четверг
Тягостное ощущение, что выход книги все больше напоминает балаган, выступление чечеточников. Прыг-скок и на шесток.
пятница
Я понял, что становлюсь чрезмерным материалистом, когда, перелистывая “The World of Interiors”[415], почувствовал, что у меня начинается эрекция.
суббота
Как же я мог пропустить фестиваль Сонар[416] в Барселоне!
Говорят, там появился новый наркотик — liquid acid. В отличие от грязных промокашек начала девяностых, жидкий ЛСД действует мягко и легко. “Мне как будто отмыли мозги от всех нечистот, — рассказывает по телефону Эмилио. — Как в рекламных роликах стирального порошка!” Может, и хорошо, что я пропустил Сонар — перед промывкой мозгов я бы не устоял.
воскресенье
Читаю романы, вышедшие в этом месяце: дерьма немерено. Вспоминаю, что сказал Пьетро Читати в “Культурном бульоне”[417], с сожалением глядя на меня: “Литература устала, она отдыхает”. А что, если эта спящая красавица не проснется никогда?
понедельник
Само собой разумеется, я поддерживаю предложение Франсуазы де Панафье[418] вновь открыть публичные дома. Есть товар — нет проблемы. В любом случае все мы шлюхи в мире наживы: “Lots of money? Love story. Got no money? I am sorry”[419] (кредо московского “Night Flight”).
вторник
Это наводит меня на мысль. Существуют женщины-проститутки и мужчины-проституты. Почему же нет пар-проституток? Можно было бы снять их на уикенд или на неделю. Эврика! Как я раньше не догадался? Глядишь, заработаю нам с Франсуазой на каникулы!
среда
“Это конец света, и мне хорошо”, — поет группа “REM”, вот вам и краткое содержание современного мира. Климат разладился, Азию закрывает коричневое облако, засуха повсюду сменяется наводнением, лето похоже на долгую зиму, ураганы разрушают города. И никто, судя по всему, не находит в этом ничего предосудительного, предприятия по-прежнему производят продукцию, заводы задымляют планету, экономический рост правит бал, окружающая среда загрязняется. “It’s the End of the World and I Feel Fiiiiine”: Майкл Стайп — величайший философ современности. Мы не без удовольствия следим за собственным распадом. Среднестатистический человек XXI столетия — это денди-стоик, который тащится в восторге от собственных нигилистических подвигов. Раньше в эту элегантную позу вставали только лучшие представители писателей-пессимистов (Леопарди, Шопенгауэр, Амьель, Бенжамин, Чоран, Жаккар, Россе…). Отныне народные массы требуют собственной аннигиляции, пожирая второй десерт. Коллективное самоубийство пробуждает аппетит.
четверг
В один прекрасный день, быть может, какой-нибудь чокнутый издатель соберет воедино эти записи. И тогда мой дневник прочтут со снисхождением, которого удостаиваются только психически неполноценные люди, или же со строгостью, пропорциональной моей лени.
пятница
Доминик Фарруджа требует, чтобы я снова здесь о нем написал. Наконец-то желание, которое легко исполнить! Чтобы появиться на страницах моего дневника, достаточно просто предложить мне вести программу на Канале+ и при этом не тащить меня в постель. Отмечу в связи с этим, что я сам все чаще фигурирую в произведениях моих собратьев по перу: в “Почему Бразилия?” Кристин Анго, в “Оne man show” Никола Фарга, “Дневнике бездельника” Ролана Жаккара, в “Автогамии” Тома Буватье и “Толстокожей” Элизабет Кин. Не писателем, так хоть персонажем стану.
воскресенье
За неимением революций мы бунтуем против всяких пустяков. Я, например, решительно отказываюсь пристегиваться в машине, езжу без шлема на мотороллере, курю дурь в самолетах, писаю в бассейнах моих друзей — типа лью воду на их мельницу, — езжу зайцем на автобусе, ухмыляюсь, завидев фото Жан-Пьера Раффарена[420], и т. д. Недалеко то время, когда подрыв устоев сведется к переходу улицы на красный свет. Принято думать, что бубоны сочетают пристрастие к буржуазному комфорту и богемному прикиду, на самом же деле они стыдятся собственного богатства, и к этому стыду примешивается неловкость за свое нелепое бунтарство.
понедельник
Воспользуемся современной порнографией, пока ее не запретили. Вчера я занимался любовью под японские и немецкие DVD сладчайшей мерзости. А Доминик Бодис[421] еще жалуется, что наша молодежь получает сексуальное воспитание из подобных фильмов… Черт возьми, надеюсь, что так оно и есть!
вторник
Мое сексуальное воспитание в лицее Монтеня: непристойные слайды, схема со стрелочками, прыщавая училка в белой кофточке, произносящая ужасные слова вроде “пенис”, “член”, “матка”, “внутриутробный”, “трубы”. Я бы предпочел набираться знаний либо как предыдущие поколения (в борделе), либо как последующее (по видео).
среда
Между 1935 и 1957 годами, то есть в течение последних двадцати лет своей жизни, Валери Ларбо произносил только одну фразу: “Доброй ночи, подлунный мир”. В ноябре 1935-го, после инсульта, случившегося на улице Кардинала Лемуана, его разбил паралич. Сидя в своем кресле, он неустанно повторял редким посетителям: “Доброй ночи, подлунный мир”. (Его биографы считают, что инсульт явился следствием сифилиса, который он подхватил во время своих неоднократных посещений публичных домов в компании, в частности, Леона Поля Фарга[422].)
четверг
“Доброй ночи, подлунный мир”? Есть у меня некоторые соображения по этому поводу. Я думаю, что Ларбо был симулянтом. В действительности же он просто не мог сказать ничего более интересного. Он писал замечательные стихи, удивительные романы о молодых женщинах, о Риме, о любви и миллиардерах, он путешествовал, а потом притомился, устал и решил посидеть дома. И вовсе он не заговаривался. Просто-напросто фраза “Доброй ночи, подлунный мир” казалась ему финальной, подводящей итог всему — жизни, смерти, красоте мира, птицам, цветам и лесам, сексу, деньгам, течению времени, радостям и боли, всему тому, что когда-нибудь у нас отнимут. Мне кажется, Валери Ларбо прошел идеальный писательский путь: надо всю свою жизнь марать бумагу в поисках одной-единственной фразы, а с той минуты, когда она будет найдена, уже ничего больше не произносить (как Николсон в “Сиянии”). “Доброй ночи, подлунный мир” — это не лучшая фраза недели, а лучшая фраза жизни.
суббота
В ресторанах все больше отпадных официанток, и это стало серьезной проблемой. На днях вечером мы ужинали с приятелями, и все женщины за нашим столом возненавидели давальщицу. Пардон, подавальщицу, но вы и сами уже поправили мою оговорку. Когда я делал заказ, мне хотелось попросить у нее то, что не значилось в меню: одну фелляцию, три куннилингуса, два семяизвержения, кофе и счет, пожалуйста, спасибо заранее до скорого благодарю вас спасибо ну конечно к вашим услугам не за что. Ах, если бы я был так же отважен в жизни, как на страницах этого дневника…
воскресенье
Суровость критиков по отношению ко мне объясняется наверняка тем, что ни у кого не возникает желания дарить подарки избалованным детям.
понедельник
Бессонная ночь, жуткий скандал, окончательный разрыв… На этот раз Франсуаза ушла навсегда, я ее потерял. Я в дауне. Она влюбилась в девушку, которую мы клеили вместе. Они уже несколько месяцев тайком встречаются и собираются жить вместе, семьей. А я-то подозревал Людо! Она говорила со мной с ужасающей холодностью, как будто я уже стал для нее пройденным этапом. “Я отвергаю тебя и всех прочих представителей твоего пола”. Всю ночь я пытался умаслить ее, добиться отсрочки, выпросить последний шанс. Она извинилась по телефону, в эсэмэске и по Интернету, но не лично. Я стал ей чужим. Мне трудно дышать. Неужели весь этот год мы расходились, как в море корабли? Жили в параллельных мирах? Влюбленные задыхаются в двух случаях — когда любят и когда их разлюбили.
вторник
В мире, который провозглашает эгоцентризм основной ценностью, гомосексуализм становится, логически рассуждая, нормой будущего. В нашу эпоху противоестественной является как раз гетеросексуальность. Надо любить тех, кто больше всего на нас похож. Желать только самих себя. И мне пора бы уж перестроиться. И выйти во что бы то ни стало за длинного близорукого парня. Вот тут-то я и стану настоящим romantic egotist.
Доброй ночи, подлунный мир.
Через тридцать лет натуралы станут сексуальным меньшинством, скандальным, нездоровым и возмутительным. На улицах будут свирепствовать гетерофобы. Нам отвратительно будет смотреть на человека, целующего взасос женщину на скамейке. Однополым семьям будет неловко перед своими пробирочными детьми: какой ужас — целовать в губы человека, столь непохожего на тебя! Как могут подобные пары вести нормальную жизнь, если они так страшно далеки друг от друга? Доброй ночи, подлунный мир. Доброй ночи, подлунный мир. Доброй ночи, подлунный мир. Доброй ночи, подлунный мир.
