— Уехал домой! — воскликнул мистер Тривли, подброшенный точно взрывом. — Что вы имеете в виду под «уехал домой»?! Сколько сейчас времени? — Он неуверенно поднялся на ноги, оттолкнув ее рукой. — Сколько времени? — требовательно спросил он.
— Послушайте, — произнесла возмущенная мисс Минтнер угрожающим тоном, — я вам сказала…
— Сколько времени?! — заорал мистер Тривли.
Лицо мисс Минтнер стало алым, она выглядела так, как будто сейчас взорвется. Она развернулась на каблуках и направилась прямо к двери.
— Хорошо! Если с вами невозможно договориться… то делайте, что хотите! — Она рывком открыла дверь, обернулась и посмотрела на него ничего не видящими от гнева и слез глазами. — Будьте вы прокляты! — крикнула она и захлопнула за собой дверь.
В холле она прикрыла лицо руками. Ее тонкие плечи сжимались и вздрагивали в сдержанных всхлипываниях, и она откинулась назад, пытаясь облокотиться о дверь. И тут случилась непредвиденная вещь. Дверь, несмотря на то, что ее с силой захлопнули, так и не закрылась, отскочила назад и оставалась на четверть открытой. Поэтому девушка, наугад вычислив неверное расстояние между собой и дверью, упала спиной обратно в смотровую.
Мистер Тривли стоял рядом с кушеткой в безумном оцепенении и, пытаясь причесать застывшими пальцами свои тонкие волосы, смотрел на происходящее одновременно с недоверием и яростным осуждением.
— Что происходит?! — вскричал он. — Что случилось?!
Но мисс Минтнер, безутешно рыдая, без единого слова выскочила из палаты и побежала, вцепившись одной рукой в свою юбку, а другой пытаясь прикрыть накатывающую краску стыда на своем лице.
Она рванулась через длинный холл, наполовину затененный, но выстреливший светом в дальнем конце, когда медная пластина поймала и отразила луч солнца. Коридор вывел к светлому внутреннему дворику и лабиринту крытых переходов между зданиями, которые все вели в другие отделения клиники в противоположном крыле, и в конце каждого из них была такая же сверкающая дверь с пластиной, от которой отражался солнечный свет.
Мисс Минтнер пробежала через выход и слепо метнулась направо, и только внутри следующего здания, перед самым дальним окном с сеткой, она замедлила шаг. Она опустила руки и, глядя прямо перед собой, направилась в женский туалет. Она быстро проскользнула внутрь, прошла по кафельному полу мимо раковин, вошла в кабинку и закрыла за собой дверь. Усевшись, она зарыдала в голос и так плакала минут пять, пока не услышала, что кто-то вошел. Затем она попыталась взять себя в руки. Элеанор Торн? Барбара сидела очень тихо. Она только вытянула руку, чтобы взглянуть на свои крошечные часики. 12.10. Медсестра Торн вернется через десять минут. Снаружи кабинки включили кран и зашумела вода. Неслышимая из-за журчания воды, мисс Минтнер наклонилась вперед, одним глазом пытаясь разглядеть сквозь щель в двери, что происходит снаружи. Но слишком поздно! Кто бы это нн был, он уже отошел, вытер руки и теперь выходил из туалета. Она услышала, как входная дверь открылась и закрылась… или кто-то еще вошел внутрь? Она внимательно прислушалась, уставившись на блестящую черную дверь прямо перед собой. Постепенно к ней пришло ощущение, что еще немного — и она может описаться. Она тихонько отодвинулась назад и продолжала прислушиваться. Никого. Все ушли. И как быстро! «Это, должно быть, кто-то из пациентов, — подумала она. — Медсестры любят поторчать тут подольше».
В 12.15 мисс Минтнер вышла из дамской комнаты, и выглядела она так же свежо и прекрасно, как и всегда, за исключением того, что глаза ее были растертыми и красными. Но она подретушировала свой внешний вид, и даже — естественно, в пределах требуемой длины — уложила волосы в новую прическу.
По пути в амбулаторию, сияя улыбкой, она поздоровалась с несколькими пациентами и двумя или тремя медсестрами из других отделений, потом, слепо развернувшись, она практически печаталась в толстую Бет Джексон из гинекологии, старшую дежурную медсестру Клиники.
Они начали торопливо говорить: мисс Минтнер доверительно, словно маленькая девочка, затаившая дыхание в присутствии важной женщины, с дрожью в голосе отчитывалась о произошедшем в смотровой; а медсестра Джексон выслушивала с истинным пониманием самой сути рассказа — тотальной несправедливости. Медленно покачивая головой, — ее маленькие глаза были темны и печальны — она почти что прижала несчастную девушку к груди. Тем не менее в разговоре ни одна из них не упомянула имени Элеанор Торн.
Мистера Эдвардса, фармацевта, не было в амбулатории. Его племянник, Ральф, сидел там за рабочим столом и читал книжку. Ральф Эдварде изучал в университете фармацевтику и часто навещал дядю в Клинике, но никогда, насколько было известно мисс Минтнер, не оставался там один, ответственный за всю аптеку.
Она встала у прилавка и сделала вид, что не заметила, как молодой человек взглянул на нее, уже улыбаясь, словно между ними произошло нечто забавное.
— Ну привет, — он наклонился вперед, притворяясь, как будто он на работе, и от этого развеселился. — Что вы предпочитаете, аспирин или хлорид соды?
Мисс Минтнер сразу почувствовала: то, что подразумевалось как смешное, было нелепой (для него) идеей, что он находится в подчиненном положении по отношению к ней, но еще больше шокировали ее следующие простые и недвусмысленные слова:
— Да, нам надо бы поработать… но если бы вы находились на заднем сиденье кадиллака с откидным верхом моего соседа по комнате, как бы страстно вы сейчас дышали!
Это было невыносимо.
— Мистер Эдвардс! — холодно произнесла она, пытаясь вернуться к делу.
— Это я, — и глазом не моргнув, сказал молодой человек. Он улегся вперед на стол, приподняв бровь в притворном разочаровании. — Я думал, вы знаете.
— Я не знаю, на что вы ссылаетесь, — сказала мисс Минтнер, не глядя в его сторону. Она подавила желание прикоснуться к своим волосам. — Где фармацевт? — спросила она и с невероятным усилием сдержалась от того, чтобы повернуть голову и наградить молодого человека ледяным взглядом.
Тот, видимо, начал успокаиваться, то ли в опасении, что его поведение повредит дядиной работе, то ли действительно обидевшись. Он потянулся.
— Его куда-то вызвали, — сказал он, усаживаясь назад в свое кресло, — срочно вызвали Он и Альберт ушли с доктором Эвансом. Они скоро должны вернуться, в любой момент.
Он уселся с открытой книгой на коленях, притворяясь, что с любопытством разглядывает мисс Минтнер, поскольку, как казалось, она его не слушала.
— Если речь, разумеется, не идет о том, чтобы что-то смешивать, — продолжил он через мгновение, — я сам для вас это достану.
«Даже галстук не надел, — подумала она, — а ведь взрослый мужчина, и побриться не мешало бы». Она думала об этом без единого взгляда в его сторону, всего лишь представив одновременно тысячу жестких колючек, касающихся ее собственной мягкой кожи.
— Порошок бромида, — сказала она. — И маленькую бутылку дистиллированной воды.
Молодой человек встал и поставил бутылку воды на стол перед собой.
— Сколько бромида?
Мисс Минтнер замешкалась.
— Это прямо вон там, — сказала она, указав в нужном направлении и болезненно сморщившись, как будто недоумевая от его тупости, — вот в том синем ящике на второй полке. Просто дайте мне одну из тех упаковок.
Она отвела глаза от его улыбающейся физиономии, а он пересек комнату, подошел к полке и вынул маленький пергаментный пакетик из коробки.
— Да, — сказал он шутливо, — там где-то полграмма, не правда ли? — Он протянул ей пакетик, скорчив ужасающую гримасу. — Или семь и шесть десятых гранов.
Она тут же вырвала пакетик у него из рук и схватила бутылку с водой.
— Спасибо, — на одном дыхании сказала она, словно делала одолжение, и, гордо кивнув головой, направилась прочь. С ее высоко зачесанными волосами этот кивок казался нелепым.
Она направилась обратно в палату, по дороге повторяя сама себе: «Да он же законченный болван!» На полпути к коридору Западного крыла она увидела дверь смотровой, открытую, как она и оставила ее, и, замедляя шаг, она попыталась собраться с духом. Больше она не будет терпеть оскорбления от этого человека и ни в коем случае не потеряет контроль над собой.
Она вошла в палату с изяществом принцессы, стремительно прошагала прямо к столу, на который поставила бутылку и порошок. Только сейчас она поняла, что забыла взять стакан. Но это было несравнимо с шоком от внезапного открытия, что в смотровой она находится абсолютно одна. Она медленно огляделась вокруг. Как и раньше, на окнах вздымались легкие занавески, словно намекая на то, что именно этим путем он и ушел. Мисс Минтнер подошла к ближайшему окну и выглянула наружу. Далеко на лужайке Гарсиа продолжал свою работу, и его хрупкая фигура склонилась под тенью сосен.
