— Да слушай...
— Ну, папа, что тебе стоит?
— Ладно, ладно, уж если тебе так хочется, — сказал мистер Бантинг и забрался в машину. Он чувствовал, что ведет себя неподобающим образом, но ему никогда в жизни не приходилось сидеть на шоферском месте. Циферблаты и всякие другие приборы на переднем щитке заинтриговали его. Сидя за рулем, он чувствовал себя необычайно солидным и важным.
— А где гудок? — спросил он, тщетно отыскивая глазами рожок с резиновой грушей.
— Вот, пожалуйста. Электрический.
Мистер Бантинг нажал кнопку. — Хорошо гудит. Это сразу услышишь. Гм, электрический! — Эго произвело па него сильное впечатление.
— Гидравлические тормоза. Все модели снабжены световыми сигналами. Прошу обратить внимание на прекрасные часы с светящимся циферблатом.
— Не вижу. Где они, Крис?
— Часов нет. Я их снял и продал за пять шиллингов. Синхронизированного сцепления на этой модели тоже нет.
Отец уставился на Криса и долго не сводил с него глаз.
— Какой же смысл говорить «посмотрите на часы», когда никаких часов нет? Что это, милые шуточки?
— Я практикуюсь. Это работа с покупателем. Ну как, получается?
— Практикуешься на мне? — Мистер Бантинг усмотрел в этом явное неуважение к отцу.
— Постой, папа. Скажи мне теперь, что ты чувствовал — заинтересовал я тебя, пробудил в тебе желание приобрести машину? Ведь в этом все дело.
— Я не глухой, слышал, что ты говорил.
— Нет, папа, неужели ты не понимаешь, как для меня важно продать несколько машин? Тогда можно будет просить комиссионные. Ролло нужен новый торговый агент. Теперешний — тряпка, никуда не годится. Он старик — ему уже за пятьдесят перевалило.
Мистер Бантинг поморщился.
— С другой стороны, — продолжал Крис, стараясь быть беспристрастным, — меня могут счесть молокососом. Я и на самом деле выгляжу мальчишкой. В том-то все и горе. Может быть, усы отпустить?
Немало мужества требовалось, чтобы выговорить это, по Крис остался доволен собой — все получилось очень естественно. Выращивание усов задача нелегкая, и ему хотелось прощупать мнение людей посторонних. Хуже всего тот переходный период, когда вместо усов ни то ни се, и ты становишься предметом всеобщего и неотвязного внимания и должен всякому разъяснять свои намерения. Тем не менее каждый обладатель усов как-то преодолевает эти трудности и мало-помалу приучает окружающих к своей изменившейся наружности. Мистер Бантинг сам носил усы, и в данном случае Крис обращался к нему за моральной поддержкой.
— Я думаю, что усы мне помогут. Вид будет посолиднее.
— Экономия времени — не надо бриться по утрам. В этом все наше преимущество. А постареть ты еще успеешь. И знаешь что, отведи-ка ты эту машину в гараж Ролло, пока не испортил.
— А я ее купил.
Мистер Бантинг остановился, как вкопанный. Громоподобный звук, вырвавшийся из его уст, должен был означать, вопрос.
— Я купил ее, — повторил Крис. И, точно этого было недостаточно, добавил: — Она теперь наша.
— Ты что же... на самом деле купил? — Это не укладывалось у него в голове.
— Да. Я теперь работаю сверхурочно, буду постепенно выплачивать.
Мистер Бантинг растерянно смотрел на сына. Непостижимое существо! Их разделяли необъятные шири пространства и времени.
— Ну что ты тут поделаешь! — воскликнул он. — Я бьюсь, как рыба об лед, чтобы семья не погибла, а он не дал нам еще концы с концами свести и — смотрите, пожалуйста — пошел и купил машину в кредит. Мы не лорды и не миллионеры, Крис. Мы обыкновенные люди.
— Да я расплачусь за нее, а весной продам и наживу на этом. Кроме того я хочу, чтобы ты научился править.
— Я — править? — У мистера Бантинга была привычка машинально повторять чужие слова, и сейчас он делал то же самое со все возрастающим нетерпением в голосе. То, что сказал Крис, не сразу дошло до его сознания, а когда, наконец, дошло, в глубине его существа зародилось не лишенное приятности волнение, которое пришлось немедленно подавить.
— Садись, я тебя поучу.
Мистер Бантинг замотал головой, борясь с искушением. — Я не одобряю этой покупки. Ты даже денег не заплатил, а что если поломаешь? Необдуманный поступок, Кристофер.
Тем не менее он смотрел на машину уже по-новому. Он обошел ее, стараясь ничем не выдать своего интереса, и убедился при ближайшем рассмотрении, что машина совсем приличная. И верх у нее настоящий, не какой-нибудь там брезентовый. Это ему очень понравилось — так гораздо шикарнее. Эмаль во многих местах облупилась, но это дело поправимое. Надо попросить Кордера, чтобы прислал от Брокли баночку «Пингто». Вот шоферское место и разные приборы на переднем щитке. Сидишь там, как машинист, берешься то за одни рычаг, то за другой и мчишься вперед. А сколько раз бывало так, что мистер Бантинг плелся по пыльной дороге, с завистью поглядывая на состоятельных людей, которые обгоняли его на собственных машинах.
— А трудно выучиться?
— Проще простого. Сейчас я тебе вое объясню.
— Да я собственно не собираюсь учиться, — сказал мистер Бантинг. — Но если уж тебе так хочется, то покажи в общих чертах.
А вечером он сидел в своем кресле в гостиной и с задумчивым видом осторожно постукивал по ковру сначала левой ногой, потом правой. Левой — газ, правой — тормоз. Кнопка гудка на руле. Мысленно он проехал от «Золотого дождя» по Кэмберленд-авеню (раскланявшись с ошеломленным Оски) и под сдержанный басок гудка свернул на Килворт-роуд. Если впереди на дороге что-нибудь покажется, — правой ногой на тормоз. Нет ничего проще.
— Я, кажется, понял, Крис, — сказал он. — А сколько сейчас плохих шоферов! Сами не знают, что делают.
Машину осматривали все члены семьи: Джули — с восторгом, миссис Бантинг — недоверчиво поджав губы, а Эрнест, остановившийся при виде ее в воротах, — с чувством, похожим на зависть к младшему брату, который так явно опережал его во всем.
— Крис, ты меня научишь править? — ворковала Джули.
— Сначала папу.
Мистер Бантинг бросил исподтишка взгляд на жену. — Вряд ли папа захочет учиться управлять машиной, — спокойно и твердо сказала она.
— Ну, мама!
— Пусть этим занимаются те, кто помоложе. Но им тоже не следует забывать об осторожности, — добавила она, и мистер Бантинг сразу помрачнел.
— А ты подумай, как ему будет удобно ездить самому в Линпорт за арендной платой.
— Эта, пожалуй, верно, — сказал мистер Бантинг, уступая такому неотразимому аргументу.
— Он и тебя будет катать, мама.
— Чтобы отец катал меня? Нет, покорно благодарю! — Но восьмицилиндровый «конвэй»... — не отступал
Крис.
— Вряд ли папа захочет возиться с машиной. Не такие его годы. Это слишком опасно.
Мистер Бантинг вскипел: «Неужели она думает, что у меня нехватит мозгов управлять машиной?» — и решил отстоять свои права. Так началось его обучение.
Ее звали Моника. Когда мистер Ролло обращался к ней своим звучным голосом, придававшим мелодичность каждому произнесенному им слову, Крис всякий раз настораживался и в конце сделал это открытие. Моника! Ему доставляло удовольствие повторять ее имя вслух и чувствовать его сладость на языке. Как-то раз, в минуту задумчивости, часто нападавшей на него за последнее время, Крис начертал это имя грязным пальцем на капоте машины, которую ему поручили вычистить, — начертал исключительно для того, чтобы полюбоваться его красотой. Он тут же опомнился и поспешно стер написанное, похолодев от ужаса при мысли, что кто-нибудь из служащих гаража мог оказаться невольным свидетелем его временного умопомешательства. Но нет, все механики были заняты своими делами. Крис облегченно вздохнул. Однако, вернувшись к своей работе, он вдруг обнаружил, что слово все еще видно. Там, где лакировка отсвечивала в лучах солнца, на виду у всех красовались маслянистые буквы: «МОНИКА». Перепуганный Крис схватил смоченную в керосине тряпку, сильными размашистыми движениями руки стер написанное и заново начистил капот. Но до самого конца работы он то и дело осматривал нос машины под разными углами. И все равно у него не было уверенности, что дождь не обнаружит «Монику» и что в один прекрасный день его безумный поступок не станет предметом насмешек для всего мира. Этот случай подействовал на Криса отрезвляюще; он понял, что любовь вещь опасная.
Хотя с ним она держалась крайне заносчиво и высокомерно, то дразня его, то обдавая таким холодом, что он робел и терялся в ее присутствии, тем не менее он заметил, что при появлении отца все эти замашки исчезали бесследно, уступая место почтительности и беспрекословному повиновению. Эти быстрые переходы от высокомерия к скромности многое ему открыли. И насколько легче ему стало переносить ее тон презрительного превосходства с тех пор, как он понял, что это всего лишь защитная окраска. Его уже не пугали ни горделивые взгляды, ни взмахи ресниц — манера, перенятая (как уверял Ролло-младший) у Марлен Дитрих. Ах, если б только Моника знала! Ведь она куда красивее самой Марлен. Уж брови-то во всяком случае лучше. И Ролло-младший и сам Крис были согласны в том, что Марлен Дитрих — ломака, но что касается Моники, то она была ломакой только в глазах своего брата.
