– Значит, так, девочки, все выступили с тронными речами? А теперь послушайте меня. Вы все прибежали к новой хозяйке телекомпании, сын которой, как вам кажется, владеет контрольным пакетом акций, а значит, ее слово будет очень веским в дележе остального вольновского состояния. В угоду ей вы все ополчились против меня, чтобы показать свою лояльность и преданность. Вы сильно просчитались. Да, наши отношения с Вольновым не были узаконены. Он не хотел, видите ли, ранить своих близких. Не хотел расстраивать стариков родителей. Но я была главной женщиной в его жизни, и, чтобы доказать это, он написал незадолго до своей смерти завещание. Все люди предчувствуют смерть. Он не оказался исключением. Может, поэтому, а может, чтобы просто доказать свою любовь, Андрей завещал мне все свое движимое и недвижимое имущество, все, что ему принадлежало. Все юридически оформлено и заверено у нотариуса. Со всеми документами, дорогие дамы, можно ознакомиться у нотариуса, координаты которого узнаете у Арнольда Мартыновича.
– Народ безмолвствует, – прокомментировала Маша Сергеева, чтобы как-то разрядить нависшую в гостиной гнетущую тишину.
– Я еще не все сказала, – продолжила Матильда, взглядом уничтожая Машу. – Чтобы сообщить эту, возможно, не очень радостную для вас весть, я и пришла сюда, а вовсе не для того, чтобы участвовать в ваших дурацких разборках и выяснениях отношений. Кто, после кого и как долго был с Вольновым, что он кому сделал, кого любил и кто у него родился… Теперь, я думаю, для всех очевидно, кого он любил. Юридически запротоколировано, и спорить с этим бессмысленно. Собственно, это и все, что я хотела вам сообщить, а теперь хочу со всеми вами попрощаться. У меня, знаете ли, полно дел.
Матильда праздновала победу, все вокруг притихли, и в этот момент раздался голос юной Маруси:
– Вы тут все говорите и говорите. А ведь на поминки собрались. Мы и пришли, чтобы салатиков поесть. Запахи всякие уже давно идут.
– И то правда, будущую мать нехорошо голодом морить. Она за двоих ест. Проголодалась, наверное! – воскликнул Кардиналов, довольный такой амортизацией сообщения Матильды, которое, как он считал, она сделала совершенно ни к месту, не вовремя, слишком рано, что может повлечь за собой всякие неприятности. Особенно несвоевременным был объявленный ею уход, но об этом, кажется, все сразу забыли.
Елена Алексеевна растерянно проговорила:
– Действительно, простите ради бога, прошу всех к столу.
– А что, все, кто должен прийти, уже собрались? – деловито спросила Маша.
– Бориса еще нет, – с показной заботливостью заметил Кардиналов.
– Борис будет чуть позже. Он задерживается. А так все в сборе. Прошу к столу. Продолжим разговор там. Все равно этот поток уже не остановить, а те из нас, кто не так активно принимает участие в общей беседе, смогут основательно подкрепиться, – сказала Елена Алексеевна, улыбнувшись Марусе, сразу заметно оживившейся, услышав ее слова. Будущая мама времени зря не теряла: стоявшая неподалеку от ее кресла на столике ваза с фруктами была уже наполовину опустошена. Барышню мало волновали семейные разборки и все эти склоки. Она хотела поесть чего-нибудь вкусненького, всяких деликатесов. За этим и пришла.
Хозяйка дома встала и знаком попросила гостей следовать за ней в соседнюю комнату.
Сообщение Матильды произвело ожидаемое ею впечатление. Все находившиеся в гостиной притихли, и реплика Маруси, напомнившей о еде, была спасением для многих. Сразу говорить никому не хотелось, да и что тут скажешь. Только Люси Магвайер с нескрываемым интересом наблюдала за всем происходящим, да еще Маша Сергеева почему-то улыбалась. Первой за столом заговорила именно она.
Но до этого момента прошло немало времени. Войдя в комнату, гости были потрясены красотой убранства столовой и сервировкой стола, занимавшего почти всю комнату. Окна были зашторены тяжелыми темными портьерами, над столом горела огромная хрустальная люстра, ее свет отражался во всех хрустальных бокалах, фужерах и маленьких рюмочках, блиставших на столе, покрытом белоснежной скатертью. Тарелки, всевозможные салатницы, блюда, соусницы – все из одного, видимо, парадного сервиза, сделанного под кузнецовский фарфор. Хотя не исключено, что сервиз был подлинным. Прежние обитатели этого дома не гнушались держать дома музейные ценности. Приборы полностью: и вилки и ножи. Все говорило о том, что данное застолье никакого отношения к поминкам не имеет. Скорее, семейный ужин в честь погибшего неизвестного. Пока неизвестного.
Маруся не зря рвалась за этот стол. Она села поближе к блюду с рыбными закусками и сразу стала заполнять свою тарелку семгой и осетриной, блинами с икрой, поглядывая на салаты и прочие закуски, которые планировала отведать. Остальные чинно расселись за столом. Немного помявшись, приступили к трапезе. Маша Сергеева, из уважения к хозяйке, тоже украсила свою тарелку зеленью и закуской, которая стояла поблизости. Но как только представился удобный момент, заговорила:
– День сюрпризов, открытий и откровений сегодня, мне кажется, удался на славу. Но еще не вечер. Видимо, все осмысливают столь неожиданную новость, озвученную нашей уважаемой Матильдой Сорской. Оно и понятно: поворот неожиданный. Но знаете, я тоже хочу кое-что сообщить всем собравшимся. Не знаю, к какому разделу отнести это известие – приятное, неожиданное, для всех по-разному, наверное. Короче, мы тут объединили усилия двух каналов, нашего и Первого, и начали журналистское расследование причин гибели Андрея Константиновича Вольнова. Потому я здесь, и, конечно, заявление Матильды Сорской будет учтено в ходе следствия, которое сделает свои выводы по этому поводу.
Матильда, уже забывшая о своем желании покинуть данное собрание и решившая восстановить утраченные силы заливной осетриной, чуть не подавилась ею. Даже не проглотив то, что было у нее во рту, она тут же накинулась на Машу.
– Не устраивайте цирк, девушка. Вы мне мелко и бездарно мстите, потому что ваш нежный роман с Вольновым рухнул, как только он увидел меня. Милиция уже установила, что Андрей погиб в результате несчастного случая. А ваши журналистские расследования… А собственно, проводите, если вам от этого легче будет, – с вызовом оборвала она свою тираду.
– Это ты, Матильда, вечно капала Андрею на Машу, – резко осадила ее Алиса Лисовская. – Но ее программа – одна из самых рейтинговых, в отличие от всех твоих. А расследование… это интересно. Они что-то обязательно накопают. Во всяком случае, выяснят, кто погиб вместе с Андреем, а то никого не интересует, как погиб, почему, – сразу стали сферы влияния делить. С ума сойти можно. Совсем мы человеческий облик потеряли.
Маша благодарно улыбнулась Алисе и продолжила:
– Ну, в этом вы действительно сможете убедиться, посмотрев нашу программу, которую мы уже давно снимаем. И в гостиной, и в этой комнате установлено несколько скрытых камер. Телевизионщиков, я думаю, это не должно шокировать. Уже сейчас понятно, что в эфир мы давать эту программу не будем, но для себя, для архива компании, мы ее должны сделать – в память о нашем шефе. Эта идея принадлежит не столько мне, сколько Борису Вольнову, который установил здесь все оборудование и внизу в машине с самого начала наблюдает за всем происходящим.
– Ну, все на продажу! Что ты хочешь этим доказать? – стала возмущаться Сорская, но за бравадой ей не удалось скрыть возникшее волнение.
– Что хочу, то, думаю, и докажу. Имей терпение. А мы работаем. Итак, я хочу восстановить ход событий, которые произошли накануне трагедии. Что было до того, как Андрей Константинович выехал из дому? С кем из присутствующих он общался в этот день?
– Я разговаривала с ним по телефону, – охотно сообщила Лариса Мартынова, довольно живо уминающая наваленные на тарелку разносолы.
Миркина, сосредоточенно жуя и что-то вычисляя в уме, наконец очень уверенно сказала:
– Я виделась с ним, он заезжал на студию. Сначала была летучка, а потом мы с ним немного поговорили.
– Понятно. Елена Алексеевна, вы тоже виделись?
Матильда удивленно посмотрела сначала на Машу, затем на хозяйку дома.
– Да, к нам он тоже заезжал, – не обращая внимания на всеобщее удивление, сказала Елена Алексеевна, одновременно оглядывая стол – хватает ли предложенных закусок, не надо ли вызвать домоправительницу, чтобы принести следующие блюда.
Понимая, что игра начата давно и участие в ней неизбежно, Кардиналов тоже вспомнил тот день:
– Да, я его видел, причем, как вы помните, Маша, в вашем обществе.
– Что вас искренне возмутило.
– Отнюдь, скорее удивило.
– Еще бы. Наш пострел везде поспел, – тут же ехидно проговорила Сорская.
– Если вам от этого легче, то можете думать то, что вы пытаетесь всем тут навязать. Со временем вы поймете, что эти ваши попытки обречены на провал. Итак, ваша очередь, Матильда.
