— Все в порядке, я не сильно обожглась, — успокаивала бабушка, но мне показалось, что она нервничает и выглядит бледнее обычного. Мне стало совестно, что я приехала и начала беспокоить ее своими расспросами. К глазам подступили слезы, и я с раздражением смаргивала их. Это произошло совсем не из-за Женевьевы, просто я снова увиделась со своими дедушкой и бабушкой и поняла, как на самом деле по ним скучала. Бабушка заметила, что я в расстроенных чувствах, и усадила меня на место, успокаивающе положив свою сморщенную руку на мою.
— Есть еще кое-что, — начала она, с минуту посмотрев на меня и словно заколебавшись, но затем нерешительно продолжила. — Квартира, в которой жила Ребекка, была очень обветшалая и находилась не в самом спокойном районе. У кого-то из владельцев были серьезные проблемы. Я думаю, с наркотиками.
— А мама не?..
— Боже милостивый, конечно нет. Но было одно происшествие.
— Какое?
Бабушка откашлялась, покрутила кольца на пальцах и скрестила руки совершенно так же, как делала мама, когда нервничала.
— Одна из девушек, которая там жила… у нее была передозировка, и к несчастью, она не выжила.
— А мама хорошо ее знала?
Бабушка кивнула:
— Ребекка была просто раздавлена. Ей понадобилось очень много времени, чтобы прийти в себя, и мы еще долго волновались за нее.
Это могло быть связано с тем, почему мама теперь всегда была такой болезненной, и мне было даже страшно спрашивать.
— И что она сделала?
Бабушка смотрела в окно, на ее лице застыло горе.
— Она замкнулась в собственном мире. Перестала быть похожей на ту веселую жизнерадостную девушку. Мы знали, как ей плохо, но были абсолютно бессильны.
— Но мама все же уехала от вас. Значит, она почувствовала себя лучше?
Бабушка кивнула.
— Со временем ее будто излечивал сад. Она проводила очень много времени на улице, ухаживая за цветами, а ее любимым уголком было место под плакучей ивой. Она даже назвала ее так же, как тебя, Кэти.
Меня охватила невыносимая печаль.
— Мама больше никогда не возвращалась в ту квартиру?
— Никогда. Она не желала обсуждать свою жизнь там, и мы не затрагивали эту тему.
— А что насчет врагов? У нее были какие-нибудь?
Бабушка засмеялась:
— У Ребекки не нашлось бы врага и в целом мире. Она всем несла частичку солнечного тепла.
Я грустно улыбнулась.
— А можно мне посмотреть какую-нибудь из моих старых фотографий?
Бабушка более чем с удовольствием достала семейный альбом. Я заметила, что все ее фотографии были абсолютно такими же, как у мамы, и ни одна из них не была похожа на те, спрятанные на чердаке. Целый час я сидела, рассматривая своих многочисленных родственников, пока у меня не помутилось в глазах. Я извинилась, что не могу задержаться еще, сказав, что нужна маме дома. Когда я на прощание целовала бабушку, то вспомнила еще один важный вопрос.
— Когда мама была моложе, она никогда не жаловалась на странные сны или какие-нибудь предчувствия?
Бабушка грустно покачала головой и крепко обняла меня на прощание:
— Береги себя, Кэти.
Был час пик, когда я ехала домой, поэтому все места были заняты. Вагоны были забиты жителями пригорода, возвращающимися с работы, и даже мой вывих не мог обеспечить мне места. Я ухитрилась найти укромный уголок рядом с багажной полкой и погрузилась в размышления, вызванные вопросами, которые остались без ответа. Что произошло в этой обшарпанной квартире? Почему мама так не хотела об этом рассказывать? Что-то настолько ужасное, что она готова была покинуть свой дом, лишь бы не сталкиваться с этим. И это что-то имело отношение к Женевьеве.
Прошла всего неделя, и начались перешептывания, будто непрерывный низкий гул пчелиного роя, белый шум, преследовавший меня, куда бы я ни пошла. Он подстерегал меня за каждым углом, во всех коридорах и присутствовал в чужих разговорах, которые прерывались сразу же, как только я подходила. Вопреки ожиданиям, что это поможет мне практиковаться в ведении двойной жизни и умении улыбаться, несмотря ни на что, он просто начал изматывать меня. Из кабинки в туалете я случайно услышала, как две девушки обсуждали что-то, в чем я могу «винить только саму себя». Винить за что? Что Женевьева опять наделала? Каждый, даже малейший нерв моего тела находился в ужасном напряжении, пока я ждала, когда вскроется ее очередная проделка.
Наконец даже Нэт и Ханна, по-видимому, оказались вовлечены во всеобщие пересуды, и это стало последней каплей. Я уже решила поговорить с ними напрямую, когда они пригласили меня на обед. Они оплатили все сами, даже весь спектр шоколадных десертов, когда-либо существовавших под солнцем, очевидно, чтобы смягчить предстоящий удар. Мне стало их жалко — их якобы незаметные переглядывания, натянутые улыбки, подчеркнуто заботливое поведение — что бы Женевьева ни выкинула на этот раз, наверняка это что-то очень плохое.
— Вы могли бы просто рассказать мне, что стряслось. — Я решила взять ситуацию в свои руки и заговорила первая. — Вы обе меня нервируете.
Стол закачался, и я поняла, что они пинают друг друга ногами, выясняя, кому придется начать. Я потеряла терпение и поднялась.
— Я ухожу, если никто мне не объяснит, что здесь происходит.
Ханна кивнула Нэт, а та закатила глаза, собралась с духом и наконец выпалила.
— Мерлин и Женевьева стали встречаться, теперь они официальная пара. Мы не хотели, чтобы ты услышала это от кого-то другого, как простую сплетню. Это произошло только после того, как ты ушла от него, и он очень переживает, что ты подумаешь как-нибудь иначе.
Я не знаю, как описать словами то, что я почувствовала. Возможно, что-то подобное я могла испытать, если бы меня сбил автобус. Раньше я постоянно думала о том, что это может случиться, что Женевьева приложит все усилия для этого, и я собственноручно буквально толкнула Мерлина к ней в объятия, и тем не менее, в конце концов столкнувшись с реальностью лицом к лицу, я была просто потрясена. Но это было не единственной неприятностью. Почти так же плохо было то, что теперь все судачили обо мне, сплетничали или сочувствовали.
— А Мерлин знает, что вы мне это рассказываете? — прошипела я.
Они неуверенно закивали.
— Что? Меня что, надо держать под стеклянным колпаком? Насколько он оказался самонадеянным, если подумал, что меня это заботит?
— Ты хочешь сказать, что тебе все равно? — промямлила Ханна.
— А почему я должна переживать? Это же я ушла от него.
— Мы знаем, — извиняющимся тоном вставила Нэт, — но мы считали, что это просто небольшая размолвка.
Я продолжила было есть свой шоколадно-сливочный торт с мороженым и взбитыми сливками, но он внезапно показался мне отвратительным. Я не могла никому рассказывать о происшествии с картиной, и гордость заставила меня подчеркнуть:
— Мерлин умолял меня продолжить с ним встречаться.
— Вот это облегчение! — вздохнула Ханна.
Нэт сконфуженно поморщилась.
— Дело в том, что ты никогда не рассказывала нам о том, что происходит на самом деле. Ты была влюблена, собиралась уехать с ним на ночь, потом тебя посадили на домашний арест, ты пропустила мою вечеринку, а потом вы расстались.
— Это из-за вечеринки? — спросила Ханна. — Потому что он танцевал с Женевьевой?
В этот момент они показались мне такими невинными и наивными, что мне просто стало жаль их. Женевьева тайком превращает мою жизнь в ад, а они ничего не подозревают. Для них жизнь все еще остается набором красивых картинок из тинейджерских журналов, но я уже никогда не смогу относиться к ней так же. Женевьева необратимо изменила меня.
— Эта фотография меня рассердила, — признала я, — но не более того. Что-то изменилось, и мне вдруг показалось, что все это обман и фальшивка. Мне пришлось быть честной с самой собой.
— Кэти, ты такая храбрая, — с преувеличенной чувствительностью выпалила Ханна. — Ты отстаивала свои права и не согласилась на компромисс…
Нэт изучала нас с недоумением.
— Вы вообще видели основную часть мужчин вокруг себя? Если мы откажемся от компромисса, мы закончим свои дни в одиночестве.
Я состроила равнодушную улыбку, увидев, как Ханна нервно постукивает ногой по полу, что обещало продолжение неприятностей.
— Женевьева переживает, Кэти. Она надеется, что ты не возненавидишь ее.
Я даже не отвлеклась от своего торта.
— Возненавижу? Ее?
— Она переживает, что со стороны могло показаться, будто все произошло слишком быстро.
— Ну, насколько я могу судить, Мерлин может хороводить с кем угодно по своему собственному желанию.
Голос Нэт был очень серьезным, и это здорово раздражало.
— Для Мерлина очень важно, чтобы ты не считала, будто он поступил бесчестно.
