Катька одновременно и осталась прежней, и изменилась — стала подтянутой, спокойной, ироничной. Новая стрижка и очки в черной пластиковой оправе подчеркивали утонченную красоту ее лица. Мы болтали запросто, словно и не расставались со слезами и скандалами; и все же Катька теперь была более чужая и недоступная, чем любая женщина, встреченная на улице. Тем не менее почему-то я почувствовал, что мужчины у нее сейчас нет; не знаю, в чем это проявлялось, но я абсолютно в этом уверился.
Хотя я правда соскучился по своим книгам, но жалел, что забираю их — теперь повода повидать Катьку не осталось. Она вышла проводить меня к воротам поселка. Мы еще поболтали о ерунде, совсем по-приятельски, и это меня обнадежило.
— Может, встретимся в городе как-нибудь? — с деланной небрежностью спросил я. — Или на выступление своей спортивной школы пригласишь?
— Незачем, — ответила Катька с легкой улыбкой. — Нет смысла, Олег. Выезжай, я ворота закрою.
* * *
На работе все шло своим чередом. Повышение зарплат якобы по итогам консалтинга ощутимо всех взбодрило. Из разработки, естественно, никто не уволился — никто и не собирался. Спрос на интернет-рекламу стагнировал, но мы уверенно опережали конкурентов, выжимая из проседающего рынка все, что только возможно.
В июле получили заказ от крупного российского производителя обуви. С представителем заказчика я решил встретиться сам — не только из-за впечатляющего рекламного бюджета, но и потому, что заказы из реального сектора экономики у нас были редкостью, торговцы воздухом обращались куда чаще. В конце встречи я задал стандартный вопрос — откуда вы узнали о нашей компании. Менеджер по рекламе ответил, что их начальник отдела продаж рекомендовал к нам обратиться, потому что раньше работал тут и уверен, что ребята свое дело знают; и назвал фамилию Вадима.
После встречи я долго листал контакты в мессенджере, пока не добрался до Вадима. Последние сообщения были от меня — я спрашивал, как он там, и надо ли что-то привезти в больницу. Вадим не ответил, и на этом наша переписка завершилась — я полагал, навсегда. Но теперь появился повод ее возобновить. Я написал: «Спасибо за заказ!» Через полчаса Вадим вышел в сеть и сразу ответил: «Да не за что, амиго». Прислал эмодзи с двумя кружками пива. Я написал «А давай. В пятницу ок?».
Вадька изрядно раскабанел. Пижонские дреды он больше не заплетал, носил вполне консервативную стрижку и пиджак поверх водолазки. На пальце красовалось массивное обручальное кольцо — одна из его бесконечных бабенок все-таки заарканила вольного жеребца.
Не было никакого выяснения отношений, претензий, раскаяния. Мы говорили так, словно каждую неделю встречались пропустить по пивку. Вадим расспрашивал, как дела в «Нативе», и я рассказал ему все — даже гнусную историю с Сашей Корнеевым.
— Гнилая контора эта «Дахау», — сказал Вадим. — Пахать на заграничных хозяев, пока они дербанят экономику своей страны… Самому-то не обрыдло?
— Ты даже не представляешь, до чего обрыдло. Но тут такое дело… должен я им. Собственно, потому и не уволился тогда. Так быстро все произошло… срочно бабки понадобились, ну, проблема у меня случилась в семье. И так тогда запарился, что тебе не рассказал сразу, а потом уж…
— Лан, забей, амиго, — быстро сказал Вадим, отхлебнув изрядный глоток. — Кто старое помянет, тому глаз вон. Я сам хорош был, драма квин прям. Совсем у меня тогда кукуха отъехала от этих таблетосов. Врач полное говно попался, такого стремака понавыписывал… В больничке сказали, я еще легко отделался, с «Физики» этой люди в петлю лезут только в путь. Месяц под капельницей валялся, потом год еще голову чинил у нормального психолога. Главное, выяснилось, что у меня и депры-то настоящей никогда не было. Просто загнался, эффективность упала, уставать быстро стал — вот и пошел за волшебной таблеткой. А врачей сейчас до жопы таких — любой каприз за ваши бабки. Ничо, выкарабкался, теперь живее всех живых. Лучше скажи, ты сколько должен-то?
Я назвал сумму — и остаток долга, и проценты; они превышали остаток уже в несколько раз. Вадим крякнул и добил пиво в один дых.
— Да уж, попадос… Влетел ты крепко, амиго. Если прижмут евромрази совсем, обращайся. Посмотрим, что можно сделать. Кто ищет, тот всегда находит…
— Что как у самого-то на новой работе?
— Да какая она новая, я уж год как там… Говна всякого, конечно, хватает, это уж как водится. Менеджмент ворует, как не в себя, степлер, блин, на столе оставлять стремно. Поставщики — твари хитровыделанные. Чуть с ними расслабишься, брак подсовывают. В производстве через одного рукожопы. И все-таки… мы в два с половиной раза за последний год выросли. Тут тебе и рабочие места, и развитие промышленности, и рост отечественного сегмента на рынке. Есть чем, — Вадим улыбнулся в пустую кружку, — ну, гордиться, что ли.
— Круто, чо. Еще по одной?
Опытным путем я выяснил, что две кружки пива за вечер мой организм переносит без закидонов. А если хорошее пиво да в хорошей компании, то можно и на третью размахнуться.
— Так что разберешься с Дахау — давай к нам, в реальный сектор, — Вадим подул на пену, чтобы добраться скорее до пива. — Здесь приличных руководителей днем с огнем не сыщешь. Легко не будет, но и скучать не придется. Деньги, конечно, не такие, как в айти, но жить можно.
— Слушай, ну айтишечка все время растет, а в реальном секторе все наверно давным-давно поделено…
— Ты чего, новости не смотришь, амиго?
Вадим серьезно глянул на меня. Я пожал плечами. Пока держал акции, вполглаза следил за деловыми новостями, а теперь и на них забил. Политикой и вовсе никогда не интересовался. Судьба «Натива» все равно зависела от дрожания левой пятки руководства в Дахау, а не от общемировых трендов.
— Зря, зря, — Вадим покачал головой и захрустел гренкой. — Понимал бы, что настало время на свою страну работать, а не на глобальную, мать ее за ногу, экономику.
— Да ну, какое такое время, — я вяло махнул рукой. — Не будет ничего. Как обычно, кулаками помашут и успокоятся. Все к тому идет.
— А вот не скажи, — протянул Вадим. — Знаешь, что госслужащих уже перевели на банковские карты с отечественным биллингом? Теперь муниципальных переводят. Серьезная заваруха намечается. А ты на Дахау пашешь…
Я закатил глаза. И почему мне не наплевать?..
* * *
Между всей этой суетой я искал повод снова увидеть Катьку — и не находил. Скучал я уже не по той Катьке, которую помнил, а по той, какой она стала. Нет, любови страстной со мной не приключилось — не те годы, видать. Но я твердо понимал, что с этой женщиной буду счастливее, чем без нее; и сам готов был работать над тем, чтобы сделать ее счастливой, насколько возможно. Осталось только донести эту несложную идею до Катьки и узнать, что она думает. Вот только повода не находилось.
Помощь пришла, откуда не ждал — от отца. Я и забыл, что все эти годы он поддерживал связь с родителями Катьки, они поздравляли друг друга с праздниками и обменивались сплетнями о непутевых детях. Отец сказал, что моему бывшему тестю иногда требуется помощь по хозяйству на даче — годы уже не те, чтобы самому тяжести таскать. Разумеется, проще было нанять рабочих, но я с радостью ухватился за этот предлог и стал иногда приезжать на выходные. Расчищал угол садового участка под будущую детскую площадку, красил летнюю кухню, чинил крыльцо… ну, почти дочинил это чертово крыльцо. Перевязывая мне разбитый молотком палец, Катька смеялась совсем как тогда — запрокидывала голову, и я видел все ее мелкие белые зубы. Само собой получилось, что на ночь я остался у нее в комнате. Но напрасно меня воодушевила легкость, с которой это произошло.
— Зря так стараешься, — остановила меня Катька, когда я в третий раз за ночь принялся ласкать ее. — Это просто ностальгический секс по случаю, Олег. Не воображай себе…
Трахались мы, разумеется, в презервативах. У меня с собой были, но свои Катька достала раньше.
