Обе женщины, старая и молодая, оценивающе осмотрели Олега и, покивав, растворились в толпе работников училища.
Завтра после общей линейки должна начаться настоящая для Олега работа. Настоящая-то была и в войну: в механическом цехе приходилось стоять за строгальным станком, за фрезерным. Но та работа казалась временной — пока идет война. К новому же, настоящему делу надо было теперь приготовиться.
— Не такое уж оно новое, — возразил Гоша Цаплин, поглядывая на принесенные из библиотеки учебники. — Была у нас и педагогическая практика.
— Была-то была, да сейчас надо начинать все по-настоящему.
— Парни у нас будут новички, первогодки. Им все в новинку, весь наш опыт. У нас же с тобой за плечами все-таки кое-что: училище, техникум.
— Воспитанникам нашим по восемнадцать или около этого, у них тоже свой опыт. Видели море, большую рыбу, некоторые даже спирт пивали.
Житейский разговор был прерван стуком в двери. Олег откликнулся:
— Входите! Заходите!
За дверью, однако, мешкали, не входили. Гоша распахнул ее и увидел двух крепких парней лет по двадцать. Переступили порог.
— Думаем, сюда ли попали? — объяснил заминку тот, что поплотней и покрепче.
— И мы не знаем, сюда ли, — Олег с ними согласился.
— Здесь, говорят, живут боксеры. И не верилось бы, да вон на стене висят перчатки.
— Правильно говорят. А вы, что, тоже боксеры? — спросил Олег.
— Есть маленько, — улыбнулся который повыше ростом и худощавей, с распавшимися надвое русыми волосами.
— Что ж, давайте знакомиться.
— Виктор Климов, — представился худощавый. — Я здешний тренер, а это мой ученик Тима Соболев. Оба мы учимся в горном техникуме.
— Вот это ученик — хватка-то! — Олег одобрил. И представился. — Садитесь на табуретки, а мы с Гошей усядемся на койки.
Табуретки были только две, думали, больше не понадобится.
— Для встречи с боксерами сегодня, вообще-то, день неподходящий, — Олег подумал вслух.
— В нашем техникуме завтра тоже начинаются занятия, — оправдал себя Тима Соболев. — Думаю, успеть бы познакомиться. О вас слух идет по городу.
— Вот и нам надо готовиться, завтра у нас — начало. Видите, книг набрали? — указал Олег на заложенный книгами стол. — Но раз уж пришли — идемте к морю, там обо всем поговорим. Можно с собой захватить перчатки. Клуб сейчас занят, там разместились рыбаки.
— Ну, правильно! — поддержал Тима Соболев. — Идем к морю.
Не в пример своему тренеру, Тима Соболев был разговорчив, находился в приподнятом настроении: разворачивал широкие плечи, встряхивал крепкими бицепсами и говорил, говорил: с боксом, похоже, связывал какие-то надежды. Гоша, как всегда, сопровождал Олега. К четверым, уходящим с боксерскими перчатками к морю, присоединились почуявшие схватку физрук Вена Калашников и воспитатель Женя Егорченко.
— Откуда ты сюда приехал? — спрашивал Олег тренера Тимы Соболева Виталия Климова.
— Из Хабаровска.
— У кого учился боксу? Тренировался? Сколько провел боев?
Ответы на поставленные вопросы были столь неопределенны и столь неясны, что скорей их вовсе не прозвучало. Зато Витя толковал о книгах, учебниках по боксу, называл авторов. Олег сделал выводы не в пользу Климова. Выходило, что сам он боевых перчаток не нюхал. Что ж, видно, бывают и такие тренеры…
Краем уха Олег улавливал не первую уже перебранку идущих сзади воспитателя Егорченко и физрука Калашникова. Авенир Павлович, попросту Вена Калашников, привез с собой красавицу-жену, молодую дамскую парикмахершу со своим московским материалом. Вокруг нее крутились молодые женщины и, как ни странно, холостые мужчины. Она хорошо танцевала; с новыми подружками, когда Вена вечерами находился в училище, бегала на танцы. Задорно плясала «Цыганочку». Так что не удивительно, что за ней увивался табун молодых гуляк. Женя Егорченко был женат на скромной худощавой бухгалтерше училища. Над Калашниковым он подтрунивал:
— За твоей мужики всего Александровска бегают. А тебе ничего? Безразлично? И не страшно и не обидно?
Он, конечно, преувеличивал. И озорно при этом подмигивал и подхихикивал. Слушал, слушал Вена Калашников, да как вспылит:
— Ну, а за твоей, извини меня, — за твоей никто не бегает!
Огорошенный примолк Женя Егорченко.
Освобожденный отступившим морским приливом, песчаный берег был сырой, твердо-зыбучий, на нем отпечатались следы только что прошедшей компании молодых людей. Уходили они дальше от города, к северу, по направлению к шахтерскому поселку Мчаги, туда, где нет посторонних глаз, где можно спокойно побеседовать о жизни, о спорте.
— Что, хватит шагать, будем раздеваться? — Олег остановился, стал разглядывать заросший кустарником высокий берег. Снял рубашку, брюки. Осваивая новые прорезиненные тапочки, попрыгал на одном месте. Вся компания, следуя его примеру, разделась и стала попрыгивать на одном месте.
— Гоша, ты ведущий, я замыкаю. Ну, пошли!
Некогда им «тянуть резину», наговориться еще успеют, сейчас ждут дела. Шли спортивным шагом. И побежали, сперва тихонько, ноги утопали в сыром песке. Пошли поскоками влево, вправо, присядкой и гусиным шагом. И пошли добрым бегом с одышкой. В заключение — стометровка. И ходьба по кругу с отработкой ударов. И уклоны влево, вправо. Вот и все, пожалуй.
— Такую вы делаете разминку? — Олег обратился к исходящим потом Тимофею и Вите Климову.
— Ну, нет, конечно. После такой зарядки мускулы будут болеть, — обмолвился Тима Соболев.
— Сперва поболят, не без этого, — утираясь платком, вмешался Вена Калашников. — К нагрузкам, к поту привыкнете.
Гоша уединился, отмеривал пятисотметровку, бегал туда и обратно, потел, просил физрука засечь по хронометру время. По следам на песке измерял длину шага. Ему надо чтобы шаг был длинный.
Олег с Тимофеем «разогревались» до конца: вместо лап, били друг друга по перчаткам. Удар у Тимы был сильный, но не быстрый, и он скоро уставал.
— Ну, хватит игрушек, давай стукнемся по-настоящему! — наконец он потребовал. Олег кивнул: давай.
Физрук Калашников был тут как тут: пощелкал секундомером.
— С правилами бокса знакомы? — обратился, главным образом, к Тимофею. — По затылку, ниже пояса и по спине не бить, слушать команду. Формула боя три раунда по… по две минуты. Ну, все, поехали: бокс!
Олег похаживал вблизи, в меру открыт для ударов и досягаем по дистанции. Приладившись, Тима хлестнул его правой рукой! Провалился — нырнул Олег под удар. Опять Тима ударил справа. Уж бить, так бить. Но опять не попал — Олег оттянулся назад. И снова Тима стал бить — слева, справа, опять слева. Все мимо. Олег был неуязвим. Впрочем, находился все в той же близости. Тимофей стал горячиться, полез грудью — коротким ударом справа Олег остановил его: Тимофей споткнулся, упал на одно колено. Сырой песок был упруг, как подстилка на ринге. Вена Калашников скомандовал:
— Сто-оп!.. Р-раз… два… — Выразительно он взмахивал рукой. — Тр-ри, че-тыре…
— Ну, я уже могу, — подступил к судье крепыш Тима Соболев. — Ну, давай!..
Согласился Вена Калашников, скомандовал: — Бокс!
Вокруг крепкого этого парня Олег кружился, давал ему прийти в себя. Тычками в корпус и голову между тем расстраивал без того убогую его защиту. Гоша оставил свои занятия, подошел ближе — наблюдал за ходом схватки. Не выдержал, высказался:
— Сейчас он уложит его!
Вена Калашников помахал рукой, успокаивая — минутку терпения!
Удар не заставил себя ждать: Олег нанес его в корпус, под ложечку. Соболев упал ничком. Старался вздохнуть, но не мог.
— Выдох! Делай выдох! — Олег командовал.
Мало-помалу Тимофей приходил в себя: встал, Вите Климову без слов протянул перчатки, чтобы развязал шнурки. Лицо было бледным.
— По брюху-то!.. Ты бы лучше по скуле… — Тима попенял Олегу.
— Все по правилам, Тима, — Вена Калашников похлопал его по плечу.
— Ну, что, Витя Климов, с тобой попробуем? — Олег обернулся.
— Да нет уж, не стоит, — Витя застенчиво улыбался. Человек тонкой кости: он видел бой со стороны и был удовлетворен экспериментом.
Тогда Олег не знал, что его проверяют…
Гимнастику делали стоя, сидя, лежа на песке. И пошли купаться. Преодолевая волны, шли долго, пока вода не достигла груди. Плыли, взлетывая на волнах. Собирались плыть назад — оказалось, там, куда уплыли, — мелко: вода едва доставала подмышек. И она совсем казалась нехолодной. По берегу выходили, чертя воду приподнятыми ногами. Тима шел рядом.
— Я вот думаю: а что, если б я попал тебе? Ведь удары-то у меня — слава богу! — Тима бороздил воду ногами и ждал ответа.
— Ничего удары. Только медленные. И ты совсем не расслабляешься. От таких ударов уходить нетрудно.
