– Алло, это двести тридцать пятая любовь?
На следующий день:
– Алло, это двести тридцать шестая любовь?
Поэтому название фильма, после непродолжительной борьбы со Степановым, сменили на «Женщина, которая поет» по названию песни «Горбоноса» на стихи Кайсына Кулиева. А песни Орлов тоже снял, получились хорошие вставные номера. Но тут возмутился Александр Зацепин, уважаемый композитор, в картину которого ни с того ни с сего вставляют песни какого-то неизвестного Горбоноса! Он был страшно обижен, поднял скандал. На «Мосфильме» началась небольшая буча, дошло до генерального директора студии, бывшего генерала МВД Сизова, он поручил Нине Николаевне Глаголевой, заместителю главного редактора студии, это расследовать. А Нина Николаевна, которая хорошо ко мне относилась, что-то заподозрила, вызвала меня и говорит:
– Саша, ну-ка расскажи, что это за Горбонос?
Я повторил всю историю про юного гения в инвалидной коляске. Тогда она всплакнула и сказала:
– Да, действительно, парнишке надо помочь. Но откуда он взялся? Ты пойми: это «Мосфильм», а вдруг он диссидент? Мы должны про него все знать.
Я понял, что мы на грани разоблачения. Схватил Лугачеву, мы помчались с клавирами в ВААП, зарегистрировали эти произведения и, самое главное, ее новый псевдоним – Борис Горбонос. Когда в музыкальной редакции спрашивали: «Что за Горбонос?» – в ВААПе отвечали: «Да, есть такой композитор, живет в Люберцах». А чтобы нам поверили до конца, я взял своего фотографа Славу Манешина и гримершу со своей картины, пришел в кабинет Гии Данелии, художественного руководителя нашего объединения музыкальных и комедийных фильмов, переодел там Лугачеву в мою рубашку, галстук, пиджак, наклеил ей усы, поставил перед ней на рояль ее же фотографию, но уже с распущенными волосами, как будто Горбонос на нее смотрит, посадил Лугачеву за клавиши. И сфотографировал. Фотография была сделана исключительно для Нины Николаевны Глаголевой. Она схватила эту фотку, потащила Сизову и доложила:
– Вот Горбонос, я все выяснила.
Сизов говорит:
– Ну, хрен с ним, там всего три его песни, пусть будут.
Короче, одна песня стала названием фильма, и еще две ее песни вошли в эту картину, но, когда Орлов показал нам с Аллой сложенный по сюжету материал фильма, мы несколько приуныли. Шедевр не получился, несмотря на все действительно титанические старания режиссера. И тогда, чтобы спасти положение, я придумал такой ход. Через прессу мы распространили слух, будто это «биографический» фильм певицы, хотя ничего биографического там не было. Но народ клюнул на эту приманку и повалил на фильм толпами, читатели «Сов. экрана» назвали Лугачеву лучшей актрисой года.
Как бы то ни было, меня увлекла эта игра по раскрутке любимой девушки, мне это напоминало запуск ракеты на орбиту – все делается втайне, а я «генеральный конструктор», про которого никто не знает. Трюков по этому запуску было много, всех не перескажешь, но вот тебе еще парочка. Мой нынешний большой друг, а тогда корреспондент «Комсомольской правды» Лева Гущин, под псевдонимом Лев Никитин опубликовал в «Комсомолке» три огромных подвала – исповедь Лугачевой. На самом деле она там слова не произнесла, а это я наговорил Леве весь текст интервью в течение нескольких вечеров в ресторане Дома кино, под шашлык и грузинское вино. В интервью была масса цитат из книг, и у массового зрителя создавался образ интеллектуальной певицы, совершенно новый тип артистки на эстраде.
Тут кто-то привез из Японии маленькую заметку с сорок восьмой страницы газеты «Асахи», где был перечень людей, популярных в разных странах. И про Россию было написано буквально пять строк: национальный герой – Юрий Гагарин, лучший режиссер – Юрий Любимов, лучшая балерина – Майя Плисецкая, самая популярная певица – Лугачева. Из этой строчки я с помощью друзей в «Литературной газете» запустил публикацию о том, что японцы назвали самыми знаменитыми людьми XX века Юрия Гагарина и Аллу Лугачеву. То есть мы дурачились, как могли.
А помимо общей стратегии, существовали еще и тактические задачи. То есть создание ажиотажа, атмосферы скандала. Эти скандалы иногда просто выдумывались. Например, один из первых слухов: что она убила мужа утюгом. Почему-то эта шутка, впервые сказанная мной за столом на кухне, получила дикое распространение, в каких-то газетах стали писать, что уже судебный процесс идет. Точно были продуманы и внезапные исчезновения Лугачевой. «Лугачева уходит со сцены!» Все рыдают, умоляют вернуться, как Ивана Грозного из Александровой слободы. Стоят на коленях: «Вернись, наш государь!» И государь возвращается. Этот трюк проделывался неоднократно – с какого-то момента Алла исчезает из телевизора. А потом, когда все уже воют: «Где Лугачева? Дайте нам Лугачеву!» – Лугачева является народу. Тут, естественно, полное всенародное счастье. Уже не надо колбасы, уже не надо повышения зарплаты, все довольны, все поют: «Арлекино, Арлекино, есть одна награда – смех!» И в ЦК КПСС тоже рады – одной Лугачевой всю страну накормили…
Постепенно это развлечение по раскрутке стало частью моей жизни. При этом я снимал свои фильмы, писал сценарии, а на эстрадной полянке это было мое хобби. Практически то, чем я занимался с Лугачевой, сегодня бы назвали имиджмейкерством. Я был, возможно, первый имиджмейкер в Советском Союзе, хотя и не знал этого слова, а делал это все исключительно как подарок любимой девушке, с которой жить было интересно. Она была женщиной необычной, неожиданной, и всегда было неизвестно, чего от нее ждать в следующий момент. В один прекрасный день, за ужином, она посмотрела на меня внимательно и говорит:
– Сашечка, вот я сижу и думаю: Дербенев написал для меня лучшие тексты, Зацепин – замечательную музыку, Паша Слободкин аранжировал «Арлекино», Слава Зайцев сшил мне платье, Орлов снял в фильме. А ты для меня что сделал?
Я задумался:
– Я… Я тебя вычислил.
Она говорит:
– Да, Сашечка, это правда. Но если ты меня вычислил, то женись на мне.
И мы подали заявление в загс, это было осенью.
А весной, за полгода до этого разговора, перед нами встал такой вопрос: приближается лето, где отдыхать? Публика плохо представляет, как реально жили советские звезды. Собственно, и сейчас, в новой России, их жизнь никоим образом не изменилась – такая же нищая страна, те же маленькие гонорары. А все эти понты с охраной, машинами и так далее делаются на самом деле только для того, чтобы публике пыль в глаза пустить. Поэтому тебе будет небезынтересно узнать, как известная певица Лугачева с мужем-режиссером проводили отпуск. Дачи своей нет, нужно ехать на юг. И вдруг звонят два приятеля – Леня Гарин, композитор, и Наум Олев, поэт, и говорят:
– Мы договорились с руководством лайнера «Иван Франко», что можно поехать в круиз по Черному морю. Но условия такие: Лугачева дает в круизе два концерта, Гарин – один концерт, Олев устрашает вечер поэзии и ты, как режиссер, даешь творческую встречу – выступаешь с фрагментами своих фильмов. За это дают каюту, бесплатную кормежку и две недели морского круиза. Мы уже в прошлом году так ездили, у нас это отработано.
Мы упаковали чемоданчики, сели в поезд и поехали в Одессу. Оказалось, что поезд приходит рано утром, а посадка на пароход в четыре часа. Мы сдали вещи в багаж, позавтракали, делать нечего. Пошли на Приморский бульвар, где-то в районе гостиницы «Лондонской» сели на скамейку. Лугачева легла, положила мне голову на колени, дремлет. Причем оба мы в джинсах, и у нее на колене авторучкой написан ее автограф. А по бульвару экскурсовод-одессит ведет группу туристов:
– Посмотрите налево – знаменитая Потемкинская лестница. На ней снимался фильм «Броненосец «Потемкин». Посмотрите направо – «Лондонская» гостиница. Теперь посмотрите еще раз налево. На скамейке лежит певица Лугачева.
То есть наша работа дала плоды, ее уже воспринимали, как достопримечательность. Потом мы заходим в ресторанчик. Пообедали, расплачиваемся. Подходит к нам человек:
– Здравствуйте. Вы Лугачева?
– Да, я.
– А я директор этого ресторана.
– Очень приятно.
– Как вам у нас?
– Все нормально.
– Вкусно покормили?
– Вкусно.
– Вы знаете, у меня к вам маленькая просьба. Пожалуйста, пойдите в конец улицы, видите там такой дворик? Войдите, поверните направо, а потом по открытой лестнице на третий этаж, квартира 64. Можете там нажать кнопочку?
– Зачем?
– Знаете, там живет мой сын, такой безобразник, совершенно не занимается музыкой! Слушайте, я ему купил скрипочку, это очень дорогая скрипочка, а он совершенно не играет. Вы придете и скажете: «Мальчик, учись на скрипочке!»
Мы честно пошли в конец улицы, нашли квартиру 64. Открывает дверь такой маленький очкарик.
– Мальчик, тебя как зовут?
