Ханна, Нэт и я решили устроить рождественский шоппинг в четверг вечером, когда все магазины в городе остаются открытыми допоздна. Все было, как в старые добрые времена: мы толклись в очереди на автобус, смеялись над всем подряд, особенно когда собачка какой-то дамы попыталась поднять носом юбку Ханны, а потом мы подкалывали друг друга из-за разных вкусов в одежде. Выпрыгнув из автобуса, мы стали пробиваться через толпу, создавая себе особое магазинное настроение. Вначале мы отправились в большой магазин, и я купила маме блузку эффектного сиреневого цвета, вспомнив о печальных прошлых годах, когда мне приходилось выбирать между ночными рубашками и пижамами, которые были ее единственным видом одежды. Нэт повела себя скучно и купила папе тапочки, а маме флакон духов, а Ханна вообще просто разглядывала витрины, утверждая, что не собирается приобретать ничего до последнего момента, иначе покупка будет недостаточно праздничной.
Меньше чем через час Нэт захотела есть и потащила нас в пиццерию, и мы заказали гигантскую пиццу с пятью ингредиентами. Мне очень понравился стиль, в котором было оформлено кафе. Декор под пятидесятые года, мебель в форме полумесяца, обшитая красным кожзаменителем, раритетный музыкальный автомат, а на официантках были надеты гольфы и юбки-клеш. Один из официантов был одет под тедди-боя — в брюки-дудочки и сюртук с двойным воротником ярко-голубого цвета, а на голове у него красовался огромный набриолиненный кок. Казалось, что они вот-вот пустятся в пляс и запоют джазовую песенку, как в каком-нибудь мюзикле.
— Как жаль, что Женевьева не смогла поехать с нами, — задумчиво сказала Ханна.
— Да, действительно, — согласилась я, твердо решив, что не буду замирать каждый раз, как слышу от кого-то ее имя. — Она обожает покупать одежду. Как-то раз мы одновременно заметили потрясающее платье в комиссионном магазине, но она добралась до него первой.
— Она купила его? — с интересом спросила Нэт.
— Нет, его бы пришлось слишком долго зашивать, и она передумала.
— А почему ты не купила его? — с недоумением спросила Ханна. — Ты же можешь зашить любую дыру и сделать так, чтобы все выглядело идеально.
Я пожала плечами:
— Мне оно как-то разонравилось после того, как его померила Женевьева. Оно ей очень подошло.
Ханна почему-то не хотела оставлять тему платья:
— Ты так же хорошо выглядишь, как и она, даже лучше.
Я с сомнением засмеялась:
— Женевьева наверняка передумает и купит его к рождественскому балу.
— Ей не понадобится платье, — быстро сказала Нэт, и ее щеки покрылись легким румянцем. — Я хотела сказать, что она, скорее всего… просто сошьет что-нибудь.
— Кажется, ты нам чего-то недоговариваешь? — спросила Ханна.
— Вовсе нет, правда.
— Я знаю тебя с первого класса, — поддразнила она. — Говори начистоту.
У Нэт как будто внезапно пропал аппетит, она с угрюмым видом отодвинула от себя тарелку и выпила большой глоток колы.
— Я обещала ничего не рассказывать.
Ханна показала на меня, а затем на себя.
— Мы же твои лучшие подруги. Мы никому не проболтаемся.
Нэт поколебалась некоторое время, и я поняла, что ее больше не понадобится уговаривать.
— Ладно. Дело в Женевьеве. Она, скорее всего, не задержится надолго в наших краях.
Я царапнула ножом мимо тарелки и уронила его на пол с оглушительным громыханием.
— Не задержится? Ты серьезно?
— Когда она тебе об этом сказала? — спросила Ханна.
Нэт уставилась в потолок, пытаясь вспомнить.
— Эээ… На выходных.
— И почему она так решила? — только и смогла прошептать я.
— Она сказала, что ей скучно в городе и она чувствует себя, как взаперти. Не думаю, что ее уже тошнит от всего, но она планирует отъезд.
— И куда она собирается уехать?
Нэт сообщила со значительным видом:
— Она говорила о каком-то месте, которое лучше, чем все, в которых она была.
Я с трудом могла переварить полученные новости и стала массировать виски, как будто у меня разболелась голова.
— И она не сказала, что это за место? За границей или здесь?
— Нет. Но я думаю, что она будет путешествовать вокруг света с рюкзаком за спиной, продавая свои украшения. Она слишком свободолюбива, чтобы прижиться у нас.
Эта резкая перемена в ее настроении была очень странной. Раньше Женевьева говорила, что не может отпустить меня, а теперь она неожиданно намеревается уехать, и уехать быстро. Может, она работала над чем-то, и внезапный отъезд был частью ее плана? На долю секунды я даже немного позавидовала тому образу свободолюбивой Женевьевы, который описала Нэт, но это длилось совсем недолго.
— Я даже не знаю, что сказать, Нэт. Это так неожиданно.
— Не для Женевьевы, — подчеркнула она. — Она не может дождаться отъезда.
Ханна нахмурилась.
— А что будет с людьми, у которых она сейчас живет?
— Не знаю, — призналась Нэт. — Но она сказала, что поедет не одна.
Я сдерживалась, чтобы не спросить, как Женевьева так просто может оставить Мерлина, и уткнулась в свою тарелку. После таких новостей пицца показалась мне потрясающей. Я доела свою порцию и остатки на тарелке Нэт. Когда она удалилась в туалет, Ханна странно посмотрела на меня.
— Вот это поворот, да, Кэти?
— Я совсем не ожидала такого, — ответила я вообще безо всяких эмоций.
Ханна закатила глаза.
— Я с трудом в подобное верю. Женевьева, конечно, классная, но слишком непредсказуемая.
В душе я застонала от досады. Как можно быть настолько ослепленной надеждой? Я даже ни на минуту не подумала о том, что Женевьева может соврать.
— Может быть, она хочет, чтобы мы узнали об этом, потому что это просто шутка?
— Но Нэт ей поверила, — возразила Ханна. — В любом случае, не очень похоже на шутку, не так ли?
Моя радость превратилась в кромешное отчаяние меньше, чем за минуту. Я спрятала руки за спину и скрестила пальцы, когда вернулась Нэт, молясь про себя, чтобы ее слова оказались правдой. Мы вышли из кафе и отправились к автобусной остановке, маневрируя в толпах людей на тротуаре. Все взрослые казались раздраженными и агрессивными, их лица были искажены напряжением, а руки нагружены сумками. Я задумалась, неужели шоппинг перестает быть развлечением, когда ты достигаешь определенного возраста? Мы как раз проходили мимо комиссионного магазина, куда я заходила с Женевьевой, и я заметила, что витрина изменилась. Теперь там стояли два манекена, одетые в безвкусные рождественские костюмы: платье в золотых пайетках с рукавами-фонариками и костюм из черного вельвета с огромной юбкой ниже колен и поясом из шотландки.
— Еще двадцать пять лет, — пошутила Нэт, — и Кэти будет надевать такое на званый обед в гольф-клубе.
Ханна захихикала.
— Или на бал Федерального женского института.
Я ущипнула их по очереди.
— Я никогда не буду благообразно одеваться, даже когда мне стукнет шестьдесят. Я перешью свое кримпленовое платье в мини-юбку и буду расхаживать в мартинсах.
Нэт высунула язык.
— Бабушка прямо из ада.
— На прошлой неделе у них были очень интересные вещи в стиле ретро, — сказала я. — Давайте зайдем, я покажу.
Похоже, магазин уже должен был закрываться, потому что две леди снимали кассу и подсчитывали выручку. Я бегло просмотрела вешалки в поисках русалочьего платья и тут же поняла, что его нет, ведь оно было таким броским.
— Похоже, кто-то его купил, — разочарованно вздохнула я.
Вдруг раздался голос:
— Я знала, что ты вернешься за этим платьем, после того как его померяешь. Я отложила его в подсобке. Оно и не должно было висеть в магазине, слишком уж оно испорчено.
— Я его не примеряла, — раздраженно ответила я. — Его мерила другая девушка, которая была со мной.
Я узнала продавщицу с залаченной прической, которая вряд ли бы растрепалась и в десятибалловую бурю. Она подошла, пристально посмотрела на меня и сказала, понизив голос.
— Если ты не хочешь, чтобы твои подруги узнали, то все в порядке. Это будет наш маленький секрет.
Я, наоборот, заговорила еще громче.
— Но это правда была не я. Я была с другой девушкой, среднего роста, с рыжими кудрявыми волосами, худенькой и хорошенькой.
Леди поджала губы.
— Я помню вторую девушку, но платье мерила ты. Я, может быть, и стара, но такую я забыть не могу. Я смотрю на нее сейчас.
Я показала в другой конец магазина.
— Нет, я стояла там и наблюдала.
— Ну, как скажешь, — засмеялась она, и я поняла, что она просто мне поддакивает. Она скрылась за прилавком, а я выговаривала себе, как глупо было раздражаться из-за такого. Она была уже немолода и могла страдать от плохого зрения или слабой памяти. Что особенного в том, что она перепутала меня с Женевьевой? Когда она вернулась, я угрюмо взяла у нее платье.
