Она медленной и плавной походкой прошествовала в холл и, невзирая на простой наряд в виде джинсов и толстовки, с королевской надменностью встала в самом центре помещения. По мне скользнул ее не менее неприятный, чем у Клио, взгляд, и Кассандра отвернулась. А когда девушка улыбнулась греку, я наконец осознала, что она чертовски сильно похожа на Елену.
Да, такое бывает — двоюродные брат и сестра могут походить друг на друга больше, чем родные.
Тот же тонкий стан, что и у Елены, те же темные глаза и волосы — волнистые и длинные.
Как странно, но Кавьяр прямо в лице изменился, когда встретился с сестрой взглядом. Побледнел немного и быстро отвел глаза, словно и вовсе не желал смотреть на Кассандру.
Теперь ясно, почему прошлой ночью я получила пощечину. Грек как раз переваривал слова Касси о приезде, а мне досталось — «под горячую руку» и «чтобы не прохлаждалась».
Хм. А приятно осознавать, что и у Клио есть слабые места, и одно из них нагрянуло с неожиданным визитом.
— А здесь все так же несовременно, — произнесла девушка певучим голосом и повернулась к Марио, который вышел из гостиной. — О, привет, Мар!
Доктор, судя по выражению лица, тоже был не очень рад приезду Кассандры.
Еще один человек, которого все ненавидят. Похоже, Касси немало достается от Кавьяра после смерти Елены. Если с родной сестрой Клио произошло нечто ужасное, то вполне естественно, что двоюродная — лишь болезненное напоминание.
— Ты надолго? — вместо приветствия проговорил Марио.
Девушка картинно закатила глаза и надула губы.
— Такая невоспитанность… Фу…
Она взглянула на Клио и черт-черт-черт!
Надо же, это похоть! Касси хочет своего брата. Понятно, что, по крайней мере, для этой страны подобные отношения считаются нормой. Но вот для моей русской неизвращенной души — просто «тошниловка».
— Милый, как ты? Все еще не можешь оправиться после…
— Касси, — оборвал грек, покосившись в мою сторону, — не здесь.
Девушка, наконец, осознала, что кроме мужчин в холле нахожусь еще и я. Так долго и пристально меня рассматривала, а затем поморщилась и вновь повернулась к Кавьяру.
— Клио, дорогой, это твой новый выбор? — показалось, что ее сейчас стошнит. Сука напыщенная. — Она же тощая, как килька.
— Ты хотела сказать, мелкая? — вырвалось у меня.
Кассандра уничтожающе спокойно и холодно улыбнулась.
— Еще и не дрессированная.
— У нее грудь красивая, — Кавьяр таким тоном сказал, будто о товаре отзывался.
Девушка передернула плечами и, нервным жестом откинув назад непослушные локоны, приблизилась к греку.
— Мне жаль Елену, — томно произнесла она, и совсем не сочувствуя.
Фальшью от этой дамочки несло за версту. Клио колебался лишь долю секунды, а затем обнял Кассандру. Довольно эмоционально вышло и прямо со страстью.
Отвернулась и тут же натолкнулась на взгляд Марио. Он ухмылялся, а проходя мимо, шепнул:
— Вот теперь для тебя настал настоящий ад.
Что это означало, несложно было догадаться. Кассандра к вечеру того же дня принялась использовать меня по полной программе. Единственное, что радовало, так это абсолютное отсутствие сексуального интереса по отношению ко мне.
Она своих похотливых глазищ не сводила со спины Клио, его ягодиц и выпуклости в области паха. Эта озабоченная шлюшка пугала своим напором и властностью. И что-то мне подсказывало, что Елена была совершенно другой. Хотя, хрен их разберешь. Может, они здесь все пришибленные на голову? Но то, что у них проблемы с сексуальными аспектами личности — тут к гадалке не ходи.
К семи часам я с ног валилась от усталости. Ведьма-Касси заставила меня перемыть полы во всем доме, который после этого стал казаться просто огромным. Вынудила сварить двадцать пять порций кофе, сначала на песке, затем на углях. Видимо, все дома грека снабжены специальными плитами, и, наверное, они все тут кофеманы.
Далее сестра Клио усадила меня рядом с собой на диване в гостиной, а сама улеглась, положив босые ноги мне на колени. Пришлось массировать ее ступни. Красивые, между прочим…
А в девять вечера Кавьяр вдруг вспомнил о том, что я его игрушка, и потащил меня за собой в спальню.
Ну не хочу я сейчас, Кавьяр! Кости ломит после заданий твоей придурошной сестрицы.
— Сиди тихо, — приказал он, подталкивая меня к креслу. — Не высовывайся, поняла? Касси иногда перегибает палку.
Что имел в виду грек, я не сообразила, но послушно и не без удовольствия уселась. Откинулась на спинку и, вскрикнув от боли, выпрямилась.
— Говорю же, тихо сиди. Сейчас вернусь.
Кавьяр досадливо покачал головой и вышел. А вернулся уже спустя несколько минут. В руках он нес бутылку с антисептиком, бинт, ватные дики и, что это, тампоны?
Ну, не четырнадцать мне лет, чтобы краснеть от нормальных физиологических процессов женского организма. Но все же покраснела до корней волос. Просто видеть предметы личной гигиены для женщин в руках, нет-нет, не мужчины, а Кавьяра — было безумно неприятно и неловко. А все потому, что это слишком личное, а грек вот так просто протянул мне пачку и застыл в ожидании.
Я медленно поднялась и, осторожно обернувшись, посмотрела на кресло, на котором естественно остались следы крови. И кстати, не только на самом сиденье, но и по спинке тянулись коротенькие темные полоски.
Озадаченная увиденным, покосилась на грека. Он усмехнулся.
— Не переживай, дразнить не буду. Пережил тот возраст, — пошутил Клио совсем не злобно. — Иди, приведи себя в порядок. Джемпер осторожно снимай, рана кровоточит.
Ах, вот, значит, почему Кавьяр притащил меня в свое логово.
— Марио не может, что ли, обработать? — проворчала недовольно, забирая из рук грека его спортивные брюки и футболку, и даже трусы-боксеры.
И сразу же почувствовала, как Клио напрягся.
— Это принципиально для тебя? — суровым тоном спросил.
Съежилась.
— Что ты, просто поинтересовалась.
Не встретив сопротивления, Кавьяр тут же «обтух» и махнул рукой в сторону ванной.
— Переодевайся.
Покончив с этим занятием, вернулась в комнату, где грек ждал меня, в пальцах правой руки зажав мокрый ватный диск, а в левой — бутылку с антисептиком. Резкий запах мгновенно распространился по помещению, заставляя невольно морщиться. Прямо больничным духом повеяло.
В общем, обработал мои раны грек и убрал всю использованную вату, а меня заставил сидеть на месте с задранной на спине футболкой.
— Все, теперь готово, — провозгласил Кавьяр, отойдя в сторону. — Пластырем заклеил, а то майка прилипнет.
Сказать спасибо язык не поворачивался, хотя и следовало бы поблагодарить. Однако возмущенный внутренний голос напомнил о причине, по которой эти раны появились. Так что я упорно молчала.
— Ладно, — вздохнул Клио, наблюдая за мной внимательно. — Раз уж ты не знаешь о банальной вежливости, здесь я бессилен.
— Не думала, что услышу нечто подобное от тебя, — пробормотала себе под нос, но Кавьяр хмыкнул, давая понять, что прекрасно меня расслышал.
Но ничего не ответив, пошел к двери.
— Эй, а мне что делать? — вскочила я. — Там твоя чокнутая сестрица только и ждет моего возвращения. Если… Если ты…
— Что, Летти? — бросил грек раздраженно, а я мялась, не зная, как произнести то, что так не хотелось произносить.
— Ну… Ты это… Короче, ты же вроде меня куп… приобрел, значит, другие не могут мной пользоваться? Или как?
Несколько секунд Кавьяр таращился на меня недоуменно. Затем подался в мою сторону и, прищурившись, проговорил:
— Кто это сказал? Что за бред?
На этот раз в недоумении была уже я.
— Ай-я-яй, Лена, — с тихой злостью и презрением грек пригрозил пальцем, — какое малодушие. Вначале ненавидишь меня и грязью поливаешь, а стоило только почувствовать опасность, как тут же за моей спиной пытаешься спрятаться. В который раз поражаешь меня феноменальной способностью к адаптации в непривычной для тебя среде. Просто потрясающе… Хм…
Клио как будто задумался, но это было притворством. Он не скрывал своей неприязни и насмешки.
— Мой ответ… — посмотрел прямо в глаза. — Да, тобой может пользоваться кто угодно. И на этот раз я не имею в виду секс. Если сам захочу групповушки, тогда другое дело. А так… Наслаждайся обществом Касси. Поймешь, что я все это время щадил тебя невероятно.
Громко хлопнул дверью. Так громко, что жалобно затрещал деревянный косяк. Показалось даже — побелка осыпалась. Зачем-то голову подняла и оглядела идеально-белоснежный потолок. Действительно, просто показалось. Все на месте, ни пятнышка.
А вот о себе ничего подобного сказать не могла.
После слов грека стало противно. И не потому, что он, таким образом, осознанно или намеренно, — скорее, второе, — указывал мне на место под солнцем, то есть на кучу дерьма, в которую я угодила по его же вине. Нет, противно было из-за жгучего чувства стыда, затопившего меня изнутри. Получалось так, будто мое существование и смысла-то не имело. В принципе, с этими выводами я была категорически не согласна и если не так давно пыталась себя убить, то теперь и в мыслях подобного варианта не рассматривала.
