Почему я люблю эту женщину? Потому что она full options[380].
четверг
Самое идиотское правило? “Победный состав не меняют”. Из-за этого проиграла сборная Франции по футболу. Не исключено, что Роже Лемерр[381] повторял про себя эту глупость, наблюдая за провалом своих ветеранов. Жизнь — это вечное движение. Все меняется, мир мчится вперед на бешеной скорости. Надо постоянно все пересматривать, менять, подгонять. Выживут только хамелеоны, Фреголи, Барбапапы[382], дарвинисты! Выигравшая команда пытается почивать на лаврах вместо того, чтобы превратиться в команду, которая снова выиграет. Предлагаю отменить эту поговорку для лежебок и заменить ее на “Вышвырните вон победный состав”.
суббота
Телевидение превращает тебя в звезду национального масштаба, бестселлер — в международную темную лошадку. Вот снова меня зовут в страну тысячи и одного усача: Турция, выйдя в четвертьфинал, безостановочно переводит мои книги. На окраине Европы, на берегах Стамбула, я любуюсь Азией, мерцающей по ту сторону Босфора, за спинами черноглазых брюнеток с ослепительно-белыми зубами. На Багдадской улице (азиатские Елисейские Поля) турчанки одеваются секси, между тем в отеле “Чираган” нет порноканала. Им бы поменьше кюфты есть, а то они раздаются с той же скоростью, что и пролив.
воскресенье
На азиатском берегу фасады деревянных домов XVII века весь день розовые; тут с утра до вечера утопаешь в сумеречном свете; здешняя жизнь — сплошной закат. Константинополь? Фреска нашего блеска. “Лайла”, “Рейна”, “Анжелика-Буз” — дискотеки под открытым небом на берегу Босфора. Можно танцевать и смотреть, как проплывают мимо яхты и грузовые суда. Их огни заменяют лазерные лучи, которые море отсылает обратно к желтой луне, зеркальному шару, повешенному Господом. Я рождественская елка, а Франсуаза — моя гирлянда. (Эти строки рождены в состоянии легкого опьянения.)
понедельник
Любовь похожа на американские горки: сначала вверх, потом вдруг вниз, и снова вверх, и снова вниз, а в конце блюешь прямо на себя!
вторник
Перед матчем Турция — Сенегал слышна песня муэдзинов: марабуты и имамы тоже вступили в поединок. Забит золотой гол, и город застывает в красном крещендо, ликующее людское море катится на фоне инфляционной катастрофы. Под светлым небом вспыхивают улыбки, значит, и спорт кому-нибудь нужен, можно снова стать халифами на час и даже на тысячу и одну ночь. Полумесяц и белая звезда на фоне пурпурного небосвода: в этот вечер даже небо прикинулось турецким флагом.
среда
Премия де Сада[383] 2002 года присуждена Алену Роб-Грийе. Приз в форме эротического бильбоке, созданного Фабрисом Ибером[384], вручен в “Кастеласе” в деревне Сиверг. Мешуи[385] из поросенка напрашивалось само собой, а Мари Морель высекли хлыстом под звуки “Лунного Пьеро” Шёнберга. Пьер Карден, владелец замка Лакост, отказал от дома жюри, в которое вошли Пьер Буржад, Гийом Дюстан, Катрин Милле, Эмманюэль Пьерра, Шанталь Тома и ваш покорный слуга, не позволив провести церемонию в его хоромах, хотя Жанна де Берг[386] обещала, что зверств не будет. Ну, тем хуже для этого господина, неприятного во всех отношениях! Генеральный совет Воклюза пустил нас в замок Соман, где Божественный маркиз провел детские годы. Общественная усадьба оказалась лучше частных развалин.
пятница
Ужин в Лондоне с Фредом и Фаридом[387], лучшими в мире рекламными криэйторами (“Золотой лев” в Каннах в этом году за ролик приставки Xbox, который за тридцать секунд пересказывает всю жизнь от рождения до могилы). Говорим о скандале как о медийном факте: как использовать его в качестве оружия, направить в нужное русло, организовать? В их клипе Робби Уильямс сам себя расчленяет. Я разделся догола на телевидении. Что надо будет сделать в следующий раз? Влепить тортом в лицо Елизавете II? Группа “Продиджи” в какой-то степени отвечает на этот вопрос: достаточно пропеть хвалу рогипнолу[388]. На их последний сингл “Baby’s Got a Temper” BBC наложило вето[389]. Это будет покруче Эминема! Но наш главный гуру — по-прежнему Салман Рушди: он совсем обнаглел, у него на пиар брошены муллы.
суббота
Я бы слегка изменил аксиому Брюно Мазюра[390] “Телевидение сводит с ума, но я лечусь”: телевидение сводит с ума, если ты больше ничем не занимаешься. Лучшее лечение — не сидеть на одном месте. Я, пострел, везде поспел, и в этом мое спасение.
воскресенье
В англичанах я больше всего ненавижу их чрезмерную любезность, это европейские японцы. Вместо того чтобы сказать “пошли вы на хер”, они корчат кислую мину и восклицают: “I’m awfully sorry, sir, but I’m afraid it’s not going to be possible at the moment!”[391] Рано или поздно преувеличенная любезность перестает отличаться от тотального презрения. Лучше бы уж говорили: “I’m awfully sorry, sir, but I’m afraid you are going to have to go fuck you mother, indeed”[392].
понедельник
Написать книгу, в которой не было бы ни одного пустого слова, — и набить благодаря ей полные карманы.
четверг
Меня уверяют, что в книгах Анго есть свой ритм. Значит, если напишешь глупость один раз — это просто глупость. Два раза — повтор. А двенадцать раз — это уже ритм.
пятница
Что такое мужская дружба? Петушиный бой? Ревнивое влечение? Скрытое соперничество? Одиночество в компании? Платоническая гомосексуальность? Конкурс пенисов? Тайна сия велика есть. Или нет.
суббота
Интерес “Лофта-2” был чисто семантическим. Как надо говорить: “на край ночи” или “ан айкр чино”? В недрах “Гревисса”[393] нет ответа на этот вопрос, и Академия еще не высказалась по этому поводу. Почему бы не сказать “на кайр очин” или “ан йарк ничо”? Что, если переписать на верлане первую фразу “Путешествия на край ночи”? “Тов кка все начиналось”? Или: “Вот как все чаниналось?” Или: “Тов кка све чинанисоль?” Черт возьми, “Лофт-2” позаковыристей УЛИПО[394] ! Вот почему у него был такой низкий рейтинг — слишком интеллектуально.
воскресенье
Вдруг бах — и во Франции лето: два месяца ничего не происходит. Я горжусь своей страной, которая может перестать жить с 1 июля по 31 августа. Впрочем, в остальное время года тоже ничего не происходит, но мы делаем вид, что происходит.
понедельник
Как узнать, что ты на Корсике? В конце обеда, будь то в “Кабанон блё” (Сен-Сиприен) или в “Маора бич” (Санта-Манза), тебе подают ликер из плодов мирта. Это местный дижестив, и, само собой, его надо выпить не ломаясь, без несвоевременных замечаний типа “ммм, это и вправду мирт?”. Солнце замерло в зените, а мы что, хуже, что ли?
вторник
Вчера вечером самый пафосный в мире клуб “Виа нотте” (около Порто-Веккьо) отмечал свой день рождения. Вот и завершилась двухлетняя глобальная клубизация мира. Этой вечеринки я ждал всю жизнь. Шесть тысяч человек в мексиканской гасиенде, что-то вроде “Виллажа” в Жуан-ле-Пене, только под открытым небом. Филипп Корти[395] появляется, вися на тросе, спущенном с вертолета, наяды задевают друг друга в изумрудном бассейне, сплошные Сесиль Симеон во флюрящих стрингах и еще не рожавшие Летиции Каста, хлопая ресницами, снимают лифчики — и все это под струями “Кайпироски”[396], ночной апофеоз, пиршественный Грааль, пиписечная Валгалла… Все, теперь можно больше никогда не тусоваться.
среда
Пьер-Луи Розинес прав: фраза недели, без всякого сомнения, принадлежит Полю-Лу Сулитцеру: “Я живу в дурном романе, который вполне мог бы написать сам”. Лучше не скажешь.
четверг
Вчера какой-то неонацистский придурок выстрелил в Жака Ширака, чтобы стать знаменитым неонацистским придурком. Еще одна жертва синдрома Герострата. Максим Как-его-там написал в мейле: “Посмотрите завтра телевизор, я стану звездой”. Наш долг — не доставить ему такого удовольствия: его фамилию не следует писать. Эрве Фигня вынул свой “лонг райфл” 22-го калибра. Жан-Пьер Кретин вскинул винтовку. “Ура, наконец-то обо мне заговорят!” — воскликнул Серж Отстой. Карабин Филиппа Мудачного выстрелил в пустоту.
пятница
В “Падении” Камю нашел фразу про Марка Хренового: “Чтобы добиться известности, достаточно убить консьержку в своем доме”[397]. Не говоря уже о консьерже Елисейского дворца.
