Залаяла собака, и мы напряглись.
— Натравит, я же говорю, — сказал я.
— Заткнись, — ответил мишка, но я видел и слышал, как он нервно сглотнул.
Собака лаяла громко, но лениво и басисто.
— Видать, откормленная, — заметил мишка.
Он переминался с ноги на ногу.
— Ну, действуй, — усмехнулся я. — Что-то я не вижу, чтобы ты сейчас рвался сюда так же, как вчера. Или ты передумал?
Мишка снова потёр затылок и нажал кнопку звонка. Звука, конечно, не последовало.
— Сломанный, что ли, — пробормотал Мишка.
— Пень, он же внутри звенит, — объяснил я.
— Сам ты пень, — сказал он сердито. — Думаешь, я не знаю?
Дверь открылась, но это был не Кирьянов, а какой-то сонный дядька в спортивном костюме.
— Вам чего? — спросил он.
Мишка прочистил горло и сказал весьма учтиво:
— Нам бы с хозяином поговорить.
— Нету хозяина, уходите, — грубо ответил дядька и закрыл дверь.
— Вот и поговорили, — сказал я с коротким смешком. — Этот хрен, похоже, сторож. Дрых, наверно, а мы его разбудили.
— Да заглохнешь ты или нет? — вспылил Мишка, сорвал с головы кепку и отчаянно почесал макушку. У него задёргался угол рта.
— Я заглохну, — сказал я обиженно. — У меня вообще большое желание уйти отсюда.
— Нет, мы не уйдём, пока не поговорим с ним, — сказал Мишка и опять позвонил.
Открыл тот же дядька. Он был уже не сонный, а сердитый и смотрел на нас крайне недружелюбно и подозрительно.
— Сказано вам, нету хозяина, не приехал. Валите отсюда, а то собаку спущу!
— Нам нужно поговорить с ним, — настойчиво повторил Мишка. — Это по поводу строительства…
— А мне-то что? Где я вам его возьму, если его тут нету? Русским языком сказал — нету дома! Шляются тут всякие… — Он глянул на Мишку неприязненно. — Обормоты лысые.
— Сам ты… — начал Мишка, но послышался звук мотора.
У дома, за нашими спинами, остановился чёрный джип. Кирьянов был единственным в Холодном Ключе, кто ездил на иномарке.
— в чём дело? — послышался приятный голос. — Что вам угодно, молодые люди?
Из машины вышел он — Аркадий Павлович Кирьянов. Он был в белой рубашке с короткими рукавами, бронзово-загорелый и поджарый, и улыбался, глядя то на меня, то на Мишку. Его взгляд остановился на мне.
— А, Серёжа, — сказал он приветливо. — Привет, как дела? Зачем пожаловал?
На секунду я опешил. Откуда он знал меня? Может быть, отец сказал? Мишка посмотрел на меня испытующе. Я покачал головой и пожал плечами, показывая ему, что я сам ничего не понимаю. И, поскольку Кирьянов обратился сначала ко мне, Мишка немного спасовал, предоставив мне и продолжать разговор.
— Я… Мы хотели с вами поговорить, — пробормотал я.
— Прекрасно, давайте поговорим. Может, зайдёте? Юрий Васильевич, пропустите, это ко мне.
Сторож пробурчал что-то и ушёл. Кирьянов запер машину, включил сигнализацию.
— Прошу, — сказал он, пропуская нас вперёд.
Мы вошли. Молодые яблони, которые, видимо, цвели в этом году впервые, источали такое сильное благоухание, что у меня закружилась голова от этого весеннего духа. Мы прошли по дорожке, усыпанной снегом лепестков, к уютной застеклённой веранде. На веранде стоял деревянный столик и диванчик-уголок. Мишка остановился, как упёршийся осёл, видимо, не намереваясь идти дальше. Я тоже остановился. Кирьянов посмотрел на нас вопросительно: видно, он хотел пригласить нас в дом.
— Спасибо, дальше не надо, — сказал Мишка.
— а что так? — удивился Кирьянов.
— Не надо, — повторил Мишка упрямо.
Кирьянов озадаченно качнул головой: видимо, он подумал, что Мишка немного странный.
— Ну что ж, как вам будет угодно, — сказал он. — Погодите минутку, я сейчас.
Он ушёл в дом, а мы остались на веранде. Мишка осматривался по сторонам, у него слегка вздрагивал угол рта.
— Красиво у него тут, — заметил я.
Мишка ничего на это не ответил, он кусал губу и смотрел вокруг хмуро.
— похоже, у тебя с ним всё уже на мази, — сказал он.
— Да ничего не на мази! — воскликнул я. — Я понятия не имею, откуда он меня знает!
мишка посмотрел на меня недоверчиво.
— Ты что-то темнишь, — сказал он. — Говори правду сам, пока не поздно!
К этому моменту до меня дошло, что это, видимо, было связано с тем, что мой отец уже работал на Кирьянова при строительстве этого дома: очевидно, Кирьянов видел и запомнил меня. Под взглядом Мишки мне стало не по себе, но я до последнего молчал, пока не вышел Кирьянов. Он принёс чашки с чаем и какие-то удивительные пирожные, украшенные блестящими ягодами из клубничного варенья, белоснежным узором крема и мелким кружевом шоколадной глазури. При виде этого у меня потекли слюнки, но Мишка посмотрел на меня с холодным презрением, и я устыдился.
— Угощайтесь, — сказал Кирьянов. — Гостям я всегда рад.
Он поставил всё это на столик. Я быстренько уселся, и мишка посмотрел на меня, как на предателя.
— Спасибо, мы уже ели, — сказал он сухо, и под его уничтожающим взглядом я вылез из-за стола.
— Не стесняйтесь, — улыбнулся Кирьянов.
— Спасибо, не беспокойтесь, — повторил Мишка, глядя на меня свирепо. — Мы пришли не чай пить. Нам нужно поговорить с вами по важному делу. Это касается вашего строительства.
Ещё никогда я не слышал, чтобы он так тщательно подбирал слова. И давалось это ему, прямо скажем, не очень легко. Он вспотел, то и дело сжимал и разжимал кулаки, как будто был готов броситься в драку, но сдерживал себя. Мишка хотел, чтобы наш разговор с Кирьяновым прошёл, что называется, на уровне: Кирьянов должен был понять, что мы не лыком шиты.
— Вот как, — проговорил Кирьянов. — Очень интересно. Что ж, я слушаю.
— сначала я… мы хотели бы вас спросить, почему вы выбрали именно этот остров, чтобы строить на нём своё… Кхм, свою постройку?
— Ну, как сказать… я подумал, что это будет красиво и оригинально. А почему это вас волнует?
— На каком основании вы заняли остров?
— Ого! — засмеялся Кирьянов. — Это сильно смахивает на допрос, молодые люди. Вы из каких органов? Случайно, не из земельного комитета?
— Это не смешно, — сказал Мишка сурово. — Я задал вопрос серьёзно и прошу вас отвечать тоже серьёзно.
Честное слово, Мишка разговаривал, как какой-то следователь, и я диву давался, откуда он набрался таких официальных манер и выражений. Было видно, что Кирьянов с трудом прячет улыбку. Однако, всё-таки придав лицу серьёзное выражение, он сел на диванчик, отпил глоток чая и сказал:
— Прошу прощения. Основания мои совершенно законны. Всё согласовано и одобрено. Вам показать документы?
— Бумажкам теперь не всегда можно доверять, — сказал Мишка. — У вас, конечно, всё имеется.
— Этот островок не используется ни в хозяйственных, ни в промышленных целях, ни для проживания, — сказал Кирьянов. — Что это, по сути? Кусок скалы с парочкой кустов.
— Да, разумеется, для вас это ничейная земля. — мишка посмотрел на меня.
— Вот именно, — подтвердил я.
— Для вас этот остров не больше, чем вот это самое, как вы сказали, — продолжил Мишка. — Кусок скалы. А мы считаем, что это наш остров.
— Вот оно что. — Кирьянов отпил ещё глоток чая. — Претенденты. В самом деле, ребята, это, как вы сами сказали, ничейная земля. Нигде не прописано, что вы владеете этим островом.
— Мы заняли его раньше, — настаивал Мишка. — Вы должны были видеть нас там. Он всегда был нашим, и вы не можете отобрать его у нас!
Угол его рта задёргался, он даже побледнел. Кирьянов протянул руку и дотронулся до его рукава.
— Ну, не надо так расстраиваться. Понимаю, это храм дружбы. Но вы можете найти себе другое местечко, тут есть ещё такие островки, не менее живописные, а некоторые даже более. Выбирайте любой и, если хотите, я поставлю вам там симпатичный шалашик, а может, и натяну мостик до берега.
— Нам не нужен другой остров, — сказал Мишка, совсем бледный. — Не трогайте этот.
— Не спешите, ребятки, подумайте. Может быть, на новом островке вам больше понравится. Мы вам его обустроим… Кстати, насчёт моста. Серёжа, твой отец уже договорился с людьми?
Я посмотрел на Мишку и испугался: мне показалось, он собирался вот-вот упасть в обморок. Он смотрел на меня так, будто я вонзил ему в сердце кинжал. Если бы он был Цезарем, он бы простонал: "И ты, Брут!"
— Он сам к вам придёт и скажет, — проговорил я, готовый сквозь землю провалиться.
— Хорошо, — сказал кирьянов. — Пусть придёт сегодня вечером или завтра утром. Передашь ему?
— Ладно.
— Значит, вы не собираетесь считаться с нашими интересами? — спросил Мишка, уже не глядя на меня.
— Ну что ты, как раз наоборот, — сказал Кирьянов терпеливо. — Я забочусь о них. Подыщете островок — приходите, обсудим.
— Нам нечего обсуждать, — сказал Мишка, круто повернулся и побежал прочь, не подождав меня.
