Володя — тоже две, нагруженные тачки.
Лина — завершает шествие. Ее тачка, почти, — пустая. Идет она бойко и легко. Эта женщина — красива. Рыжие волосы до плеч, яркие голубые глаза! Всегда аккуратна! Лина, — в 40 лет, выглядит молодой, спортивной студенткой.
По дороге домой, — выяснилось: оставили бабушку Машу.
Охранять какие-то вещи?!? Аза, тоже, осталась с ней.
— «Там еще много вещей. Бросать нельзя!», — проговорилась Ольга на вопрос наших бабушек: — «А где же остальные?»
— «Придется еще за Олиной матерью идти» — сделал грустное лицо хитрый Вовка.
Действительно, пока мы убирали битый кирпич, чтоб войти в свой подъезд, все жильцы из дома напротив, — укатили за «бабушкой», прихватив с собой пустые тачки.
Вот, — поганцы! Из дома вышли, в чем были, без вещей. Бабушка Нина — в тапочках… на снег. Я, лично, — в старых маминых калошах. Не успела переобуться…
К нам сразу подошли соседи из четырехэтажного дома, рядом. Того, где погибла, под бомбежкой Раиса — армяночка. Они рассказали:
«Николая с парализованной матерью, как и всех вас, — вывели из дома. Но его старая мать стала умирать у военных машин. Тогда, кто-то из военных не выдержал, — приказал отвезти мать и сына, — в госпиталь.
Через два дня — Николай осиротел…
Он, — бросил остатки своих вещей! Уехал, к дальней родне…
Остаться ему было негде. Одна из стен его квартиры, (на втором этаже), — рухнула еще до… — Крещенья…»
Наконец, когда стемнело, мы расчистили тропу к своей двери.
Но двери не оказалось. У входа нас встретил расстрелянный холодильник.
Без дверцы. Мы увидели: на диване простыни в крови. Сверху какие — то вещи.
Моего маленького магнитофона и телевизора на месте не оказалось. Исчезли упакованная: посуда, и постельное белье. Не могу найти даже нижнего белья — переодеться! Остались два коврика. Документов, фотографий — нет.
Многих старинных вещей, привезенных от бабушки из г. Ростова, мы не нашли…
На кровати — голенища от моих новых сапог.
Низ кто-то отрезал. Сделал себе теплые калоши? Переобулся и ушел.
Старые, мужские ботинки, подтвердили этот факт.
Много придется убирать. Всюду человеческие фекалии
Мы так устали, что сбросили, оставленные нам воришками вещи, с дивана — на пол. Одели на себя, все, что смогли найти.
Снег летит в комнату через решетку окна. Плевать! Мы — дома!
Мама, — быстро соорудила «коптилку», из баночки от детского питания. Мы накрылись старым, никому не нужным ковром, обнялись и заснули.
К утру, — сильно замерзли руки. Свои перчатки, не нашли. Никакие, и ни где.
Утром хорошо осмотрелись. Чудом осталась реликвия семьи, — ваза — лампа. На месте часть книг. «Древние» — бабушкины кастрюли. Тарелочки от чайного сервиза. Несколько бокалов! Нет — серебра…
Радость!!! Большой магнитофон, спрятанный, нами, — среди досок для растопки, — уцелел!
За стеной, в квартире ингушей, снова поселились две подруги — бабули — Нина и Стася. Бабушка Нина с раннего утра кричит на внука. Он требует еду. Рвется на улицу. Хочет что-то искать.
Соседи из дома напротив, и сегодня с тачками! Они опять перевозят — краденное, под кодовым названием — «бабушка»…
То тихо, а то стреляют. Не спокойно. Придется срочно искать нашу дверь. И самое главное, — документы.
Полы нашей квартиры, поднялись горой, в середине. По углам, в коридоре и в кухне, они, — наоборот, опустились в подвал, сантиметров на сорок. Из подвала веет холодом, слышен писк крыс. Я очень их боюсь! Они, тоже, — голодные…
Я рада, что дома, только, никак не могу согреться…
Сижу у нашей печки — из выварки, на кухне и — мерзну.
Утром, на снегу, мы нашли мои детские фотографии. Сушили. В коридоре у бабушек- соседок оказался — мамин паспорт. Это — самое ценное!
Занавесили одеялом окно. Меньше холода будет. Обходить дом и чинить окна, — опасно. В садах, через дорогу, — все время стреляют.
Переждем.
Мы спим без двери. У входа ставим табурет. На табурет — выварку для белья с дровами, чтоб грохнуло, если кто войдет. Свою дверь мы, — нашли. Но, на ней поломаны петли. Необходимо заменить. Украли всю нашу муку. С большими кастрюлями вместе. В муке были остатки товара для рынка и мои любимые музыкальные кассеты.
Я обнаружила гвозди и молоток, пригодятся для ремонта…
Из садов, что за нашими окнами, все время стреляют по военным постам. А с постов, — бьют по садам. Я прилегла. Голова кружится…
Сильно грохнуло. Я увидела свет. Почувствовала ветер. Выглянула на улицу.
Новая яма в асфальте, под окнами, между кухней и комнатой. Меня случайно загородил простенок.
Под вечер стихло. Мы решились выйти за дровами. Везет! Доски и перила с балконов, — нападали! Все рядом, у подъезда. Мы вышли и спаслись.
В нашу квартиру, что — то влетело, и взорвалось.
Вернулись. Весь пол в осколках! Намели несколько совков.
Книга, что лежала на обеденном столе, — ранена ими. Изорвана.
Я сохраню эту книгу, чтобы сдать ее в музей, на стенд против войны.
В стене, общей с соседками — бабушками, появилась дыра. Она не большая,
с ладонь. Стена стала подвижной, качается.
Жить, теперь, — весело! Потому, что — смешно! Всем все слышно…
Холод, Заканчивается еда. Плохо с водой. Топим снег. Фильтруем от копоти пожаров. Воды получается очень мало. Только, — пить. Потому, мы — грязные.
Победа! Мы вернули на место нашу дверь. Установили. Будет теплее…
