— Очень рад видеть вас здесь. С удовольствием угостил бы вас яичницей и жареной картошкой.
Врачи уже привыкли к доморощенным шуткам Тирни и не отреагировали.
Тирни качнулся с носка на пятку и продолжил:
— Хочу кое-что сказать в ответ на соображения, высказанные здесь в прошлый раз доктором Саксеной. Если вы помните, она предложила не пускать в операционные представителей производящих оборудование фирм. Сразу хочу оговориться, что речь пойдет не о докторе Саксене, которую я считаю выдающимся врачом.
Сидевшая рядом с Хутеном Сидни ощетинилась.
— Поймите меня правильно, — продолжал между тем Тирни. — Я ни в коей мере не хочу унизить достоинство врачей и подвергать сомнению их способность принимать решения, но факты — упрямая вещь. Признает это доктор Саксена или нет, но правда заключается в том, что представители фирм могут знать о стентах, протезах и искусственных суставах больше, чем хирурги. Представитель фирмы может знать о конструкции искусственного клапана больше, чем даже вы, доктор Саксена.
Сидни встала с места и подняла обе руки, как сбившийся с пути автомобилист, пытающийся привлечь к себе внимание мчащихся по дороге водителей.
— Доктор Тирни…
Но Бака было уже не остановить.
— Представители фирм следят за эксплуатацией своей продукции, они видели множество операций с применением своих изделий. И если они проведут пару часов в операционной, то это только пойдет им на пользу, а в конечном счете на пользу нам.
— Доктор Тирни, если позволите. — Сидни изо всех сил старалась быть вежливой. — Как врачи, только мы можем решать, в каком лечении нуждаются наши пациенты.
— Никто не говорит, что вы должны беспрекословно следовать их рекомендациям.
— Бак, хотите вы признать это или нет, но представители фирм влияют на решения врачей, и влияют не без пользы для своих кошельков. Около года назад, во время операции протезирования коленного сустава, врач по совету представителя — для того чтобы протез лучше встал на место — выпилил лишний участок большеберцовой кости. Результат оказался весьма плачевным.
Некоторые из собравшихся закивали в знак согласия. Ортопед, о котором не называя его, вспоминала Сидни, доктор Джозеф Полански, сидел молча, глядя перед собой, словно он тут был ни при чем.
— Я помню этот случай, — сказал кто-то в заднем ряду. — У женщины на всю жизнь осталась хромота.
Бак поднял руку.
— Вы пристрастны, доктор Саксена. Я могу привести не один десяток примеров, когда советы представителей фирм были не только разумны, но и позволили улучшить исход операций.
Послышался одобрительный шепот. Один из хирургов громко произнес:
— Некоторые из этих ребят вполне приличные люди — например, Трой Ричардсон из «Браво-Дивайсиз». Я однажды неправильно расположил винт в пяточной кости, и Трой указал мне на ошибку.
Тирни посмотрел на Сидни и сделал жест в сторону этого хирурга, словно ссылаясь в суде на вещественное доказательство. Но Сидни не дала сбить себя с толку и обратилась к сидевшим рядом с ней врачам:
— Я понимаю, что каждый делает свою работу, но хотим ли мы полагаться на мнения бывших футболистов и президентов феминистских организаций, которые говорят нам, что мы должны, а чего не должны делать в операционной?
— Свое дело они знают, — возразил Тирни.
— Вот именно, они знают свое дело. Они хотят проникнуть в операционную, чтобы каждый раз убеждать нас, что их дело — их оборудование — единственное, каким мы можем пользоваться. Но что, если мы воспользуемся изделиями другой компании?
— Не знаю, как вы, доктор Саксена, но я никогда не позволю представителю фирмы влиять на мои решения.
Посыл был ясен: Сидни Саксена возражает против присутствия представителей фирм из глупого упрямства.
— Вы допустите присутствие в кабинете врача медицинского представителя фармацевтической компании, который вслух дает советы назначать лекарства своей компании? — спросила Сидни.
— Вы сейчас говорите о терапии. Да, эти слабаки-терапевты так беззащитны, что их надо всячески оберегать.
Аудитория рассмеялась.
— Но мы, — самодовольно провозгласил Тирни, — хирурги.
Мужская часть аудитории шумно выразила свое одобрение.
— Вот теперь он говорит дело! — сказал один из хирургов.
Сидни горестно покачала головой. Тирни побеждал ее своей дешевой демагогией. Ощущение было не из приятных.
Доктор Виллануэва оторвал от стула свое огромное тело, немного воодушевив Сидни.
— Бак, я надеюсь, что ваши аргументы не сдобрены десятимиллионным взносом компании «Браво-Дивайсиз» на поликлинику «Браво» в новом кардиохирургическом корпусе больницы?
Тирни побагровел:
— Доктор Виллануэва, я отметаю ваши инсинуации. Вы оскорбляете мою честь, и я не собираюсь молча это терпеть.
— Вы что, принц Уэльский? Это не ответ!
Бак шагнул к Виллануэве, но теперь встал Хутен:
— Довольно, джентльмены, возьмите себя в руки. — Хутен обернулся к собравшимся:
— Мы решим этот вопрос голосованием. Поднимите руки те, кто не желает видеть в операционной представителей компаний медицинской техники.
Руки подняли полдюжины врачей — среди них Сидни, Тина и Виллануэва.
— Кто против и хочет сохранить нынешнее положение?
В зале взметнулся лес рук. «За» проголосовали оставшиеся сорок с лишним человек. — Всё, вопрос закрыт, — авторитетно произнес Хутен.
Во второй половине дня жена Пака заехала за ним в больницу. Он с удовольствием переложил на нее обязанности водителя и каждый день с нетерпением ждал ее приезда.
Больше всего на свете Сун боялся, что операция и облучение лишат его самого ценного его достояния — отточенного, добытого тяжким трудом знания. Но пока все было в порядке. Правда, скоро должен был начаться месячный курс химиотерапии, а она тоже не бог весть как полезна для мозга.
Пэт подбадривала его, каждый раз приговаривая: «Не надо спешить» или «Будем продвигаться вперед шаг за шагом». Он слушался. Мало того, он перестал читать журнальные статьи о глиобластоме, о последствиях химиотерапии и о средней продолжительности жизни больных в свете последних достижений в лечении глиобластомы.
Но мало и этого: Пак стал ценить каждый день своей работы в больнице. Вместо того чтобы противопоставлять свои способности способностям коллег, он начал ценить их таланты. Пациенты перестали быть для него отвлеченными объектами приложения знаний: теперь он видел в них живых людей.
Пак заметил, что коллеги стали относиться к нему не так, как раньше. Они перестали смотреть на него как на неизбежную неприятность и проявляли теперь необычную доброту, стали интересоваться делами его семьи, спрашивали, чем могут помочь. Радиолог, доктор Эдуардо Эрнандес, каждый раз пожимал ему руки и желал удачи перед тем, как выйти из помещения и включить излучатель. Наконец, персонал Челси его принял. Бывший все время чужаком, заболев, Сун Пак стал одним из них. И он высоко ценил это отношение, но не переставал удивляться: какие все же странные люди эти американцы.
Пэт обняла мужа за талию, не скрывая своей любви. Это была новость в их отношениях. До болезни Пак никогда не разрешал жене приезжать к нему на работу, а за публичное проявление тепла и любви сделал бы ей суровый выговор. Но теперь он радовался ее близости. Ее маленькая рука, лежащая у него на поясе, успокаивала его и радовала.
— Сейчас приедем домой — и ты поспишь.
— Да.
Они пошли к больничной стоянке.
— Может быть, потом мы пойдем куда-нибудь поужинать? — предложил Сун. — Вдвоем.
— Это будет романтическое свидание?
Как давно они нигде не были вдвоем. Пак видел, что удивил жену до глубины души — она радовалась, как ребенок. Он ничего не ответил, но был счастлив, видя радость Пэт.
Они сделали еще несколько шагов.
— Ты не знаешь, где можно найти няню? — спросил Пак. Они никогда не оставляли детей под присмотром чужих людей. Отец Пака жил в Корее, родители и брат Пэт — в Нью-Джерси и в гости приезжали очень редко. На вечеринки к коллегам Паки всегда ходили с детьми, а корпоративные мероприятия Сун всегда посещал один.
— Наверное, в квартале есть пожилые женщины, — предположила Пэт.
— Вот и хорошо.
— Но сегодня мы едва ли успеем кого-нибудь найти.
— Я понимаю, — кивнул Пак. В самом деле, это было сомнительно.
— Но мы поужинаем, как только найдем няню. Думаю, это будет скоро. И тогда… — Она теснее прижалась к мужу. — …мы пойдем на свидание! — договорил он.
Вместо того чтобы сесть в самолет, летевший в Мичиган, и вовремя успеть на конференцию, Тай взял билеты на рейсы от Майами до Хьюстона и из Хьюстона до Феникса. Приземлившись в международном аэропорту «Скай-Харбор», он взял напрокат машину и по шоссе 87 доехал до левого поворота на Фаунтин-Хиллс.
