— Рад тебя видеть, — дотронувшись губами до ее щеки, сказал Рено. — Ты одна? Без Антона?
— Одна…
Не сговариваясь, дальше пошли вдвоем. Шли словно в волшебной сказке, сквозь тихо падающий снег, расцвеченный вспышками реклам. Случайно руки их соприкоснулись, и дальше они так и шли, чуть касаясь пальцами друг друга. Им совершенно не мешали толкающие, спешащие прохожие.
— Давай как-нибудь съездим с Антоном к моему другу на дачу в лес. Он купил старую-старую дачу. Я у него уже не раз был, там такая красота. Ты умеешь кататься на лыжах?
— Нет, а мне можно после сотрясения?
— У тебя даже сотрясение было? Антон не говорил…
— Освобождена от физкультуры до конца семестра.
— Тогда я буду катать тебя на санках, осторожно и бережно.
— Здорово, я мечтаю покататься на санках.
Они говорили, не задумываясь, не ища специально тем, не смущаясь паузами. Заметив, как Сашка поглядывает на вывеску пельменной «У Мони», Рено предложил зайти туда. Есть пельмени вдвоем — это просто восхитительно, пельмени становятся гораздо вкуснее, когда видишь рядом лицо любимого. Глаза у Сашки сияли от счастья, девушка впервые так сильно полюбила, и ей хотелось, чтобы этот поздний ужин не кончался. Она не видела и не слышала больше никого, словно была с Рено наедине. В какой-то миг она даже потянулась к нему губами, так захотела поцеловать его… Рено рассказывал что-то и вдруг, взглянув на нее, замер, засмотрелся в ее глаза… Он забыл, о чем говорил.
— А ведь прав Антон, глаза у тебя не серые, а черные.
— Да?! — Сашка испугалась: она уже знала, в каких случаях у нее темнеют глаза.
Ей говорили пациенты, что, когда она лечит, зрачки сильно расширяются, и тогда глаза кажутся черными. Получается, сейчас, сама не замечая того, она что-то вкладывает в свой взгляд? Странно, она всего лишь наслаждается его присутствием. И Сашка не отвела глаз. Рено, забыв о пельменях, смотрел и смотрел на нее…
— Черт побери! Что я делаю?! — спохватился он, вспомнив о брате.
— Что? — почему-то шепотом спросила Сашка.
— Тебя же не пустят в общежитие! Мы заболтались. Все, пошли.
Он остановил такси и отвез ее к общежитию. Двери уже были закрыты, но вахтерша впустила ее и в честь Нового года даже не сделала замечания.
Все было бы прекрасно, но Рено не заикнулся о следующем свидании, не пригласил с собой встречать Новый год. Может быть, дело не в Антоне, а просто у него есть другая?
В комнате Сашки оказалось полно народу — все, кто еще не уехал. Они и так не скучали, но с ее приходом стало еще веселее. Сашка с удовольствием увидела, что Стас повеселел, а то в последние дни он даже не напевал. Сейчас он был, конечно, с гитарой, жизнерадостно повторял одни и те же строки: «Новый год к нам мчится, Скоро всё случится…». Пел, пока Майке не надоело. «Хочу спать!» — заявила она. Пора было выпроваживать гостей. Начали со Стаса. Сашка чмокнула его в щеку, вручила подарок, а он — ей. Они попрощались до следующего года. Уходя, Стас опять запел: «Я ухожу, чтобы вновь возвратиться…» Это еще больше всех развеселило: «Наша перелетная птичка». Разошлись и девчонки по своим комнатам.
Гостей выгнали, а сами все не могли уснуть, не спалось, разговор зашел о христианских чудесах. Сашка оказалась самой подкованной, девчонки и не слышали о многом. Они недоверчиво слушали о Туринской плащанице, о том, что на холсте, в который заворачивали Иисуса, отпечатались его лик и все тело — как, каким образом это произошло, ученые до сих пор не могут объяснить.
— Выходит, он на самом деле был?
— Чтобы так отпечаталось, нужно лежать неподвижно несколько дней, но живой человек поменял бы положение. А от мертвого не будет отпечатка…
Майка не знала и о том, что в храме в Иерусалиме на Пасху, огонь вспыхивает сам по себе и что происходит это только в присутствии православных священников. И когда однажды их не пустили в храм, огонь загорелся снаружи — там, где они стояли. Сашка рассказывала, как первосвященник проходит в маленькую часовенку внутри большого храма, как перед этим его обыскивают, чтобы не было с собой спичек, зажигалки и прочих подобных вещей, как он молится в одиночестве в этой часовне. А храм полон людей, толпы стоят и снаружи, все ждут святого мгновения, никто не знает, когда загорится огонь, и загорится ли, а потом, по стенам начинают пробегать всполохи, и вот наконец внутри той часовенки вспыхивает пламя. Священник подает наружу пучок горящих свечей, люди поджигают свои свечи от них, этим огнем умываются, он не жжет сначала. Потом сотни людей идут от храма с зажженными свечами в руках, святой огонь несут по домам, везут во все страны мира, где есть христиане. А если когда-то огонь не вспыхнет, то, значит, скоро наступит конец света. Девчата слушали недоверчиво, они думали, что только Олимпийский огонь возят из страны в страну.
Сашка рассказала и о чудодейственных Киевских лаврах — пещерах, в которых останки захороненных святых имеют лечебную силу, о мироточении икон, о стигматах, кровоточащих следах гвоздей, которыми прибивали Христа, появляющихся иногда на теле верующих.
На следующий день девчонки проспали полдня, простились друг с другом до следующего года, обменялись подарками с требованием вскрыть пакеты только после двенадцати. Сашка проводила Майку на вокзал, побродила по городу, замерзла и пошла домой.
В общежитии было тихо и пусто. Остались лишь те, кто совсем был на мели, не мог позволить себе поездку домой, да кто жил очень далеко и не успевал за выходные дни съездить на родину. Сашка оглядела свою комнату и принялась за уборку. Вымыла посуду до блеска, протерла все, что только можно было, выдраила пол, простирнула вещи. На столе в вазочке поставила еловые ветки, под ними разложила полученные подарочки. Осталось только одно — вымыть себя. Сашка пошла в ванную.
Удивительно, весь семестр ей постоянно не хватало времени, а сейчас и делать было уже нечего, но день все не кончался. Можно поехать на Красную площадь, но туда в праздники люди идут целыми компаниями, бродить в толпе одной — это грустно… Сидеть и ждать двенадцати? Лучше уж завалиться в постель и проспать до следующего года… А завтра, на свежую голову, она с утра будет готовиться к экзамену.
Стоя уже в пижаме, Сашка огляделась: ну просто идеально чисто! Никогда так не было! Что-то лампочка неяркая, перегорает? Углы не освещались, словно комната меньше стала. Сашка протянула руку к выключателю и вдруг увидела: на ее кровати кто-то лежит. Одеяло чуть пошевелилось, его край медленно сползал. Девушка тихонько подошла к кровати и осторожно потянула одеяло: Лидия лежала и молча улыбалась. Впервые в жизни Сашка видела такую жуткую, зловещую улыбку. Она вскрикнула, морок рассеялся: в комнате никого не было, встряхнула одеяло, постель пуста. Девушка легла и тогда только почувствовала, что ее пижамные штанишки немного мокрые — ну и ну, она описалась…
Сашка лежала и наблюдала, как комната становилась все меньше и меньше. Лампочка светила слабее, слабее, потом темнота — перегорела. Сейчас все решится, поняла она, бабка с ней разделается. Потому-то она так долго не появлялась, силы копила… Сашка замерла в напряжении, ее «стаканчик» показался на этот раз совсем хрупким. И на помощь некого позвать, тут никто и не поможет… Далеко-далеко вспыхнула свечка…
Лидия не торопилась. Она ощутила Сашкин ужас, и это согрело ей душу, придало сил. Сейчас она прекрасно чувствовала внучку, у них наладился прямой контакт. («Все же кровь одна», — мелькнула вдруг мысль). Зажгла свечу, разложила перед собой фотографии с выпускного вечера Ванечки. Самые любимые воспоминания. Залитый жарким июньским солнцем школьный двор, шеренга нарядных выпускников, напротив толпа родителей. Она и Сергей стоят в этой толпе. Директор называет имена, выпускники по очереди подходят к столу, покрытому красной скатертью, получают аттестат и гвоздику, директор жмет руку… Вот из строя вышел ее сын, высокий, плечистый, в нарядном, отлично сидящем костюме. Лидия слышит за спиной шепот: «Какой красавчик!», потом кто-то шикает: «Тише, вон его мать!» А Лидия все отмечает: и шепот, и завистливые взгляды, ей становится так радостно…
Лидия не обратила внимания, что кто-то из выпускников получил медаль, кому-то вручали почетные грамоты за спортивные достижения, за выступления на конкурсах. Отметили школьную команду волейболистов, занявших первое место в районе, и команду КВН. Поздравляли победителя региональной олимпиады, он уже был принят в институт. Все это такая ерунда! Сыновья казались ей здесь самыми лучшими парнями, а девчонок она вообще в расчет не брала — мир создан для мужчин… Весь вечер Лидия чувствовала себя именинницей, ну и пусть в аттестате у сына одни тройки, это неважно. С такой внешностью ее мальчики и так пробьют себе дорогу.
