— Ты в паспорт свой смотрел?! Жених… Самуил!
— Почему Самуил? — Самвел морщил лицо, стараясь сдержать смех.
— Потому! Самвел, это, оказывается, подпольный Самуил. Может быть, ты еще и обрезанный.
— Ара, ты что, совсем дурак?!
В палату заглянула сестра-хозяйка в замызганном халате.
— Чего ржете-то?! — она повела хитрым взглядом. — Анекдот какой?
— Еще какой анекдот, — не унимался Нюма. — Один приударил за молодухой, а в паспорт свой не посмотрел. И попал в больницу по «скорой».
— Ну и что? — сестра-хозяйка собрала с тумбочки миски и скосила глаз на Нюму. — Что смешного-то? Анекдот-то в чем?
— А то, что… его звали Самуил.
— Из этих, что ли? — догадливо вопросила сестра-хозяйка и улыбнулась. — Это они могут… Доктор у нас работал, Гершкович, пенсионер. Связался с одной сестричкой. Так она его подчистую обобрала, даже из квартиры выжила, курва. Он в больнице ночевал. Так и умер во время операции, только и успел больному рану заштопать.
Сестра-хозяйка собрала миски и стаканы, смахнула с тумбочки крошки и вышла в коридор.
— Видишь? А у тебя и поживиться нечем. Был один старинный кувшин и тот разбился, — Нюма тронул ладонью плечо Самвела и направился из палаты.
— Ара, не забудь, — вслед произнес Самвел. — Скажи своей Фире, может, выручим собачку.
— Ара, не забуду, — пообещал Нюма.
Поздним вечером на Малую Садовую — что соединяет Невский проспект с улицей Ракова — съезжались автомобили. Кое-кто пытался припарковаться на Невском, перед подъездом «Астробанка». Милиция же, в ожидании высокого начальства, выставила ограждение и гнала водителей за угол, в снег, на Малую Садовую.
Фира хотела отпустить шофера на Невском, потом передумала и приказала сворачивать на Малую Садовую, как все.
— Так вас ждать, Ирина Наумовна? — уточнил шофер.
— Подождите минут двадцать. Если не появлюсь, уезжайте. Обратно я сама доберусь, — решила Фира, вылезая из машины.
— Слушаюсь, Ирина Наумовна, — кротко ответил шофер.
Фира «делала карьеру» и значилась среди сотрудников Управления по кадрам мэрии как специалист — Ирина Наумовна Бершадская. На всякий случай. Лишь старый приятель Зальцман звал ее Фирой. И то не при всех…
Фира бросила взгляд на скудную витрину Елисеевского магазина. В пыльном стекле отражалась эффектная фигура молодой женщины на фоне банок морской капусты и маринованной свеклы. Она придержала шаг, поправила локон под козырьком шапочки и улыбнулась — сейчас она нравилась себе. Не то что днем, после визита к отцу. Тогда старый хрен, как говорится, достал ее своей нелепой просьбой…
Вообще, ее отношения с отцом сравнимы со спокойной морской гладью, на горизонте которой зарождался неумолимый смерч. С какой нежностью она обычно стремится в дом на Бармалееву. И не проходит и получаса, как из любящей дочери ее превращают в мегеру. Ну, мать понятно. У Розы был характер еще тот! А вот отец, отец… Это какой-то кошмар! С этим дурацким велосипедом, что висит на стене прихожей и никому не мешает. Не успеешь переступить порог, как начинается зудеж. Пожалуй, его накручивает квартирант. Да надо и свою голову иметь на плечах. Взял бы и выбросил чертов велосипед. Или сплетница-дворник, сколько нервов истрепала. Явно хотела прибрать старика к рукам… А сегодня?! Вызвал по телефону, чтобы устроить такой скандал?! Понятно, старики привязались к собачке. Собачка — милейшее существо. Но как можно заикаться о криминальных типах? Рисковать нарваться на шантаж при ее положении? Да еще Нюма вдруг принялся ее шантажировать разделом квартиры! Чем совершенно ее разозлил, старый хрен. И себя довел до истерики…
Фира миновала сиротский фасад Елисеевского магазина с двумя аншлагами дерзких афиш театра Комедии и подошла к бывшему Дому научно-технической пропаганды, где разместился «Астробанк». Милицейский майор из Смольнинского дивизиона заметил Фиру и взял под козырек с лукавой улыбкой на круглом лице.
— Добрый вечер, Ирина Наумовна, — поприветствовал майор. — Задерживаетесь?
— Дела все, дела, — доверительно произнесла Фира. — А что, все уже собрались?
— Не все, — ответил майор. — Главного нет. Ждем-с… Вот-вот должны прибыть-с.
— И не один?
— Это как получится, — майор развел руками. — То ли с княгиней Юсуповой, то ли с графом Шереметевым… Ренессанс, Ирина Наумовна!
Фира благосклонно кивнула майору, толкнула литую ручку кованой двери подъезда и прошла в помещение. Суровые молодые люди из охраны знали ее в лицо, как и милицейский майор. Искать ее в списках приглашенных было им неловко…
Белая лестница с дубовыми перилами вела на второй этаж. Мраморное личико богини Венеры с любопытством поглядывало из-под бронзового фонарика стенной ниши на запоздавшего специалиста отдела кадров мэрии… Фира ответно улыбнулась богине и поспешила навстречу сдержанному гулу, что падал со второго этажа.
Внезапно гул утих, и в ярко освященную тишину выплеснулись звуки скрипки. Фира придержала шаг. Неслышно преодолев последние ступеньки, она вошла в зал. Огромная центральная люстра опрокинула цветные хрустальные лепестки на людскую толпу, стоящую спиной к Фире. А там, куда было обращено внимание, стоял скрипач. Кончик смычка нервно метался над головами людей, покалывая плотный воздух праздничного зала. Вероятно, этот скрипач и был Владимир Спиваков, как объявлено в программе «Рождественских сезонов Астробанка».
Фира окинула взглядом кресла по периметру зала. Все они были заняты, как и места в простенках между креслами. Что ж, не надо было опаздывать. А все из-за отца, с его требованием помочь вызволить собачку из плена… Фира вытянула шею, пытаясь разглядеть известного скрипача из-за спин стоящих стеной гостей…
— Ирина Наумовна, — послышался шепоток чуть ли не в самое ухо, — садитесь, прошу вас…
Фира обернулась. Незнакомый мужчина с тонкой полоской подбритых усов над узкими губами, поводил подбородком в сторону кресел. Препираться и отказываться было неловко — и так уже кто-то оборачивался к ним с укоризной. Фира благодарно кивнула и направилась за незнакомцем. Какой-то спортивный молодой человек, по жесту мужчины, услужливо вскочил на ноги и освободил кресло. Фира села и оглянулась. Незнакомец затесался в толпе гостей. Своей внешностью он ничем не выделялся среди тех, кто какими-то путями проникает в служебные кабинеты комитета, несмотря на строгую охрану. Одни жалуются на несправедливый суд, другие на милицейское самоуправство, третьи на жестокое содержание близких в тюрьме. Однако сюда, на «Рождественские сезоны в Астробанке» посторонний человек вряд ли попадет…
Фира обводила взглядом тех, кто разместился вдоль стены зала. Примечая знакомых и незнакомых людей. Чудесные звуки скрипки погружали в спокойное, элегическое состояние. И если бы в памяти не всплывало обиженное и беззащитное лицо отца, настроение вообще было бы прекрасным. Звуки скрипки тогда еще тягостнее саднили душу. Ведь она любила отца. Какой-то жалостливой любовью любила. Возможно, еще и потому, что у нее не было своего ребенка. Ни ребенка, ни мужа. Хотя и то и другое она давно бы могла иметь. Взять того же Сашу Зальцмана. Интересный молодой человек. Из прекрасной семьи. Умница. С замечательной перспективой. И как мужчина на высоте, а она в этом уже кое-что соображала… Верен ей столько лет, как пес. Квартиру пробивает явно с надеждой… Она не понимала себя! Вероятно, живость натуры не позволяла смирять свои, часто необъяснимые, поступки. Как бывает у людей, которые не могут долго наслаждаться изумительным пейзажем. Пока не окажутся перед пропастью… Верно говорится: у кого есть ум, тому нужен еще больший ум, чтобы управлять тем умом. Как она, бывало, ненавидела себя. И судила себя гораздо строже, чем судили ее другие, да и тот же отец…
Фира вглядывалась в приглашенных. Откуда они?! Невероятно, чтобы в таком усталом, полуголодном городе, измученном, как и вся страна, сменой власти, появились такие люди. Изысканно одетые женщины, элегантные мужчины, с добрыми, умными лицами. Точно белоснежные гривы на поверхности черного штормового океана. Конечно, подобных типажей она встречала и на работе, и на улицах, и в филармонии, куда повадилась ходить с Зальцманом. И некоторым из них она знала цену — мерзавцы, каких еще поискать. Но сейчас, в этом зале, украшенном изысканным декором — мрамором с позолотой в старинном дворцовом стиле, — под мелодию Массне эти люди представлялись особым братством избранных. Тем самым «пилотным отрядом» деятелей новой формации, о каких самозабвенно рассуждали взявшие власть демократы. Люди, которые должны увлечь за собой других, тех, кто еще барахтается в обломках прошлого общества. Россия достойна жить своей жизнью. Какой?! Русской, но приближенной к Западу. Россия выстрадала эту жизнь. И возникшие «сезоны» были задуманы как пробный камень, запущенный нетерпеливой властью новых демократов. Такую идею вынашивало не только руководство города, а и некоторые молодые предприниматели, среди них и банкир Кирилл Смирнов. А то с чего бы ему выкладывать огромные деньжищи «Астробанка» на подобные ту совки! Приглашать знаменитых артистов — своих и зарубежных, множество гостей. Накрывать длиннющие столы, под приглядом лучших поваров. Фира предвидела, какие вкусности ждут ее в банкетном зале после концерта. Тут Кирилл особенно не скупился…
