Руслан и Кутя встречались редко: на улицу, конечно, ни того, ни другого не выпускали. Оставалась одна возможность — пробираться друг к другу через двор Анны Павловны. Ну, а разве ж она могла позволить, чтобы через ее двор бегали чужие собаки?
Руслан и Кутя очень скоро узнали, что такое дамские туфли номер тридцать восемь на каблуке. Каждая весит килограмма полтора — не меньше! В руках Анны Павловны эти туфли превращались в опасное оружие, которое, к сожалению, всегда было при ней.
Ничего не поделаешь — приходилось играть врозь.
Руслану было куда веселей. С ним охотно играл Витя. У Руслана вообще, как выяснилось, жизнь была лучше, хотя бы тем, что в ней не происходило неожиданных и неприятных перемен.
А Кутя очень рано потерял уверенность в завтрашнем дне.
Странная у него была хозяйка. Она не понимала, например, что щенки не созданы для того, чтобы их носили на, руках, да еще такие высокие женщины с такими костлявыми пальцами, да еще с таким голосом.
Она поминутно хватала его и, рывком подняв с пола, подносила к своему лицу. Потом так же внезапно опускала его на пол. Получалось, что он все время летал по воздуху. Как тут не закружится голова?
Но нет ничего ужаснее, когда люди вздумают обращаться с маленьким щенком, как с маленьким ребенком. Положив Кутю на руки лапами вверх, хозяйка принималась баюкать его, да еще холодными пальцами она зачем-то щекотала и мяла ему живот. Какой пес может уснуть в таком положении? Кутя терпел, сколько мог, а потом начинал плакать и плакал до тех пор, пока его не отпускали.
Очутившись наконец на полу, он уползал, пошатываясь, под диван и ложился там в пыли и тоске; теперь его хоть не тошнило.
Он рос, не зная, как ему относиться к своей хозяйке. То она целыми днями таскала его на руках, то целыми днями не вспоминала о нем, и Кутя ходил голодный.
Однажды Кутькина хозяйка куда-то очень торопилась и, уходя из дому, забыла выпустить щенка во двор. Он слышал, как щелкнул ключ, бросился к двери, поскреб лапой, послушал, снова поскреб, постоял еще немного, понуря морду, поглядел исподлобья на двери и пошел слоняться по комнатам.
Очень было скучно. Ему не понравилось, как громко стучат когти по крашеному полу. Когда дома есть люди, это не заметно, а теперь просто невозможно переносить. Кутька остановился у дивана, не раздумывая вскочил на него, улегся, закрыл глаза и сразу уснул.
Проснулся — опять никого. Но настроение было куда лучше.
Кутька рывком вскочил на все четыре лапы и тут же замер, потому что под лапами внутри дивана кто-то, не раскрывая пасти, нежно сказал: «Ммм-жжжж.»
Кутька подскочил еще раз, диван подбросил его. Кутька шлепнулся пузом на плюш, и, пока пружины легонько покачивали, изнутри дивана кто-то опять подал голос. От этого стало весело — Кутька был не один! Он бесновался, он совал нос под пыльные валики, чихал и поскуливал до тех пор, пока не захотелось пить.
Он долго искал по комнатам воду и наконец нашел — в тарелках, под цветочными горшками. Теперь Кутьке хотелось что-нибудь погрызть.
Он попробовал грызть ножку стола, но для этого надо было выворачивать шею, класть морду на пол. А ножка слишком толста. Грызть такое — нет никакого удовольствия.
Он опять стал слоняться по комнатам и заметил, что шкаф приоткрыт. Кутя залез в шкаф и сразу же вылез из него с замечательной игрушкой в зубах. Блестящая, легкая! А как удобно ее таскать: хочешь бери за носок, хочешь — за тонкий каблук. Не найдется на свете игрушки лучше, чем лакированная туфля!
Когда вернулась хозяйка, Кутя был безжалостно избит и выкинут во двор с исцарапанной мордой и сломанным хвостом. А почему — он до сих пор не знает.
После этого случая Кутя на своей шкуре узнал, что такое злопамятность. Хозяйка его не простила ни через день, ни через неделю. Кутя был изгнан из дому навсегда!
В первый же ливень пес понял, как важно иметь крышу над головой. Хозяйка гнала его с порога. Ничего не оставалось, как идти к брату, искать у него пристанища.
По пути он увидал сухой порог и попробовал чуточку переждать на нем. А получилось так, что он познакомился с человеком.
Этим человеком оказался Сергей Ильич. Надо полагать, что он понравился Куте, раз тот на следующий же день привел сюда своего брата.
С этих пор, ловко увиливая от туфель Анны Павловны, Руслан и Кутя прибегали каждый день, то вместе, то порознь. Сергею Ильичу приятно было видеть, какие они дружные, добрые и умные псы, и огорчало то, что они такие все-таки разные.
Вот прибежали как-то вместе. Каждый получил по бутерброду.
Кутя сразу — хап! — и проглотил.
Руслан положил свой кусок на пол. Слизал масло. Потом выгрыз мякиш. — Потом небрежно закусил корку. Она торчала из пасти сбоку, как папироса. Руслан сидел с коркой во рту и зевал по сторонам, соображая, как бы поинтереснее нахулиганить.
Кутя, давно проглотивший свой бутерброд, подсел к брату и вежливо понюхал корочку. Ну, а раз брат не стал возражать, Кутя принялся откусывать торчавший конец корки. Руслан воспринимал это как интересную игру, терпеливо сидел. Щурил один глаз, потому что Кутино ухо его щекотало.
После этого братья улеглись рядышком и стали ждать, что будет дальше. Оба смотрели на руки Сергея Ильича. Только Руслан глазами спрашивал: «Можно, я с вами поиграю?», а Кутя, скорбно подняв шишечки над глазами, клянчил: «Давай еще скорее».
Сергей Ильич дал им еще по бутерброду. Руслан взял, положил на пол, потом, косясь на бутерброд, отошел и лизнул Сергею Ильичу руку. Все это означало: «Большое спасибо, но я совершенно сыт».
Кутя сожрал оба бутерброда и опять уселся в требовательной позе. От напряжения у него даже подрагивали передние лапы.
— Всё, хватит! — сказал Сергей Ильич.
Братья поняли и, поднырнув под марлевую занавеску, улеглись на пороге снаружи. Руслан развалился на боку, блаженно вытянув лапы. Кутя, ложась, вздохнул так, что Сергей Ильич выглянул — не человек ли там вздыхает? Это было что-то вроде: «О-хо-хо — старость не радость».
Кутя лежал сытый, как будто и довольный, а все равно лоб его был наморщен от горестных размышлений. Да еще мучила его икота.
Когда Сергей Ильич поставил на землю воду в тарелке из пластмассы, в нее уткнулись сразу две морды. И конечно же Кутя так хлюпал, что слышно было в соседнем дворе.
Руслан напился и отошел от тарелки. Кутя залег подле нее и, положив морду на лапы, исподлобья продолжал наблюдать: «А вдруг еще что-нибудь перепадет?»
Руслану очень хотелось поиграть. Он потормошил Кутю за шкирку и отпрянул — это сигнал к собачьим пятнашкам. Но Кутя играть не хотел: «Глупо уходить отсюда, когда, возможно, еще что-нибудь дадут».
Зная людей лучше, чем Руслан, он уходить не спешил: он уже привык к тому, что люди делают хорошее и плохое в самый неожиданный момент.
Руслан думать не любил. Наверно, от этого лоб у него был гладкий, а шишечки над глазами не так выпячивались. Он жил определенно и просто. Когда был голоден — ел. Когда хотел играть — играл. Поэтому, схватив тарелку из пластмассы в зубы, он помчался с нею, озорно подбрасывая задние лапы.
Тут и Кутя не усидел — догнал брата, и оба они, держа в зубах одну тарелку, побежали рядышком, как лошадки в упряжке.
Затем оба вдруг остановились, бросили тарелку и очень деловито начали рыть в песке яму.
Встав нос к носу, Руслан и Кутя опустили свои одинаковые морды и принялись со страшной быстротой и ловкостью работать передними лапами. А чтобы песок не засыпал задних, задние лапы ставятся немного пошире, и тогда песок пролетает под брюхом навылет. Здорово получается!
Когда братья вырыли глубокую длинную канаву с влажным песком на дне, они, как по команде, улеглись в нее, постудили немного животы, отдохнули и в какое-то мгновение оба вскочили.
Опять, не проронив ни звука, они только взглянули один на другого — схватили тарелку, повозились с ней и наконец бросили ее в канаву.
Каждый заглянул туда. После этого они встали над канавой, только теперь хвостом к хвосту, и опять заработали лапами.
Минуты не прошло — и тарелка оказалась зарытой. Ощущая удовлетворение от проделанной работы, братья с очень важным видом влезли на холмик рыхлого песка и сели рядышком — бок о бок, двумя пирамидками.
Они сидели не двигаясь, точно позировали фотографу. Чувствовалось, отлично понимают псы, как это красиво!
Сергей Ильич подошел к ним и принялся хвалить.
Руслан хвастливо разевал пасть и, дурачась, рычал: «А ка-ак же!» Кутя, по обыкновению, смущался и от смущения и благодарности все ниже опускал морду.
В это время с улицы донесся голос Анны Павловны. Она возвращалась с базара.
Сергей Ильич скомандовал братьям:
— А ну, марш по домам!
Они завиляли хвостами и пошли каждый к своему дому.
