— А в эту поездку как выходит? — вступила в разговор Лена.
— Так потому я и рассчитал дату вылета на четвертое августа. Все тютелька в тютельку.
— Ну хорошо. Это я понимаю. В этот раз мы сэкономим треть от ста двадцати тысяч, деленных пополам.
— Сколько это будет? — спросила Лена, больше желая заставить Машку опять заняться устным счетом, чем выяснить точную сумму экономии.
— Мам, ну, догоняй! У папы зарплата годовая сто двадцать тысяч. Значит, за полгода он получает шестьдесят. Налоги — треть от шестидесяти, то есть двадцать тысяч.
— Правильно! — кивнула Лена, которая теперь хотя бы поняла логику рассуждения дочери. Результат она проверять не собиралась, поскольку еще со школьных времен устный счет не был ее сильным местом.
— Так вот, — Маша опять повернулась к Вадиму, — все, пап, ты хорошо посчитал и рассчитал. Только одна деталь. Правило ста восьмидесяти трех дней неприменимо, если ты подписываешь трехлетний контракт. Ты же здесь будешь все триста шестьдесят пять дней в году. Три года подряд.
Вадим ошарашенно смотрел на дочь. Об этом он не подумал. Даже смешно.
— А сколько это будет всего дней? — опять занялась воспитанием дочери Лена.
— Мам, я не цирковой пудель, чтобы все время считать. Больше тысячи. Для тебя это уже несчислимые величины!
— Не хами, — встрял Вадим. Инстинкт защиты жены срабатывал автоматически. Лену никто не вправе был обижать, даже родная дочь. Даже по делу.
Маша поняла, что перегнула палку, и решила быстро сменить тему разговора.
— Кстати, а вот заработать прямо сейчас кое-что можно. И довольно легко.
— Это ты о чем?
— О флоппи-дисках. К компьютерам.
— Как это? — недоверчиво поинтересовался отец.
— Что за флоппи-диски? — Не поняла Лена, безмерно далекая от компьютеров и всего, что с ними связано.
— Здесь один «флоппик» стоит пятнадцать центов, у оптовиков еще дешевле. Центов двенадцать. В Москве их можно легко сдать по сорок пять — пятьдесят центов. Минимум триста процентов прибыли.
— А перевозка?
— Надо купить три-четыре коробки, там по тысяче штук. Я выясняла. Дальше: ты через Потемкина отправляешь их диппочтой. Это — а) бесплатно, б) без таможни на въезде и выезде. Ну отдаем ему десять процентов. Я посчитала. На четыре коробках доход составит тысячу двести долларов, двести — ему. Тысяча нам. Мои десять процентов за идею.
Лена следила за разговором, вытаращив глаза. Ладно, она уже стала привыкать, что дочь взрослеет. Но… Вот оно — страшное влияние Америки! Маша только и думает о том, как заработать деньги! «Нет, отсюда надо бежать! Надо спасать Машу!» — это все, что она выяснила из «бизнес-плана» дочери по скорому обогащению.
— Это вариант… — задумчиво произнес Вадим. Почему-то именно сейчас он вспомнил про свой долг «Брайану». Три тысячи, полученные авансом по приезде, он ведь так и не вернул. Ему никто не напоминал, а он и забыл. «Нет, вернуть надо обязательно! Лучше сохранить лицо, чем сэкономить „трешку“!» Вадим полез в карман и, ни слова не говоря, выписал чек на имя «Брайан энд Твид» на всю сумму. К тому же Вадим помнил, что не прошло и недели с момента его приезда в Вашингтон, как Терри, бухгалтер «Брайана», вручил ему конверт, в котором лежал чек на шестнадцать тысяч долларов, заработанные в Москве. Если брайановцы помнили про свой долг ему, то было бы наивно полагать, что они забудут про его долг им.
— Это ты мне за идею сразу решил заплатить? — иронично поинтересовалась Маша. — Так ведь мне чек никто не окешит — у меня же «ай-ди» американского нет. Только если по школьной карточке.
— Что? — вернулся к действительности Вадим. — А-а, нет. Это я чек на три тысячи выписал. Мой долг фирме.
— А как моя идея? — заканючила Машка.
— Даже думать забудь! — Лена с ужасом представила картину: Вадим выплачивает дочери комиссионные, заработанные путем махинации. — Это же уголовщина. Спекуляция! Какая статья, Вадик?
— В Америке нет статьи «спекуляция». Здесь это просто бизнес! — И уже обращаясь к дочери. — Если делать, то не ради тысячи. Минимум десять коробок. И хорошо бы регулярно.
— Вот это речь настоящего мужчины! — многозначительно вынесла приговор Маша.
Родители молча смотрели на дочь. Каждый думал об одном и том же: в семье отныне три взрослых человека.
Потемкину идея с небольшим бизнесом, читай — спекуляцией, не показалась ни дикой, ни криминальной, ни даже опасной. Вадим, конечно, впрямую спрашивать не стал, но из разговора понял, что диппочту уже давно используют не только по прямому назначению.
— Василий Васильевич, а вот не могли бы вы узнать, нельзя ли, так сказать, по дипломатическим каналам…
— Я понял. Вы про почту?
— Ну да. Несколько коробок…
— Решили, как все — видеомагнитофон, музыкальный центр, телевизор… Надеюсь, не холодильник. У — нас же другое напряжение, — Потемкин снисходительно хохотнул.
— Да нет. Флоппи-диски.
— Бизнес?
— Да. С вашим интересом.
— Здесь нечего узнавать. Схема работает. Сколько?
— Ваши десять процентов.
— Я не об этом. Сколько коробок?
— Десять.
— У вас это, я смотрю, любимая цифра!
Небольшие сложности возникли со сбытом. Первый звонок, разумеется, Вадим сделал Аксельбанту. Но Олег категорически отказал. Прежде всего, не его сфера интересов. Да и нужных знакомых нет. И потом, компьютерный и околокомпьютерный бизнес сейчас приобрел такой массовый характер, что в любой момент жди интереса со стороны ОБХСС. «А вы, Вадим Михайлович, сами не уставали повторять — уголовный кодекс надо чтить!»
Вадим, скрепя сердце, позвонил Кашлинскому. Расчет был простой — этот пройдоха всегда готов заработать. Да и связи у него в среде кооператоров, надо признать, действительно огромные. И еще. Накануне приезда не грех было разыграть сцену дружбы и доверия.
Кашлинский с готовностью согласился. Правда, возник небольшой торг по процентам. Вадим предложил, как обычно, десять процентов, но Леша захотел двадцать пять. Тогда Вадим высказал пожелание, чтобы Леша вложил двадцать процентов в покупку дисков. Как и рассчитывал Осипов, Кашлинский моментально согласился на халявные десять, лишь бы ничего не вкладывать и, соответственно, не рисковать.
Купить диски Вадим поручил Лере Скорник. Та досиживала последние дни в нью-йоркском офисе, дико скучала по любой форме активности, а от магазинов у нее уже с души воротило. «Так ведь то от тряпичных магазинов», — правильно рассчитал Вадим.
Лера, естественно, напрягла своего мужа Володю. Тот, как человек системный, поехал на «Яшкин-стрит», где торговали электроникой для советских туристов, договорился с каким-то пакистанцем.
Дальше все оказалось делом техники. Вадим выписал чек. Ему вообще нравилось это занятие — чеки выписывать. Нет, не с деньгами, конечно, расставаться. А сам процесс. Чувствовал он себя в эти моменты миллионером из фильмов про красивую американскую жизнь, иногда появлявшихся в Союзе на видеокассетах.
Володя оплатил покупку. Пакистанец доставил коробки к зданию генконсульства. Дальше подробностей Вадим не знал, но получил подтверждение Потемкина, что коробочки отправились в Союз самолетом «Федерал-экспресс». За счет посольства.
Неприятности возникли там, где их никто не ждал. В «Шереметьево» коробки просто своровали.
Когда Вадим узнал от Леши, что коробок нет, он позвонил Потемкину.
— Василий Васильевич! А можно что-то сделать? Ведь диппочта! Это не хухры-мухры.
— В том-то и беда, Вадим Михайлович. Диппочта! Мы не можем объявить коробки в розыск. Придется указать их содержимое. А это скандал. Причем международный. Я рисковать репутацией Советского Союза не стану. И вам не советую.
Вадим, разумеется, ничего предпринимать не стал. Только посчитал убытки. Сам, без Машкиной помощи. На калькуляторе. Десять коробок по тысяче штук в каждой. Итого десять тысяч. По одиннадцать центов за штучку. Итого, одна тысяча сто долларов. Не так много за науку.
Маше отец сказал, что передумал. А Лене рассказал правду.
— Вот тебе перст судьбы — никогда не занимайся бизнесом! Тысяча долларов — это мы переживем, а урок тебе на всю жизнь. Бизнес — это не твое! — Ленка уже давно опасалась, что Вадим ради легких денег, видя пример Аксельбанта, Кашлинского, который все время что-то там проворачивал, пример клиентов-коооператоров, всерьез займется бизнесом. А значит, его либо убьют, либо посадят. Теперь, видя растерянный, побитый вид мужа, она хоть и жалела его, но была счастлива!
В предпоследний вечер перед отъездом из Вашингтона Стэн пригласил Вадима и Лену поужинать. Да не просто в ресторан, а в самый модный тайский ресторан на углу Шестнадцатой и М-стрит. В Вашингтоне раз в полгода-год появлялось какое-нибудь место — бар, клуб, ресторан, боулинг, которое становилось модным, и вся вашингтонская элита считала своим долгом там отметиться. Потом ажиотаж спадал или, точнее, перетекал в новую точку.
