– Валера, куда ты дел аттестат?
– Я его не брал, – сказал я.
Мама подошла ко мне.
– А ну, посмотри мне в глаза.
– Да что там смотреть! – Я рассердился и пошел к себе в комнату. – Нет аттестата, я его сдал.
Мама пошла за мной и встала в дверях.
– Куда сдал? – тихо спросила она.
– Куда надо, туда сдал, – сказал я. – В конце концов, я уже достаточно взрослый человек и могу сам распоряжаться своей судьбой.
Мама не отступала:
– Я тебя спрашиваю, куда ты сдал аттестат?
– Куда, куда, – сказал я. – В военкомат.
– Зачем? – Несмотря на всю суровость маминого тона, глаза у нее были испуганные. Мне стало ее жалко, и я сбавил тон.
– Мам, ты не сердись, – сказал я, – я подал заявление в летное училище.
– Так я и знала, – сказала бабушка и всплеснула руками.
Мама вошла в комнату и села на кровать.
– Это правда?
– Правда, – сказал я, стараясь не встречаться с ней взглядом.
– И ты все хорошо продумал? – спросила она, помолчав.
– Да, мам, – сказал я. – Я все продумал. Я летал недавно на самолете, меня катал Славка Перков, и я понял, что хочу быть летчиком. Я не хочу быть энергетиком.
– Но почему обязательно энергетиком? – закричала мама. – Ведь есть много других специальностей. Ты можешь стать физиком, металлургом, железнодорожником. Неужели ты не можешь выбрать из всех одну какую-нибудь приличную специальность?
– Я уже выбрал, – твердо сказал я. – Я буду летчиком.
Мама попыталась воздействовать на мои сыновние чувства.
– Валера, – сказала она, – прошу тебя, пойми меня. Если ты будешь летать, я никогда не буду спокойна. Неужели ты не можешь понять, что ты у меня единственный сын. Что, если, не дай бог, с тобой что-нибудь случится, я этого не переживу.
Я промолчал.
– Короче говоря, – успокаиваясь, сказала мама, – ты сейчас же пойдешь в военкомат и заберешь документы.
– Да ты что? Кто мне их отдаст? – сказал я.
– Если попросишь как следует, отдадут. В крайнем случае, можешь сказать, что мама тебе не разрешает поступать в это училище.
Тут мне даже стало смешно.
– Ну и чудачка ты, – сказал я. – Да что это такое ты говоришь? Как это я пойду в военкомат и скажу, что мама не пускает меня в училище?
– Да, так и скажешь, – сказала мама. – И ничего тут смешного нет.
– Как же не смешно, – сказал я. – Да надо мной там весь военкомат обхохочется. А если будет война, я тоже скажу, что мама не пускает?
– Если будет война, тогда другое дело, а сейчас ты пойдешь и заберешь документы, если не хочешь, чтобы я это сделала сама.
С этими словами мама встала и пошла в большую комнату. Я пошел следом за ней посмотреть, что она будет делать. Она открыла шкаф, вынула из него свой выходной темно-синий костюм с ромбиком (этот костюм она надевала только в самых торжественных случаях) и пошла в ванную переодеваться.
– Если бы ты был хорошим мальчиком, ты бы не стал так волновать свою маму, – хмуро сказала бабушка.
– Значит, я нехороший мальчик, – сказал я и сел на стул.
Мама вернулась из ванной. Под синей жакеткой на ней была полупрозрачная блузка.
– Ты что, серьезно собралась в военкомат? – спросил я.
– Абсолютно серьезно, – сказала мама, вешая в шкаф свой халат. – Я сейчас же пойду к командиру военкомата.
– Не командир, а начальник, – сказал я.
– Вот я пойду к этому начальнику. Я с ним поговорю. Что это за безобразие? Как это можно мальчика без разрешения родителей записывать в военную школу?
– Мама, – я встал в дверях, – ты никуда не пойдешь.
– Это еще что такое? – еще больше возмутилась мама. – Отойди от дверей.
– Не отойду, – сказал я.
– Ты, может быть, еще драться с матерью будешь? Отойди сейчас же!
В конце концов я отошел.
– Как хочешь, – сказал я. – Все равно документы тебе никто не отдаст.
– Ну, это мы еще посмотрим, – сказала мама и вышла.
Она вернулась примерно через час, возбужденная и довольная. Начальник сперва не хотел ее слушать, а потом сдался и пообещал затребовать документы обратно.
Я ничего не сказал ей. Я пошел к себе в комнату, лег на кровать. Вошла мама и села рядом со мной.
– Сынок, – тихо сказала она и, как в детстве, погладила меня по голове. – Сыночек. Прости меня, пожалуйста, но я не могла поступить иначе. Если бы ты стал летчиком, я бы этого не пережила.
Я ощущал себя самым несчастным на земле человеком. До каких же это пор мной будут руководить? Когда мне позволят самому отвечать за свои поступки?
У Толика жизнь была тоже не сахар. Однажды в получку он пересчитал деньги и сказал:
– Порядок. Сегодня иду покупать мотороллер. Пойдешь со мной?
Документы для покупки в кредит у него были давно заготовлены. Не заходя домой, мы пошли сначала в cберкассу, там у Толика лежало шестьдесят с чем-то рублей и еще набежало четыре копейки процентов.
Мотороллер мы катили по очереди.
Сначала Толик сидел за рулем, а я толкал, потом толкал Толик, а я сидел.
Мотороллер был весь новенький, жирно смазанный маслом, а передние амортизаторы были еще обернуты вощеной бумагой, чтоб не пылились.
Уже в переулке, недалеко от нашего дома, мы остановились, чтобы передохнуть, мотороллер поставили на дороге, а сами сели на тротуар и закурили.
– Значит, в институт будешь поступать? – спросил Толик.
– Придется, – сказал я не очень весело, – я уже подал в наш педагогический.
– Ты же в Москву хотел? – удивился Толик.
– Чего я там не видел, – сказал я. – Раз в училище не вышло, поступлю сюда, а там будет видно.
– Слушай, – сказал Толик. – А ты, может, в армию пойдешь? Оттуда в училище попасть легче, чем с гражданки. Там всем, у кого среднее образование, предлагают.
– Ну да?
– Точно тебе говорю. У меня братан двоюродный так поступил.
Это меня заинтересовало. Значит, если я провалю экзамены – возьмут в армию. Из армии – прямая дорога в училище. Это же просто здорово! Блестящий выход из положения.
– Ладно, – сказал я, – поехали дальше.
Толик взгромоздился на мотороллер, и мы пoexали. То есть он поехал, а я толкал. Так, подталкиваемый мною, Толик и въехал торжественно в наш двор.
Во дворе было шумно. Мужчины в беседке забивали «козла». Женщины вывели детей и стояли толпой, разговаривали о своих делах.
Группа пацанов в переулке играла в футбол. Когда мы с Толиком въехали, они сразу свой матч закончили, кинулись к Толику, обступили мотороллер и стали обсуждать его достоинства и недостатки.
Подошла и мать Толика, тетя Оля, которая развешивала во дворе белье. Она так и подошла с оставшимся бельем, перекинутым через руку.
– Это что такое? – спросила она у Толика, кивая на мотороллер.
– Не видишь, что ли? Мотороллер, – сказал Толик довольно бодро.
– А где ты его взял?
– По лотерее выиграл, – сказал Толик.
– Ах ты, идиот несчастный, – сказала мать. – Да что же ты врешь, бессовестный! – Она подошла к своему окну (они жили на первом этаже) и постучала свободной рукой: – Федор!
Там долго никто не откликался.
– Федор, – повторила она, – выйди-ка на минутку.
Окно растворилось, из него высунулся небритый человек в нижней рубахе.
– Чего кричишь? – сказал он недовольно. – Знаешь ведь: человек с работы пришел, отдохнуть должен.
Но тут он заметил Толика с мотороллером, замолчал и долго с любопытством разглядывал и мотороллер, и Толика.
– Что это? – спросил он наконец.
– Не видишь, что ли? Мотороллер, – понуро объяснил Толик, глядя на отца грустными и преданными глазами.
– Мотороллер? – заинтересовался отец. – Надо поглядеть.
Он раздвинул на подоконнике горшки с цветами и вылез наружу прямо через окно. Кроме нижней рубахи, на нем еще были серые галифе и шерстяные носки с дырами у больших пальцев. Он оглядел мотороллер со всех сторон, заглянул под переднее колесо, потом погладил рукой сиденье.
– Вот это машина, – сказал он с явным восхищением и повернулся к Толику: – И небось дорого стоит?
– Он его по лотерее выиграл, – насмешливо сказала мать.
– Да не по лотерее, – сказал Толик, – я пошутил. В рассрочку взял. Восемьдесят рублей всего заплатил, а остальные из зарплаты постепенно вычитать будут.
– Постепенно – это хорошо, – сказал отец одобрительно. – Постепенно – это не то что сразу. А на кой он тебе нужен?
– На работу с Валеркой ездить будем.
– На работу, – согласно кивнул отец. – С Валеркой? Это хорошо. Самое главное – удобно. В автобусе давиться не надо.
– И тебя буду возить, – осмелев, задобрил Толик.
– И меня, – эхом откликнулся отец и, неожиданно развернувшись, влепил Толику такую оплеуху, что он повалился вместе со своим мотороллером на землю и чуть не отдавил матери ноги, да она вовремя отскочила. – Чтоб больше я этого мотороллера не видел, – спокойно сказал отец Толика и пошел обратно к окну.
– Дурак старый, – сказал ему вслед Толик, поднимаясь и потирая покрасневшую сразу щеку.
