— Рожать могут все женщины. Только у тех, как Юля и Дэвис, у них есть большая вероятность зачать ребенка с таким же синдромом Дауна. Точнее, 50 на 50.
— Если 50 на 50, — не понимая, уточнялся Рамсес, — то, получается, риск тот же самый, как и у обычных людей. Или я, с частичной потерей памяти, не правильно понимаю цифры?
— Ну, по сути, да, как и у всех, — отец Велорет тоже задумался… — В этом смысле Юля не отличается от миллиардерш. Обе могут в равной степени — 50 на 50 — встать перед выбором, рожать или нет, если выяснится, что плод с синдромом Дауна.
— Да, уж, — Рамсес продолжал говорить, размышляя: — Юля рассказывала мне, что с ней происходило до рождения Веры.
— Уверен, она не рассказала тебе о многом в силу доброго характера.
— Ей пришлось пережить намного больше от родственников?
— По отношению к ней и Дэвису со стороны близких, они пережили достаточно.
— Почему?
— Говоря в общем, сегодня жизнь людей наполнена множеством смыслов, но в них нет понимания тех же самых желаний Юли и Дэвиса, родить ребенка. Они же простые правдивые люди, которые, что увидят или почувствуют, о том и говорят. Вот, — отец Велорет блаженно улыбнулся, — они захотели и на свет появилась Верочка. А рождение ребенка — единственное счастье на Земле. И Юля с Дэвисом, как никто иной, заслужили это счастье.
— Я как-то ничего не могу понять. То Вы говорите, что прячете их тут, то врачи плохо относятся к Даунам, то они помогали Юле с рождением ребенка…
— Не путай всех с желанием отдельно взятого человека помочь семье Дэвиса. К нам ходит прихожанка, она вдова — у мужа не выдержало сердце, когда единственная дочь умерла от передозировки наркотиков. А по специальности она врач-гинеколог. Втайне от коллег, но совершенно искренне и профессионально она помогала Юле справиться с трудностями и стать мамой. А, в общем и целом, то, да, может дойти до того, что у Юли отнимут Веру.
— Как это? Она же мать! — изумился Рамсес, но сдержанно, помня, что девочки спали.
Отец Велорет развел руками.
— Здесь много причин. Допустим, общество считает себя более умным, чем та же женщина, кого природа наделила материнской любовью от рождения. Поэтому существуют примеры неправильных решений, когда необоснованно разлучают маму и дитя. Касательно Юли, обществу вообще все понятно на уровне приговора — такие, как Юля, они не имеют право на это чувство, — отец Велорет тяжело вздохнул. — Но, о чем мне говорить Юле и Дэвису, если у них отнимут Веру? Если их сердца искренние и добрые и они просто стараются жить в гармонии с нами, с природой. Хорошо, что, в отличие от многих, они обладают внутренним стержнем, который состоит из простых человеческих взглядов и принципов и это помогает им во многом. А вообще, касательно этого вопроса… Ты можешь вообразить, что станет с ними, будет с нами, если у них заберут дочь?
— Как-то вокруг них все сложно складывается.
— Да, непросто. Незатейливо можно лишь подытожить — они живут не в то время и не в том месте. А «здесь и сейчас» Юле хочется простого женского счастья: мужа-друга и ребенка. Сегодня у Юли есть то, чем не каждая женщина может похвастаться — свой угол, прекрасный ребенок со здоровой, не испорченной психикой, в том числе со стороны родителей — тех из них, кто неминуемо всегда пребывает на взводе в современном мире. А главное, муж в их семье обожает жену. Поэтому Юля счастлива и добилась несравнимо большего, нежели любая, как принято считать сейчас в обществе (и то, о чем мы говорили), нормальная Юлина сверстница — вернее сказать, кто родился с 46-ю хромосомами.
— Наверное, если задуматься, то Вы окажетесь правы.
— Вот и задумайся. Можно ли считать большим достижением в жизни, если у женщины не одно высшее образование, она, по меркам сегодняшнего дня, успешна, обладает красивой фигурой, состоятельна или преподает в самом престижном ВУЗе, но у нее никогда не будет семьи, потому что она так решила? Или другая, с тем же набором «успешности», женщина живет в каждодневной ссоре с нелюбимым мужем, их общий дом пропитан скандалами, ненавистью, а, если у них есть ребенок, то ему уже сейчас хочется поскорее убежать из дома. Но в последнем случае, никому не прейдет на ум отбирать у такой семьи ребенка, потому как они (со стороны) — весьма успешны. Не могу умолчать о тех Юлиных сверстниках, которые родились с хромосомами в норме, но сущие бездельники, бестолково проводят время в тусовках и банально спиваются. Кто теперь скажет однозначно, что Юля несчастна и не состоялась в жизни, в отличие от сверстников? И уж, зачем Юлю разлучать с дочерью, я ума не приложу! — в сердцах закончил говорить отец Велорет.
— Настолько тяжело просто принять образ жизни Юли и Дэвиса?
— Да. Каждый из нас может объяснить другому, как надо правильно жить, тем более в случае с Юлей и Дэвисом. При этом все без исключения делают ошибки и периодически ловят себя на мысли, что — до той или иной ситуации — они заблуждались. Кабы все постигли несложную истину — чтобы прожить долго, надо не обременять себя пустыми заботами и знать границы во всем, то и за Юлю мне не пришлось бы переживать так, как сейчас… В фашисткой Германии людей с синдромом Дауна уничтожали физически, а спустя несколько десятков лет у нас в стране, прости Господи, их изводят морально. Получается, за много лет люди не стали другими. Я не говорю о более лучших или более скверных людях в то время или сейчас, — мое убеждение, что люди по прошествии лет остались прежними. И, судя по всему, во все века они не желают чему-либо, действительно, учиться в общении друг с другом.
Рамсес вспомнил лица и то остервенение, с которым молодые парни произносили слова сегодня днем в адрес обеспокоенной Юли с напуганной Верой на руках.
— Тяжело мне не согласиться. Я вспомнил этих молодых людей.
— Возможно, не все такие, как эти молодые ребята. Но в основе — как я это видел и, к моему сожалению — многие (большинство) просто в рамках тактичности, не ведут себя вызывающе по отношению к людям с синдромом Дауна, но внутри у них сохраняется, почему-то, устойчивое неприятие к таким, как Юля и Дэвис. И уж тем более, многие не станут вести себя, как эти… — отец Велорет не сразу нашел им определение и потому замешкал.
— Подонки! — помог Рамсес.
— Прости Господи, — медленно, на выдохе сказал отец Велорет, — но, вот, кое-кто готов морально истязать таких, как Дэвис и Юля. И по одной, не понятной мне, причине, просто потому, что они не поняли и не приняли независимый Юлин и Дэвиса образ жизни. Поэтому я думаю со страхом об их будущем у нас в стране.
— Все же, если так страшно, то, зачем надо было рожать ребенка?
Отец Велорет наморщил лоб и провел ладонью по голове, думая, что ответить.
— Я уже пояснял тебе, правда, кратко, но все же понять меня можно было. Если к тебе так и не пришло понимание, то оставим это рассуждение до следующего раза. Могу только добавить, что я и многие прихожане, мы помогаем семье Дэвиса и Юли. С большой любовью, каждый по отдельности делает для них то, что может. Юля же и Дэвис с удовольствием помогают нам. А главное — у нас они чувствуют себя нужными людьми и им не приходит на ум каждый раз думать, почему именно они родились такими. Ни это ли для них счастье, к которому мы имеем непосредственное отношение, а наша жизнь заполняется смыслом, где присутствует совершенное ощущение своего человеческого предназначения на Земле.
Рамсес размышлял, испытывал ли он когда-нибудь чувство радости, тем более счастья? Определенно не помня, чтобы он отличался от тех, о ком отец Велорет говорит не особо радостно и совершенно точно зная, что он — не прихожанин этой церкви, ему становилось понятно — счастье, пока что, он не испытывал, как отец Велорет с прихожанами или Юля с Дэвисом…
— Все же я хочу спросить, как Вы планируете далее поступать с их бабушками и дедушкой?
— По началу мы предпринимали попытки померить их. Но, столкнувшись по факту с разными суждениями, как со стороны Юли и Дэвиса, так их родных и близких, я и прихожане сошлись во мнении, что во вновь образованной семье такие же взрослые люди, как и мы. То есть, они тоже вправе жить самостоятельно и разрешать любые ситуации, в том числе по отношению к родственникам. То же самое, что проделываем в жизни до конца своих дней и мы. Но я продолжаю общаться со всеми, хотя, как я уже говорил, Юля и Дэвис пока не знают этого. Ты упоминал, что Юля тебе рассказывала о своих переживаниях?
— Да.
— Думаю, она не рассказала всего и поэтому многое тебе не может быть понятно до конца. У вас тоже не хватило бы сегодняшней ночи на разговоры. Поверь, мы видим, как они переживают и хотят сделать все правильно, чтобы у них с бабушками и дедушкой наступило согласие. Но все подвластно определенному периоду. Надеюсь, что это время не за горами, когда между ними все наладится. А теперь, точно, давай-ка спать. Уже поздно.
