Парень молча кивнул.
— Если вы больше не намерены хамить, я приглашу медсестру вернуться и продолжить свою работу. Если же вам еще хочется хамить, то я приглашу сюда охранника и оставлю вас с ним минут на пять. У нас есть несколько травматологических отделений, два нейрохирургических, так что не бойтесь — найдем куда вас потом положить…
— В морг!
— Ну это уже крайности, — укоризненно сказал Данилов. — Мы тут все гуманисты. Плакат «Медицина — это сострадание и человечность» в коридоре видели?
— Нет.
— Напрасно. Обратите внимание, когда пойдете в отделение.
Парень начал расстегивать рубашку.
Данилов открыл дверь и пригласил стоявшую в коридоре Машу вернуться к своим обязанностям. По глазам медсестры было ясно, что она подслушивала под дверью.
— Вам бы педагогом работать, — сказала Маша, оставшись наедине с Даниловым.
— Вот уж к чему никогда не тянуло, так это к педагогике, — ответил Данилов, — несмотря на то, что мать моя была учительницей. Задатков нет.
— Не скажите, — покачала головой Маша. — Я думала, вы его тумаками в чувство приведете, а вы словами своего добились. Тихо и вежливо.
— Я его, в сущности, запугал, а не убедил. Вот если бы я его убедил, тогда бы можно было подозревать у меня педагогический талант.
— С такими только так и надо! — нахмурилась Маша. — Пощупать меня! Еще чего!
— Ну это был комплимент, пусть даже и неуклюжий, — рассмеялся Данилов. — Вот скажи он, что вас смотреть и щупать неинтересно…
— Пусть бы попробовал! — взвилась Маша. — Да я ему тогда глаза бы выцарапала!
— Вот видите, все, можно сказать, сложилось наилучшим образом…
Глава пятнадцатая
Плох тот рябчик, который не мечтает стать страусом
Подошедшая официантка приняла скромный заказ (чебуреки и зеленый чай) и попросила подождать минут десять-пятнадцать.
— Мы не разогреваем, а сами готовим, — извиняющимся тоном, словно признаваясь в чем-то не совсем приличном, добавила она.
— Мы не торопимся, — заверил ее Данилов. — И полчаса подождем.
— Могу чай сейчас принести, — предложила официантка.
— Вместе с чебуреками, пожалуйста, — попросил Рябчиков.
— Как скажете…
— Рудольф, я со вчерашнего дня гадаю — зачем ты интересуешься пижамными вечеринками? — спросил Данилов у Рябчикова. — Как объяснила мне одна сведущая особа, это чисто женская забава…
— В этом ты уверен?
— Ну не на сто процентов, конечно, — замялся Данилов, — но на девяносто точно. Я даже в Интернете сегодня порылся немного…
— Там везде одно и то же, — пренебрежительно скривился Рябчиков. — Пижамы, сплетни, мороженое, игрушки…
— Вернемся к нашим пижамам, — сказал Данилов. — Так чем вызван твой интерес?
— Юлией, — вздохнул Рябчиков. — С недавних пор она каждую пятницу отправляется на пижамную вечеринку. Они проводят их по очереди, то у одной соберутся, то у другой. У Юлии дома собирались в прошлую пятницу. Я, разумеется, провел эту ночь у себя, в одиночестве.
— Развлекаются девочки — и ладно. Почему тебя это так волнует?
— Хотя бы потому, что она категорически отказывается брать меня на эти вечеринки, говорит, что это девичник…
— Так оно и есть.
— Если так оно и есть, то зачем брать с собой на девичник самую откровенную из пижам?! — разволновался Рябчиков. — Видел бы ты эту пижаму — она насквозь просвечивает!
— Женщинам всегда хочется выглядеть соблазнительно. Пусть даже и в компании подруг. Хотя нет, что это я говорю? — спохватился Данилов. — Не «пусть даже», а наоборот! Именно в компании подруг и надо выглядеть наиболее соблазнительно! Пусть завидуют!
— Твоими бы устами да мед пить. Посмотрел бы я на тебя, если бы твоя жена начала бы устраивать такие девичники!
— Да пожалуйста, хочется порезвиться с подружками — я не возражаю!
— Я тоже не возражаю…
«Попробовал бы ты возражать», — подумал Данилов.
— …но мне как-то неуютно, — продолжил Рябчиков. — Я начинаю подозревать, ревновать, и чем дальше, тем труднее мне сдерживаться. Раньше мы проводили выходные вместе, а теперь… Эх! Вот я и подумал, а вдруг ты…
— …соблазнял чью-то жену на пижамной вечеринке! — смеясь, закончил фразу Данилов. — Рудольф, не морочь голову себе и людям! Ну придумали девочки такой вот прикол, возвращающий их в детство…
— Они там дерутся подушками…
— Тебя это угнетает? — прищурился Данилов. — Или есть какой-то детский комплекс, связанный с подушками?
— Комплексов нет, но когда я предложил Юлии устроить сражение на подушках, она не захотела.
— Ничего удивительного, Рудольф. Что хорошо в компании подруг, не слишком годится наедине с любимым мужчиной. Ты видишь, как поникло лимонное дерево в кадке?
— Вижу, его плохо поливают.
— Нет, Рудольф, оно поникло от твоего нытья, — строго поправил Данилов. — Закрываем тему пижамных вечеринок и переходим к обмену новостями. Как жизнь в поликлинике?
— Как и было! — Рябчиков хмыкнул и пожал плечами. — Что может измениться в нашем сонном царстве? На твоем месте работает какая-то пенсионерка, которая говорит «ложить» вместо «класть» и «полюс» вместо «полис», а главного врача подхалимски именует «наша дорогая Надежда Семеновна»…
— Метит в замы? — улыбнулся Данилов.
— В замы она уже по возрасту не проходит. Просто характер такой. Что еще нового? Ну, окулист новая, очень похожа на прежнюю. Если не присматриваться, то разницы не заметишь… А, вот новость! Два месяца назад были разборки по поводу пропущенного вторым отделением туберкулеза легких, так теперь просто всех подряд ко мне шлют. Не важно с чем. Некоторые так и говорят: «Что-то сдурели наши доктора, пожаловался на то, что живот часто пучить стало — направили на флюорографию…» Цирк! Через месяц кто-то пропустит опухоль толстой кишки, и про рентген наши доктора дружно забудут, начнут поголовно слать всех на колоноскопию в сто пятнадцатую. Головой никто думать не хочет…
— Тут ты не прав. Некоторые все же думают.
— Таких единицы. Другая новость — Башкирцева, хирурга нашего, прооперировали по поводу прободной язвы, теперь мы и без уролога и без хирурга… А в остальном — все так же. Дни мелькают, как в кино, а вспомнить нечего.
— Уходить не собираешься?
— Думаю, — как-то не очень уверенно ответил Рябчиков. — Юлия тоже думает, но ничего приличного пока не нашла. А ты как?
Юлия работала в одной поликлинике с Рябчиковым. Кадровиком и одновременно секретарем главного врача.
— Нормально, пока работаю в приемном отделении, как только произойдет реорганизация, которой все ждут, перейду в палатные врачи.
— Доволен?
— Пока да, — осторожно ответил Данилов. — Пора уже где-то пускать корни. Сколько можно мотаться с места на место? Да и Елену мои переходы уже начали нервировать…
— Надо же! И сильно начали? — посочувствовал Рябчиков.
— Да так, не очень… Один раз крупно поговорили на эту тему и больше пока ее не поднимали. Да нормально все! Я, если честно, немного побаивался, что не смогу себя перебороть и вернуться в настоящую медицину, но, тьфу-тьфу, вроде все хорошо. В приемном покое торчать надоело, если честно, но это же временно…
— Ты молодец! — сказал Рябчиков. — Решил — сделал. Ушел из этого гадюшника…
— Ну, ушел я, положим, не по своей воле, — заметил Данилов, — это была блажь нового главного врача… сам знаешь…
— Все равно я тобой восхищаюсь! Мне вот не хватает решимости вот так взять и резко изменить свою жизнь…
На столе появились долгожданные чебуреки.
— Смысл жизни не в том, чтобы ее менять. — После трех чебуреков Данилова потянуло развить тему перемен, на сытый желудок философствовать всегда приятно. — Смысл в том, чтобы жить так, как тебе хочется. Если тебя в целом устраивает твоя работа, тебе незачем задумываться о переменах…
— Но все дело в том, что она меня не очень-то устраивает…
— Когда она реально перестанет тебя устраивать, ты быстро найдешь себе новое место! И не спорь, пожалуйста. Все мы, когда припрет, действуем, суетимся, бьем лапками. А когда все хорошо — чего напрягаться? Так что расслабься и получай удовольствие от жизни. И от работы. Хотя бы потому, что работаешь вместе с Юлией.
— Вместе с Юлией я буду работать недолго. Она твердо решила уйти в отдел персонала какой-нибудь крупной фирмы и расти там. В поликлинике расти некуда.
— Ну и хорошо. А ты тоже собрался расти?
— Нет, а может и да… не знаю. Но перемен хочется.
— Сильно хочется? — уточнил Данилов.
— Сильно!
— Хочешь, прощупаю почву у нас в Склифе?
— Спасибо, пока не надо, — отказался Рябчиков.
— Вот видишь, — упрекнул Данилов. — Если не надо, то, значит, и не очень-то хочется. Непоследовательно как-то получается…
