Дни мчались наперегонки. Занятия продолжались до шести вечера, потом надо было добраться до дома, так что Алка выматывалась, как никогда в жизни. Поболтать с Людкой было совсем некогда, в выходные она спала как сурок, да и отношения после тогдашнего случая охладились. Однажды тёмным декабрьским вечером, возвращаясь из института, Алка столкнулась с ней, только что вышедшей из мерседеса S класса.
— Богато живем! — сказала Алка.
— Секретаршей в юрконтору устроилась, — сказала Людка и потянулась. — Нормальная работа…
— У вас там всех по домам развозят? — поинтересовалась Алка.
— Всех не всех, а кого надо — возят! — нагло ответила Людка и пошла в подъезд, не попрощавшись.
По результатам первого семестра десять самых отличившихся студентов, и среди них Алка, поехали на короткую производственную стажировку на фордовский автосборочный завод в Выборге, а потом на две недели, на все зимние каникулы, в пансионат возле Кижей. Проживание в пансионате любезно оплатил завод, Алка с утра до вечера гоняла на снегоходе по карельским просторам, по вечерам был вкусный ужин, потом танцульки, Алка летала в облаках, каталась как сыр в масле, всех народных поговорок не хватит, чтобы выразить то удовлетворение жизнью, которое она испытывала.
В конце мая, под самое завершение курса, к ней подошла дурацкая блондинистая Вера Михайловна, замша по учебной работе для деканата и Вермишель для всего остального люда.
— Скрынникова! — сказала Вермишель. — Напоминаю, до пятнадцатого июня надо оплатить следующий учебный год.
— Не волнуйтесь, заплатим! — беззаботно ответила Алка.
— А я и не волнуюсь, — сказала Вермишель. — Я своё уже отучилась. Это тебе надо волноваться…
— Да-да… — сказала Алка, прозвенел звонок и она побежала на лекцию. — Надо папке позвонить, напомнить…
В тот вечер она долго гуляла в Битцевском парке. У неё начали складываться отношения с однокурсником Жорой, они вместе уже несколько раз посидели в кафе. Жора был немного старше, отслужил в армии, он был, конечно, мешковатый и медлительный, но в нём чувствовалась природная сила, которая Алку притягивала.
Задумавшись, она не стала рыться в рюкзачке в поиске ключей, а позвонила в дверь.
Открыла мать, с тёмным насупившимся лицом.
— Что-то случилось?! — на душе у Алки тревожно заскреблись кошки.
На кухне сидел отец.
— Говори! — сказала ему мать.
— Дочка! — сказал отец и зачем-то встал. — Тут такое дело…
И он начал сбивчиво говорить вмиг растерявшейся Алке, что к ним пришел новый начальник отдела, который сразу его невзлюбил, стал освобождать вакансии для своих, короче, его подставили и из банка уволили. «Ещё потребовали досрочно вернуть кредит, — грустно сказал папа. — Теперь вот машину бегом продаю».
Алка села на табурет. Осознавать наступившую реальность ей не хотелось.
— То есть за обучение платить нечем? — жестко констатировала мать.
Отец молчал.
— Я тебя спрашиваю? — также жестко повторила мать.
— Да. Нечем, — сказал папа. — Но, в конце концов, есть же заочное отделение, есть вечернее.
— У нас нет заочного отделения. И вечернего тоже нет, — сказала Алка. — У нас только дневное. И оно платное. — И разревелась как последняя дура…
Алка проспала сутки. Мать дала ей сильное успокоительное. Во рту было горько, в голове пусто. Она равнодушно посмотрела на разбросанные по письменному столу заготовки для курсовой работы. На экране мобильного телефона светились неотвеченные звонки: один — от Жоры, несколько от отца. Она почистила зубы и набрала папе.
— Привет, дочка! — сказал папа. — Как ты?
— Всё нормально, папа! — сказала Алка. — Ты не волнуйся. Я — сильная. Я переживу!
— Я постараюсь что-нибудь придумать, доченька! — сказал отец. — Ты только пойми, не всё от меня зависит.
— Да, я понимаю, — сказала Алка. — Спасибо тебе, папа!
И отключила связь.
Она присела на краешек кровати. Свободного времени оказалось неожиданно много. Она посмотрела на календарь. Воскресенье. Алка оделась и пошла к Людке. Та была дома одна.
— Родители на даче, — сказала Людка. — Целину поднимают. А мне, извиняйте, завтра на работу. Давно не виделись.
— Давно, — сказала Алка. — У меня к тебе дело.
— Говори.
— У вас там, в этой вашей юрконторе свободных вакансий нет случайно?
— Для кого? — спросила Людка.
— Для меня, — сказала Алка.
— Ты ушла из института?
— Да. Так получилось…
— А чего так? — спросила Людка. — Разочаровалась в избранной профессии?
— Долго рассказывать, — сказала Алка. — Как-нибудь в другой раз. Ну, чего, поможешь с работой?
— Ну, не знаю, — сказала Людка. — Я поговорю завтра с шефом, но обещать ничего не могу.
— Когда тебе позвонить? — спросила Алка.
— Позвони завтра, ближе к концу рабочего дня.
— Я позвоню, — сказала Алка. — Я пойду тогда, а то голова сильно болит.
— Ну, давай, подруга, — сказала Людка. — Звони вечерком…
Вечером следующего дня она позвонила Людке, и та не очень довольным, как показалось Алке, тоном сообщила, что её ждут на собеседование в среду в три часа. Впрочем, Алке было не до сантиментов. Она записала адрес и так же сухо поблагодарила Людку.
В среду ровно в три она сидела в приёмной директора юрконторы, которая располагалась новеньком бизнес-центре возле Белорусской. Приятно гудел кондиционер, Людка по-хозяйски складывала и сшивала какие-то бумаги.
— Шефа зовут Вадим Юнусович, — сказала Людка. — Смотри, не перепутай.
— Я постараюсь, — сказала Алка.
— Вадим Юнусович! — Людка набрала директора по внутренней связи. — Соискательница пришла. Что? Понятно.
Она махнула рукой Алке: иди в кабинет.
Алка постучалась и вошла.
За большим, чёрного дерева столом, сидел брюнет в белой рубашке с закатанными по локоть рукавами, лет тридцати пяти на вид.
— Привет! — сказал он. — Проходи, садись.
Алка села на дико неудобный стул, с крохотным сидением и высокой узкой спинкой.
— Так… — сказал Вадим Юнусович. — Э-э-э… Тебя зовут…
— Алла, — сказала Алка.
— Да, конечно, — сказал директор. — Сколько годков?
— Восемнадцать.
— Прекрасный возраст, чтобы начинать трудовую деятельность, — сказал Вадим Юнусович. — Люда сказала, что ты училась в автодорожном институте?
— Да. Один курс, — сказала Алка.
— А почему ушла? — спросил директор.
— Так, обстоятельства финансового характера.
— Понятно, — сказал Вадим Юнусович. — Но это не беда. Возможно, найдёшь себя в другом поприще.
— Я буду стараться, — сказала Алка.
— Это хорошо, — одобрил Вадим Юнусович. — Я думаю, что мы сработаемся.
Он нажал кнопку громкоговорящей связи: — Люда, зайди ко мне.
Людка вошла в кабинет.
— Алла поступает к нам на работу секретарем. Пойди с ней, введи в первичный круг обязанностей.
— Пойдём! — сказала Людка.
Они прошли через приёмную в коридор, в самом конце которого Людка пластиковой картой открыла дверь в комнату.
Комната была странная. На полу стояло несколько больших красных китайских фонарей, в глубине — большая двуспальная кровать.
— Раздевайся! — сказала Людка. — Если надо в душ, вот там за ширмой.
— Ты спятила! — сказала Алка, не веря собственным ушам.
— Шта, я спятила?! — сказала Людка. — Тебя на работу кем взяли?
— Секретарем, — сказала Алка.
— Секретарем?! — насмешливо переспросила Людка. — Чай, кофе, потанцевать? Начнём с последнего. Раздевайся поживее, он скоро придет.
— Да пошла ты… — Алка толкнула дверь и со всех ног помчалась прочь…
На улице она увидела минимаркет, зашла туда, купила пакет молока и тут же выпила его почти залпом. Она села на лавочку возле стоянки такси. Из стоявшей недалеко машины донеслись слова песенки Васильева: «Возьми себя в руки, дочь самурая…»
«Вот именно! — вдруг совершенно спокойно подумала Алка. — Возьми себя в руки, дочь аксакала!» В этой наступившей простоте и ясности мысли ей стало удивительно комфортно.
— Детство закончилось! — негромко сказала Алка. — Что тебя так испугало?
Для начала надо найти нормальную работу. Мысли складывались в строгом шахматном порядке. Дам резюме в интернете. Напишу, что у меня неполное высшее. Никакого обмана, оно у меня действительно неполное. Чем занять себя в то время, пока кто-нибудь заинтересуется. У неё мелькнула на долю секунды шальная мысль прокатиться в деревню, но Алка тут же отбросила её как непутевую. Надо постоянно загружать себя, чтобы некогда было депрессовать. Или депрессировать, как правильно, подумала Алка. Она вспомнила о дяде Рашиде, торговавшем фруктами в лавке недалеко от их дома. Дядя Рашид был узбек, но так давно живший в Москве, что, наверное, и не помнил родного языка. Лет десять назад он пытался ухаживать за мамой, и хотя процесс закончился неудачно, в их доме всегда были свежие фрукты и по самой низкой цене. Поговорю с ним, решила Алка, пусть продавщицей возьмёт. Надеюсь, не откажет.
