Катер пересек озеро, развернулся, осыпав лицо колкой водяной сечкой, которую тут же снял хлесткий порыв бокового ветра, и по плавной кривой их кэп (или как его следовало называть?) вывел катер на прямую вдоль озера, держа его в каких-то двух десятках метров от берега. Словно предлагал (а может быть, и в самом деле предлагал) полюбоваться архитектурой толпящихся на нем особняков, видом то и дело возникающих набережных, причальных бухточек в гроздьях лодок, катеров, яхт.
Три сосны, стоящие на всхолмье подобно трем былинным богатырям, и раскидистый дом из красного кирпича под ними предстали глазу совершенно неожиданно, хотя В. и ждал их появления. Неожиданно – потому что так близко от берега резал озерное полотно катер, с такой калейдоскопической быстротой один береговой вид сменялся другим. Вот их еще не было мгновение назад – и вот возникли, а вот уже и нет этих сосен, смешались с остальным лесом, и только красный кирпич стен был еще виден некоторое время сквозь зелень, но там исчез за языками леса и он.
Сулла, еще лишь рассаживались, безоговорочно устроился рядом с кэпом и сейчас, когда врезали вдоль озера, перенял у того штурвал, явно уже не впервые берясь за него, ему требовалось поделиться своим экстазом, и он оглянулся назад, на В. с Угодницей, воскликнул, перекрикивая рев мотора:
– А?! Что?! Ничего?
– Замечательно! Чудесно! – мгновенно подавшись к нему, вся радость ни с чем не сравнимого удовольствия, отозвалась Угодница.
В. дождался, когда на них снова глянет затылок Суллы, наклонился к ней и проговорил в самое ухо, так, чтобы Сулла наверняка не услышал – хотя в этом и не было необходимости: стоявший шум не позволил бы:
– Беги от него, беги как можно скорей!
Угодница отстранилась от В.
– Вы что, не желаете мне счастья?
– Наоборот.
– Тогда как же вы можете советовать мне такое?
О, каким беспощадным негодованием горело ее лицо, с какой страстью она готова была бороться за свое счастье, на пути которого, так неожиданно, становился В.
Что ему было добавить к тому, что сказал? Сослаться на примнившуюся картину? Когда он и сам не слишком верил в ее реальность? Интуиции своей он верил, вот чему. Но почему должна была верить его интуиции она?
– Как хочешь, – расписался в своем бессилии В., откидываясь на спинку сиденья. – Как знаешь. – Через некоторое время непонятно почему добавилось: – Каждый отвечает за свою жизнь сам.
– Вот именно, – не замедлила с ответом Угодница. Уже умиротворенно, но с вызовом.
– Какие планы? – спросил Сулла у В. Ответа, впрочем, ему не требовалось. – Что-то меня в сон потянуло от водных процедур, – отсылая к словам финансового директора в ресторане, продолжил он, – надо бы подремать. – При этом так, чтобы не видела Угодница, подмигнул В. – Не прочь подремать? – повернулся он следом к ней.
– Ой, я за, – с готовностью отозвалась она, тут же зевнув.
– Спасибо за прогулку, – поблагодарил В. – Мне надобности дремать нет. Я выспался. Пойду, может быть, кто-нибудь мне компанию в бильярд составит.
– Тут еще велосипеды есть. Можно взять, покататься. Поинтересуйтесь, – проявила заботу Угодница.
– Поинтересуйся-поинтересуйся, – поддержал Сулла. – А после обеда мы с тобой в теннис. Не против в теннис?
– Да наверное, – как чувствовал, так и ответил В.
Сулла с Угодницей ушли в свои апартаменты, и он вновь остался в неприкаянном одиночестве. Что было делать, чем занять себя? Совсем ему не хотелось никакого бильярда. Да и велосипедной забавы. Голиаф, превратившийся во время прогулки на катере в мелкого гномика, исчез совсем, вызывай на бой – не откликнется: откуда ему взяться?
Ноги между тем вели В. коричневогравийными дорожками – с одной на другую, с одной на другую, – и через некоторую пору он вышел к той беломраморной беседке-ротонде, в которой Сулла признался ему в своей беде. В. задержался на пороге, постоял, словно предстояло пересечь некую границу, и ступил внутрь. Озеро, просторно раскинувшись на созданном для него природой ложе, могуче и бесстрастно лежало внизу, подставляя себя человеческому взгляду с бесстыдством просуществовавшего века и тысячелетия Божьего творения, которому нет никакого дела ни до этих появившихся недавно на его берегах строений, ни вообще до человека. Исполненный величия и силы был вид.
Сороковая симфония Моцарта заиграла в кармане.
В. опасался, что это жена, которой теща могла сообщить засвеченный вчера перед нею номер, но это был директор по связям. В. совсем забыл, что чей звонок ждать вероятнее всего – это его, и сейчас, услышав голос директора по связям, почувствовал радостное облегчение.
– Что это ты такой довольный жизнью? – среагировал директор по связям на его радостное приветствие с досадливой подозрительностью.
– Счастлив вас слышать, – сказал В.
Что было правдой, разве что несколько преувеличенной.
– Счастлив. Чего это вдруг, – пробурчал директор по связям. – Как там тебе обитается? Нормально? Там хорошее место, хорошее. Не своя бы дача, не вылезал оттуда. А так, раз своя, приходится на ней куковать. Имущество обременяет, правильно коммунисты говорили.
– Это, по сути, и Христос говорил, – вырвалось у В. – неожиданно для него самого.
– Ну, Христос… – вновь с прозвучавшей досадой в голосе протянул директор по связям. – Христос чего-чего только не наговорил. Два тысячелетия никак уразуметь не можем. А ты-то вчера телевизор смотрел, слышал, что о тебе говорят? – круто переменил он разговор.
– Слышал, – коротко отозвался В.
– И что?
– Что “и что”? – В. счел за лучшее сделать вид, будто не понимает, чего от него хочет директор по связям.
– Сам что обо всем этом думаешь?
– А ничего не думаю, – постаравшись явить голосом саму безмятежность, ответил В.
И это тоже было полной правдой. Разве что была искусственной безмятежность, которую так старательно продемонстрировал. Но он и в самом деле не думал о том, что вчера услышал по телевизору. Все из него вымылось за ночь, утекло неизвестно куда – и следа не оставило. Голиаф, ты напрасно прячешься, притворяешься невидимым – мне все равно, Голиаф, мне нет дела до тебя, Голиаф, я тебя не боюсь, Голиаф, я готов к схватке с тобой, Голиаф, и к тому, чтобы одолеть тебя!.. Ведя разговор с директором по связям, В. медленно обошел беседку по кругу, остановился там, откуда озеро было видно полнее всего, облокотился о перила и стоял, созерцал распахнувшийся вид заново, ощущая в себе те свежесть и бодрость, с которыми проснулся.
– Ничего он не думает, – словно передразнил директор по связям. – Что-то вокруг тебя накаляться стало. Нужно нам это? Нисколько. Слава славе рознь. Дурная нам не нужна. А вон что на тебя вчера вывалили, ого!
– Да мало ли что вывалили, – сказал В. – Пусть. Брань на вороту не виснет.
– Не виснет?! – О, каким раскаленным сделался голос директора по связям – В. пришлось отдернуть трубку от уха, чтобы не опалиться. – Еще как виснет! Имидж, знаешь такое слово? Вот! Нам не такой твой имидж нужен! Сугубо положительный, вот какой! И никакой иной.
– Да что же мне, – сумел наконец вернуть трубку к уху В., – лезть теперь тоже под камеры и объяснять: не инопланетянин я?
– А вот обсудим, обсудим, – сурово пообещал директор по связям. – Не исключено, что и лезть. Очень может быть. А как же. Клин клином! Да! – вспомнил он. – А этот-то, самый активный, мне сообщили, он наш, с завода?
– Наш, с завода, – подтвердил В., понимая, о ком директор по связям: о коллеге.
– Серьезный тип, – уронил директор по связям. – Решил какую-то свою игру на тебе поиметь. Схватил это? И так просто, как нашего заводского, не прижмешь. По-крупному на тебя поставил, будет за свой интерес грызться. А ты говоришь: не лезть!
На этот раз В. решил, что благоразумнее будет промолчать.
Он не ошибся: директор по связям, потрепав его еще немного в зубах и не получая ответа, скоро выдохся.
– Ты где там? – смолкнув, спросил он через паузу.
В. подумал, директор по связям хочет понять, не отсоединился ли он.
– Здесь я, – сказал В.
Но директора по связям интересовало совсем другое.
– Я имею в виду, где ты сейчас территориально. В апартаментах у себя, в гостях у кого-то, на пляже загораешь?
– В беседке я, – сообщил ему В. (ах, почему не выдумал! Почему не назвал другого места? А впрочем, что смыслу). – Круглая здесь такая беседка есть, ротонда, из белого мрамора, знаете?
– Знаю-знаю, – спешаще отозвался директор по связям. – Один там, что ли? Или с кем-то?
Странные директор по связям задавал вопросы. Но все же В. ответил, не было у него причины таиться:
– Один.
– А и будь там, не уходи, – повелел директор по связям. – Подойдут к тебе через минуту.
– Кто подойдет? – недоуменно вопросил В. – Зачем?
– Подойдут-подойдут, – успокаивающе проговорил директор по связям, словно В. тревожился, точно ли подойдут. И попрощался, не дав В. задать нового вопроса: – Пока, будь здоров.
