— Все-таки следовало быть осторожнее, — продолжал все тот же сомневающийся голос, принадлежавший высокому кудрявому мужчине с ухватистыми мужицкими руками. — Нужно было сперва проконсультироваться с нашими зарубежными партнерами и только потом…
— Неужели вы думаете, Чемоданов, что мы не консультировались? — небрежно возразил Палисадов. — Этим я и занимался всю последнюю неделю на самом высоком уровне.
— И что, они согласились?
— Нет, не согласились. Настойчиво рекомендовали. Настойчиво, понимаете…
— Это меняет дело, — буркнул кудрявый мужчина все равно как-то недовольно.
— Да, но что же теперь, господа? — спросил журналист Аркадий Прицкер, недавно вернувшийся из США, куда он в свое время со скандалом эмигрировал. — Президент имеется, а правительство?
При этих словах Еремей Неваляшкин весь сжался, скрестил руки и отбежал в сторону.
Палисадов улыбнулся:
— Это вопрос… практически решенный.
Неваляшкин бросил на него жалобный взгляд. Он весь дрожал, как от озноба.
— Я не швыряю слов на ветер. Скоро, скоро, уважаемый Еремей, вы будете иметь возможность в этом убедиться.
— Я ни минуты не сомневаюсь, — продолжал Палисадов, — что вы и ваша команда (я полагаю, уже тщательно подобранная) — это наилучший вариант нового российского правительства. Я доложил об этом президенту. Он со мной согласился.
Неваляшкин просиял.
— Но! Президент просил подождать. Не первое, может быть, второе правительство. А пока необходим премьер… как бы это выразиться… с другим имиджем.
— Не понимаю, — с потускневшим лицом произнес Неваляшкин, который уже замечательно все понял и записал про себя страшную обиду на счет президента.
— А чего тут понимать! — захохотал Барский, до того мрачный (сообщение Палисадова его ошеломило). — Рожей ты не вышел для первого премьера, Неваляшка! Народу скоро жрать будет нечего, а еще ты будешь маячить на экране, как рождественский поросенок!
— Зачем же вы так, Лев Сергеевич? — укорил Палисадов, страшно довольный, что Барский взял неприятное объяснение на себя.
— Кто же возглавит правительство? — взяв себя в руки и записав на счет Барского пятьдесят пятую большую обиду, спросил Неваляшкин. — По крайней мере, к нам обратятся за консультацией?
— О-о, это само собой! — радостно подхватил нить разговора генерал Дима. — И не просто консультации! Вы немедленно, с сегодняшнего дня, возглавляете центр мозгового экономического штурма! За соответствующее вознаграждение, конечно.
— Деньги меня не волнуют, — скривив губы, возразил Неваляшкин. — Хотя ради нашей совместной работы я отказался от заграничных лекций и места главного редактора «Экономической газеты».
— Деньги никогда не бывают лишними. Вы наш мозг, а мозг надо кормить. И хорошенько кормить…
— На убой, — сказал Барский.
— Кстати, о вас, Лев Сергеевич, — спохватился Палисадов. — Что вы думаете о портфеле министра культуры или, скажем, образования?
— Нет уж, — сказал Барский. — Я ни на что не променяю свободу. И потом, если быть честным, господа… Противен мне этот ваш дележ власти на руинах России. И вообще — некогда мне тут с вами рассиживаться. Меня девчонка интересная ждет… — Барский поднялся.
— Сядьте, Лев Сергеевич, — приказал мгновенно подскочивший к нему телохранитель Палисадова Юрий Семаго. — Сядьте, прошу вас.
— То есть как? Я не понимаю! — Барский задергался в железной руке гиганта, которая взяла его за плечо вежливо, но неотвратимо.
— Что такое? Что? — заволновались все.
— Успокойтесь, господа, — сказал Палисадов несколько смущенным, но твердым голосом. — Я забыл предупредить Льва Сергеевича о нашем договоре. Ни один человек не выйдет из этого кабинета… до конца разговора и подписания коллективного документа.
— Какой договор? Какой документ? — всполошились все.
— Разве я не сказал? — удивился генерал Дима. — Простите, господа! Ветер революции шумит в моей бедной голове. Да, коллективный документ. Но ведь это ж так очевидно!
— Возможно. Но вы должны были нас предупредить, — недовольно возразил ему рыжий мужчина с сильно выдвинутым вперед подбородком и волевыми ноздрями. — Фактически вы заманили нас в ловушку. Так дела не делаются, Дмитрий Леонидович.
— Но что же теперь? — развел руками Палисадов. — Мы не можем просто разойтись. Россия ждет от нас исторического решения.
— Отпустите меня! — завопил Барский, не трогаясь с места, потому что красавец силач Семаго продолжал стоять рядом, как сторожевой пес, глядя добрыми голубыми глазами. — Я не желаю иметь с вами ничего общего!
— Заткнись, Лёвушка, — дружелюбно посоветовал Неваляшкин. — Расслабься и постарайся получить удовольствие. А вечером перечитай Толстого «Коготок увяз, всей птичке пропасть».
— Фу, как цинично! — отозвался Барский, усаживаясь обратно в кресло. — Хотя на этот раз остроумно, не спорю.
— Мы все время обходим стороной главный вопрос, — продолжал мужчина с волевым подбородком. — Проблему государственной собственности. Не решив это, мы ничего не решим.
— Вот этим вы и займетесь, Пеликанов, — озорно сверкнув глазами, постановил генерал Дима. — Разработаете программу приватизации государственной собственности.
Ноздри у рыжего мужчины раздулись, как капюшон у кобры.
— Конечно, — с наигранным недовольством произнес он. — Как грязная работа, так Пеликанов. Хрен вам!
— Стало быть, этот вопрос решен, — правильно истолковал его слова Палисадов. — Остались, в общем, мелочи: Конституция (в общих чертах), финансовый кризис, парламентская реформа и прочее. И самый важный вопрос: свобода слова! Я все-таки надеюсь, Лев Сергеевич, что вы не откажете нам в помощи.
— Что я могу? — Барский пожал плечами.
— Многое можете, — заверил его Палисадов. — Например, составить список лиц, которых вы рекомендуете на посты редакторов крупнейших газет и журналов, руководителей телеканалов.
— Разве их не выбирают трудовые коллективы?
— Да, но под нашим контролем. Вы же понимаете, что российская демократия — это еще ребенок, который нуждается в заботливой материнской руке. И, увы, в отцовском ремне, господа!
Барский задумался.
— Вот сейчас, когда ты сказал об отцовстве, я вспомнил об одном общем событии в наших биографиях. И подумал: не затем ли ты затащил меня сюда, чтобы я об этом молчал?
— Об этом после, — перебил его Палисадов, глядя на него злыми глазами. — Подключайтесь к общей работе, Лев Сергеевич. В конце концов, что плохого в том, что вы подскажете кандидатуры людей достойных, пострадавших от советской власти…
— Постараюсь, — проворчал Барский.
— Вот и чудно! — воскликнул генерал Дима. — Вы уж простите меня, господа, но, зная о нашем несомненном единомыслии во всем, что касается блага России, я заранее подготовил документ, который вас, впрочем, ни к чему не обязывает, но который я просил бы всех подписать.
— Не кровью, надеюсь? — спросил Барский, первым подходя к палисадовскому столу.
Расположившись в кожаном кресле автомобиля и с наслаждением прислушиваясь к ровному, еле слышному бормотанию мотора, Неваляшкин не сразу отправился домой, но покружил немного по центру Москвы, в пределах Садового кольца. Ему хотелось присмотреть для своего будущего офиса подходящее здание. И хотя он понимал, что это не его дело, а тех бесчисленных кандидатов в помощники, или, попросту говоря, «шестерок», что набегут к нему завтра и выстроятся в очередь, удержаться от искушения не мог.
Внимание его привлек особняк на Тверском бульваре. «Ну-ка», — сказал Неваляшкин и притормозил. «Литературный институт имени А.М. Горького» — прочитал он на табличке. Ну и что? Выгнать отсюда начинающих писателей к едреней фене! Конечно, предложив другое помещение, подальше от центра.
«Нет», — остановил он себя. Не получится. Вернее, получи́ться-то получится, потому что после Ельцина главней человека, чем Палисадов, нет. Но не надо дразнить гусей. Скажут: новая власть покушается на памятники архитектуры. Жиды, скажут, пархатые!
Он вернулся в машину и продолжил кружить по столице.
«Ладно, — думал он. — В конце концов, это ведь не самое главное. А главное…»
Мозг его продолжал работать, производя пусть и фантастические, но весьма отчетливые мысли-образы.
То, что случилось с ним сегодня, неплохо для начала. Это лучшее, что могло быть. Место главного консультанта, пожалуй, даже выгодней, чем кресло премьера. Если у них (все-таки у них, не у него) ни черта не получится (а такое вполне может быть), с консультанта взятки гладки. Всегда можно сказать, что дело не в консультациях, а в консультируемых. С другой стороны, можно будет, наконец, проверить свою программу в действии. Да еще проводимую чужими руками. Это хорошо, что чужими. Потому что в случае чего их оторвут по самые плечи.
