Мистер Атанасиу чмокнул Конни в щеку. Она улыбнулась, глядя через стеклянные раздвижные двери кухни туда, где Джордан, колдуя у жаровни, смеялся над чем-то, что говорил ему его приятель Брайан Макинтош. Должно быть, над какой-то глупостью. В арсенале Брайана Макинтоша были только тупые шутки. Джордан был такой же загорелый, как и его отец, и уже почти такой же рослый. Глаза и улыбку он унаследовал от матери. На прошлых каникулах родители возили его в Узбекистан, потом в Турцию, в Трабзон, а завершил он отдых в доме дедушки с бабушкой на побережье Эгейского моря. А на предыдущих каникулах он ездил в Боливию и Нью-Йорк. Никогда не завидуй богатым, Конни, сказала ей однажды мама, в «Хэрродсе»[72]. Марина часто водила ее туда после школы. Запихивала в ранец дочери рубашки, юбки и мелкие игрушки. Даже не вздумай. Как начнешь завидовать, так уже не остановишься. Всю жизнь потратишь впустую.
Разве завидует она Джордану, тому, что он богат, красив, что у него такие замечательные родители? Нет. Она вняла совету матери. Тем не менее она презрительно улыбнулась, когда Дженна сообщила ей, что мистер и миссис Атанасиу познакомились и полюбили друг друга в Париже. Романтично, но банально.
— Чем-нибудь помочь, миссис А.?
Миссис Атанасиу махнула бокалом с виски и глянула на духовку:
— Нет, спасибо, Конни, идите во двор, развлекайтесь. Вот сейчас пироги допекутся, и мы с Энтони пойдем в кино. Дом полностью в вашем распоряжении. — Она показала на бар в глубине столовой: — Там пиво, шампанское, кое-что из крепких напитков. Только с верхней полки ничего не берите. Вы, подростки, все равно это не оцените как надо.
Мистер Атанасиу подошел к дверям, раздвинул их и, поклонившись, пропустил девушек во двор:
— Присоединяйтесь к гостям.
Джея-Зи сменил короткий речитатив Джелло Биафры[73], а потом из динамиков загремела песня «Ты будешь моей девчонкой?» в исполнении группы «Джет»[74]. Джордан явно поленился подобрать разнообразную музыку, запрограммировал свой МРЗ-проигрыватель на исполнителей в алфавитном порядке.
Подростки разделились на три группы. У жаровни мальчики готовили мясо. Девочки сидели за столом. Линин, единственный среди них парень, сворачивал сигарету с марихуаной. У бассейна, к которому вел ряд ступеней, расположилась еще одна группа ребят.
Как только Конни с подругами ступили во двор, все, кто там был, мгновенно обратили на них свои взгляды. Конни зарделась от смущения. Ей казалось, что она нелепа в своем нарядном платье. Они махнули Джордану и подошли к столу, за которым собрались девочки. Те тут же принялись обсуждать ее туалет. Конни старалась любезно отвечать на их комплименты, но сама обхватила себя за плечи, жалея, что не может стать невидимой. Неужели Линин пялится на ее грудь? Она еще крепче обхватила себя руками. Никто из мальчиков ничего ей не сказал. Она устремила взгляд на газон. В конце сада Атанасиу под двумя огромными эвкалиптами она различила два силуэта. В перевернутом металлическом барабане горел костер, отсвет пляшущего пламени падал на фигуры, и в одной из них она узнала Ричи.
Извинившись, она зашагала мимо мальчиков, собравшихся у жаровни. Старалась не обращать внимания на их взгляды, но чувствовала себя посмешищем. Сходя с площадки, она споткнулась и чуть не упала.
— Не ушиблась?
К ней обращался Али. Он сидел у бассейна. Его наряд состоял из свободной спортивной майки с надписью «Chicago Bulls» и джинсов, которые он закатал до колен, так как его ноги были спущены в воду. Что за идиот, подумала она, ведь замерзнет же. Али тоже сворачивал сигарету с марихуаной. Его кожа, будто смазанная маслом, блестела; на руках выступали мускулы. Знает, придурок, что торс у него красивый, потому и напялил майку, рискуя заболеть пневмонией.
— Нет.
Али продолжал сворачивать сигарету:
— Хорошо выглядишь.
Коста и Блейк, сидевшие по обе стороны от него, сдавленно захихикали. Ее оскорбляют?
— Заткнитесь, козлы. — Мальчики мгновенно перестали смеяться.
Не поворачиваясь к Конни, Али протянул ей свернутую сигарету:
— Хочешь?
— Может, потом.
— Дело твое.
Она осторожно пошла по тропинке в конец двора, чувствуя, что мальчики смотрят ей вслед. Возможно, они над ней смеялись.
Неужели она весь вечер так и будет нервничать?
— Ну ты и расфуфырилась.
Ричи сидел на перевернутом ящике из-под молока. На нем была та же футболка, в которой она видела его днем.
— Ты тоже постарался.
Он рассмеялся. Рядом с ним на другом ящике сидел Ник Серсик. Волосы он с помощью геля пригладил назад. Одет он был в самую обычную рубашку и костюмные брюки, которые были ему велики. От него за версту несло лосьоном после бритья. Когда она приблизилась, он пробормотал что-то, очевидно поздоровался с ней, а потом резко встал с ящика и предложил ей место. Они все трое посмотрели на ящик. На его пыльной поверхности остался отпечаток от штанов Ника. Он опять пробормотал что-то, потом поднял с земли свой джемпер и застелил им ящик.
Конни была тронута. Ник проявлял галантность. Это слово она встречала в книгах, но ей еще не представлялся случай употребить его. Она села:
— Спасибо, Ник. Ты весьма галантен.
Ричи фыркнул. Она показала ему язык. От костра исходил жар. Она спустила с плеч шаль, скомкала ее в руках. Перегнувшись, схватила сигарету из пачки Ричи, лежавшей у него в ногах.
Ник, опять все так же резко, повернулся и пошел прочь.
— Что с ним?
Ричи пожал плечами:
— Не знаю. Может, в туалет захотел.
— Он славный парень, но…
— Но что?
— Сама не знаю… — Конни пыталась подобрать верные слова. Казалось, у нее плавятся мозги; и даже сидя у костра, она вдруг начала мерзнуть. Она вновь накинула шаль на плечи. «Экстези» наконец-то начинал действовать. — Не знаю… он нервничает все время. И меня заставляет нервничать.
— Мы попробовали волшебные грибы. Он немного прибалдел. — Ричи похлопал себя по карману. — Хочешь?
— Не-а, я уже приняла таблетку.
— Что-то приличное?
У нее теперь стучали зубы, спина онемела, ее немного тошнило. Она жалела, что пришла на вечеринку в своем вычурном платье, в котором она не могла улечься на траву, чтоб полюбоваться ночным небом. А как было бы здорово сейчас лечь. Она увидела бы такую красоту! Отблески огня, мерцание звезд сквозь листву эвкалиптов. Она попыталась ответить Ричи, но сумела лишь рассмеяться. И он рассмеялся в ответ. От этого она сама захохотала еще громче.
— Вполне, — наконец-то удалось выдавить ей. Да, таблетка оказалась замечательная, отличная. Ее больше не тошнило. Теперь ей было чертовски хорошо.
— Мое тоже.
Они снова захохотали. Ричи остановился первым. Принял серьезный вид.
— Что такое?
— Кон, ты — мой самый лучший друг.
— А ты — мой.
— У тебя язык заплетается.
— У тебя тоже.
И они опять покатились со смеху.
Вернулся Ник Серсик. Сел на траву скрестив ноги. Конни с Ричи постепенно успокаивались. Конни хотелось лечь. Ей было завидно, что Ник в дешевых брюках. Вид у него был отстойный, зато ему было удобно.
— Жаль, что я не в джинсах. Чувствую себя полным дерьмом.
Ник царапал по земле веточкой:
— Все только и говорят, как здорово ты выглядишь. Все до одного.
Он не мямлил. Головы не поднимал, от занятия своего не отрывался, но не мямлил. Он был славный парень — не заносчивый, не наглый, не подлый. Поэтому все остальные мальчишки подшучивали над ним, а девчонки — смеялись. Они это делали не со зла, но их неумышленная жестокость ранила. Не отдавая отчета своим действиям, она кончиками пальцев коснулась его рыжих волос. Он вздрогнул.
— Прости.
Ее словно током ударило.
— Ничего.
— Мне нравятся рыжие волосы.
В самом деле? Ей нравятся его рыжие волосы.
— Рыжее, чем у Ника, не бывает.
Ник поднял голову; его лицо заливал густой румянец.
— Заткнись, — огрызнулся он на Ричи. — Ты тоже рыжий.
— Черта с два. Я, приятель, то, что называется, рыжеватый блондин.
Они замолчали. Конни подумала, что ей следует как-то разрядить атмосферу, но, в сущности, ей было все равно. Она с интересом наблюдала за происходящим на вечеринке. Джордан, вероятно, перенастроил проигрыватель, потому что сразу же за музыкой «Кайзер чифс»[75] и «Крафтверк»[76] двор сотрясли ударные и гитара «Уайт страйпс»[77], исполнявшей песню «Seven Nation Army». Рядом с ней Ник и Ричи стали спорить о том, какой из альбомов этой группы лучше — «Elephant» или «De Stijl». Гектору нравилась музыка «Уайт страйпс». Фигня. Люди его возраста «Уайт страйпс» не любят. Конни заметила, что у бассейна Али закурил еще одну сигарету с марихуаной. Она встала.
— Пойду в дом, — она улыбнулась Нику. — Спасибо, что уступил мне место. Ты настоящий джентльмен.
