Тема: псих
Кому: Киту Ферли
От: Тома Ферли
Дорогой Кит!
Только что получил твое письмо. Что вообще происходит? Ты все еще общаешься по телефону с Люси, ты все еще вместе с Доминик и Карлосом? Что ты решил насчет Рождества? Ты ежеминутно меняешь свои решения и это кажется… несколько странным. Тащи свою задницу домой. Я хочу, чтобы в это Рождество подлива к индейке была с комками.
Том
P. S. И помирись с Люси, шляпа.
Тема: ответ на письмо «псих»
Кому: Тому Ферли
От: Кита Ферли
Дорогой Том!
Это письмо пишу в кемпинге в Деминге, штат Нью-Мексико, и я все еще с ними, потому что, ты не поверишь, Доминик меня отговорила. Я неправильно понимал все, что она делала, и сейчас чувствую себя виноватым за все сказанное о ней прежде. Прошлым вечером она была просто очаровательной, и сейчас я больше чем уверен, что все это затеял Карлос.
Наши отношения коренным образом изменились. Нынче утром меня остановили на шоссе за превышение скорости. Доминик постоянно с самого первого дня предупреждала, что такое может случиться. Нам надлежало доехать до здания суда в Ла-Меса и заплатить штраф в 110 долларов; Доминик выложила свою треть без всякого ворчания и упреков. Она даже сфотографировала, как я вручаю деньги судье, и сразу же защебетала о том, что ярмарка северо-западной части штата Нью-Мексико уже работает, так что мы сможем посмотреть родео. Два дня назад ничего подобного от нее невозможно было и ожидать. Одним словом, произошла смена ролей, и теперь Карлос кипит и пышет злобой.
Кит
P. S. Вот каким серьезным стал сейчас твой младший брат. А ты когда-нибудь думал, что Дэнни станет таким? Я начал писать что-то наподобие ретроспективного дневника с целью показать, как все было, и подвести к тому, что случилось, но ловлю себя на том, что мысленно пишу Дэнни какие-то странные письма по электронной почте. К чему бы это? Я не могу поверить тому, что случилось, или я просто полоумный кретин, дошедший до точки?
Запись в дневнике № 12
Полисмен, стоящий на пороге, не мог сообщить нам ничего конкретного, а лишь название больницы, Гилид в Билефельде, которая, как мы выяснили по дорожному атласу, находилась в нескольких милях от Херфорда. Полисмен произнес всего несколько фраз, и среди них: «Вам незачем туда спешить, мистер Ферли». Незачем спешить. Трудно даже просто перечислить, сколько смысловых значений может содержать в себе одна такая фраза. Незачем спешить. Означало ли это, что не произошло ничего серьезного? Что Дэнни просто сломал руку? Но зачем тогда полисмену приезжать к самому нашему порогу, чтобы сообщить о таком пустяке? Незачем спешить. А может, это означало, что с Дэнни случилось что-то настолько серьезное, что его уже не будет в живых, когда мы доберемся дотуда? Незачем спешить. А может, полисмен просто хочет убедить нас не мчаться сломя голову в аэропорт? Может, поэтому он и поставил свою машину поперек нашего проезда?
На международной телефонной станции нам смогли дать только номер факса больницы. Мы пытались поговорить с кем-либо в службе радиовещания в Херфорде, но во второй день Рождества там никого не было; автоответчик сообщал подробности состязания по телефону и принимал ответы участвующих в нем. Мы пытались связаться с администрацией радиостанции для британских военнослужащих в Чалфонте, но безуспешно. Тогда мы позвонили в справочное международной телефонной станции и попросили дать номера телефонов любых других больниц в Билефельде, рассчитывая с их помощью узнать номер телефона больницы Гилид. Женщина-оператор дала нам телефон больницы Йохаест, но когда мы объяснили причину нашего звонка дежурному, который не совсем хорошо понимал по-английски, он поставил телефон в режим ожидания, и в течение десяти минут мы слышали лишь металлический голос робота, беспрерывно повторявший «Bitte warten, bitte warten».[38]
В конце концов мы оставили попытки выяснить что-либо по телефону, и папа решил, что мы должны лететь туда и на месте выяснить, что произошло.
Мы вылетели примерно в 9 часов вечера, и я практически ничего не могу вспомнить, что было во время полета, кроме того, что каждые несколько минут нам предлагали то выпить, то поесть, то журналы, то плед. Папа постоянно включал свой мобильный телефон в надежде на то, что придет сообщение от Пола; Софи держала в своей руке руку Джейн, а та не переставая плакала; Том не отрываясь смотрел в иллюминатор; а я сам с собой мысленно играл в игру. Если дверь туалета откроется в течение следующих пяти секунд, нас ждут хорошие новости и с ним все нормально. Если апельсиновый сок будет с мякотью, с ним все будет в порядке. Если у меня сойдется семирядный убывающий пасьянс, с ним все будет хорошо.
Затем я придумал себе новое занятие – заставлял себя думать о Дэнни как о живом. Это казалось мне очень важным. Не обращать внимания на действительность. Если я смогу представить себе Дэнни живым, если я смогу припомнить все его особенности и привычки, все налги совместные дела, то он каким-либо образом узнает, что я делаю, и начнет думать о том же, и если отнестись к этому со всей серьезностью, и вправду считая вопросом жизни и смерти, то это сохранит ему жизнь. Дэнни и я в Вейл-парке, в руках у нас деревянные шпаги, а к футболкам пришиты вырезанные из черной бумаги знаки Зорро; Дэнни и я на стене в Хестоне; Дэнни и я воруем клубнику из сада, разбитого на заднем дворе дома мистера Рамбольда в Беконсфидде; глупые, но веселые игры с соперничеством и на выигрыш, которыми Дэнни, Карлос и я постоянно забавлялись на Тринг-роуд; чувствительные удары мячом – один из игроков замахивается ногой, прицеливаясь мячом к голым задам двух других, а они, стоя от него на расстоянии пяти метров на креслах-кроватях, прикрывают сбои зады твердыми обложками развернутых книг.
Все то время, пока я прокручивал в мозгу сцены и события прошлой жизни, я не мог поверить в наихудший исход – в то, что Дэнни был уже мертв. Я был уверен, что будь это так, я бы чувствовал, а следовательно, знал бы это: в моей голове существовало нечто такое, что известило бы меня. Я бы ощутил это. Всякий раз, когда Дэнни звонил мне из Германии, я почти всегда мог сказать, что звонит он, еще до того, как поднимал трубку. Казалось, когда Дэнни на проводе, то и телефон звонил как-то по-особому. Как раз в это время я стал пользоваться электронной почтой: я всегда уже через секунду после того, как его письмо попадало в мой почтовый ящик на сервере моего провайдера, знал об этом. Если один из нас начинал предложение, другой мог его досказать. Нас смешило и веселило одно и то же. Я был его братом, и мы вместе собирали этих чертовых медведей – будь он сейчас мертв, подтверждением этого должен был бы быть какой-то ясный знак или предзнаменование. В этом я был абсолютно уверен.
Больница находилась примерно в часе езды от аэропорта Ганновера, и когда мы прибыли туда, британского офицера связи вызвали по громкой связи – им оказалась женщина по имени Мэнди, говорившая с немецким акцентом. Она провела нас в свой офис и оттуда позвонила главному консультанту доктору Шейфу, который через несколько минут уже оказался в офисе. Он пригласил нас пройти с ним и привел в небольшую приемную травматологического и реанимационного отделения. Там нас уже ожидала медсестра. Стены приемной были украшены пейзажами с лебедями, на столе стояла коробка с бумажными салфетками, на полке, висящей на стене, стояла одна книга – Библия на немецком языке.
У медсестры в руках был пластиковый мешок – тонкий мешок голубого цвета без каких-либо надписей и эмблем, – в такие мешки заворачивают спиртное навынос в дешевых магазинах. Она протянула мешок нам. В нем была одежда Дэнни. Это был первый страшный удар. Второй был еще страшнее.
Мэнди, офицер связи, вошла в приемную и принесла поднос с чаем, который приготовили в комнате медсестер. Внутри у меня все сжалось. До этого мы все считали, что произошла автомобильная авария. Дэнни должен был проехать 500 миль, пересечь четыре страны, машина была новая, возможно, он был усталым, а ехал очень быстро; Дэнни всегда предпочитал быструю езду. Может быть, он еще и не совсем протрезвел после ночи и содержание алкоголя было больше допустимого. Ведь и полисмен, когда говорил с нами, произнес слово «авария», подумал я. Мы старались представить себе, как это произошло, мысленно рисуя возможные картины столкновения. Но доктор Шейф завел разговор об угарном газе, о том, что мозг Дэнни испытывал недостаток кислорода. Он был в коме, и у него образовался тромб, который им предстоит удалять хирургическим путем. Это не оставляло больших надежд на благополучный исход. Буквально сразу после этих слов мне в голову пришла мысль о том, что сказанное им крайне запутанно.
– Дэниел Ферли – мой сын, – сказал отец, который, очевидно, подумал то же самое, что и я. – Мы прилетели из Англии, мы голодные и усталые, моя дочь в положении, и мы хотели бы знать, что происходит. Нам было сказано прибыть в Гилид. Я думаю, здесь…
