, глазками!..
– Я дала согласие... – пробормотала она.
– Что? – не понял Лавров.
– Я сказала Катерине, что покупаю дом, – выкрутилась Глория. – Ты же знаешь святое правило: дал слово – держи.
– При чем тут Катерина?
– Я пообещала, что мы будем чаще видеться... Я помогу им отремонтировать крышу. Видел, какая у них избенка? На ладан дышит.
– Раньше я не замечал у тебя стремления к благотворительности.
– Раньше я была другая! – отрезала она.
Это была чистая правда. Лавров не узнавал надменной гламурной красавицы. Еще месяц назад ей бы просто в голову не пришло ехать в захудалое Орехово... и тем более в Черный Лог. За всем этим скрывалась какая-то тайна.
– Они будут присматривать за домом в мое отсутствие, – добавила Глория. – Лучше нанять родственников, чем чужих людей...
Начальник охраны с сомнением хмыкнул. Родственники порой хуже посторонних. Ну, хозяин – барин. Вернее, хозяйка – барыня.
– Колбин не раскошелится, – напомнил он. – А за домик господина Таленникова с тебя потребуют кругленькую сумму! Хоромы-то не из дешевых.
– Знаю. Но попытаться можно.
Ей было плевать, даст Колбин денег или откажет. Мысль о том, куда переселилась колдовская сила умершего карлика, не на шутку испугала ее. О чем они говорили там, в мастерской? Агафон рассказывал о формуле каббалы... с помощью которой адепт этого учения способен создать что угодно... даже живое существо... человека... Уж не является ли таким «искусственным человеком» Санта? Верзила выглядел неадекватным и беспрекословно подчинялся хозяину...
Лавров по-своему истолковал ее молчание.
– Задумалась? То-то!
– Задумаешься тут, – выдохнула она. – Господи! Во что я вляпалась?
На ум пришли слова покойного мужа: «Приключений ищешь? Так они сами тебя найдут!»
Она подошла к большому круглому зеркалу и принялась внимательно изучать свое отражение. Никаких признаков превращения в колдунью заметно не было. Пока...
– Надо съездить по указанному в письме адресу и проверить, кто там проживает.
– Уже проверил, – сказал Лавров. – Дорошенко Людмила Петровна, пенсионерка.
Глория пожала плечами в недоумении.
– Пенсионерка? Может, это мать Санты?
– Ага. Или бабушка...
Лавров злился, потому что чувствовал себя слепым, вынужденным действовать методом тыка. Глория о чем-то умалчивает, как пить дать.
– Возможно, пенсионерка в той квартире только зарегистрирована, – вслух рассуждал он. – Съездить придется, ты права.
– Слушай, я голодная...
В холодильнике нашлись яйца, сыр, помидоры и сливочное масло. Пока она готовила простенький завтрак, совсем рассвело. Лавров жевал яичницу, думая о Санте.
– Нам сильно повезет, если он снимает у Людмилы Петровны квартиру...
– Зачем-то он оставил этот адрес, – сказала Глория, наливая кофе.
– Вот именно... Зачем?
– Гадать бессмысленно. Когда поедем?
– Я тебя туда не возьму!
Лавров хотел сказать, что в квартире может быть заложено взрывное устройство, но вовремя прикусил язык. Санта понятия не имел, кто захочет купить дом и явится в Черный Лог. А если имел?
Конверт с адресом, полученный ими от сельской фельдшерицы, основательно спутал карты.
