Покончив с дележом, Педро обратился к Чакраму:
— Выдай Баджуа двадцать рупий, пусть купит угощение.— Потом повернулся к Баджуа:—Только не бери у Ханана, этот подлец подмешивает что-то в масло. В прошлый раз ты приносил от него сладости, так у меня до сих пор во рту горчит.
Баджуа взял деньги и ушел. Следом за ним вышел и Педро. В комнате сразу поднялся шум, все заговорили разом, перебрасывались шутками, смеялись и, окружив тесной толпой Покара, забросали его вопросами. Ноша сидел, молча наблюдая за происходящим. Ребята смотрели на него, и он ежился под их взглядами.
Немного погодя вернулся Педро. На нем была только белая набедренная повязка. Он вошел, вытираясь полотенцем (должно быть, только что принял ванну). Кончив обтираться, он бросил к ногам Чакрама связку ключей.
— Поди достань из сундука чистое белье. Да захвати мою феску.
Чакрам ушел. Педро поманил пальцем Ношу. Тот робко подошел к нему и присел рядом.
— Покажи-ка правую руку,— приказал Педро. Ноша протянул ему руку. Педро ощупал кисть и длинные пальцы Ноши.
— Пальцы у тебя хорошие. Придется только потренировать их несколько дней: гибкости не хватает.
Педро отпустил его руку, Ноша встал.
— Ты куда?
Ноша снова сел. Педро хотел сказать что-то, но тут заговорил Панчхи:
— Вчера столкнулись устад Ахмад-хан и Кхара. Спорили чуть не до драки.
— Из-за чего? — заинтересовался Педро.
— Кхэра говорит, сейчас в Карачи не осталось ни одного стоящего специалиста, кого ни возьми, все в устады лезут.
Педро это задело.
— А сам-то он что умеет? Из него и карманник приличный не выйдет. Все они, бомбейцы, сопляки! Калькуттских, я думаю, никто не превзойдет. У нас там был устад Шейх Бани Бахш. Ему тогда уже было за семьдесят, но выглядел он гораздо моложе. Он держал школу. Сто рупий брал задаток в виде подарка, а потом еще девятьсот рупий за обучение... Чуть что не по нему, развернется — и в морду... Но специалист был классный...
Вернулся Чакрам. Педро тут же переоделся и снова уселся в углу
Немного погодя в комнату вошел нагруженный Баджуа. Он выложил покупки перед Педро. Чакрам зажег ароматические палочки, и по комнате распространился легкий дымок. Педро надел турецкую феску, разложил сладости на скатерти, закрыл глаза и зашептал молитву.
Потом он подозвал Ношу, надел ему на шею цветочную гирлянду, снял с себя феску и тоже надел ему на голову. На этом обряд посвящения в ученики закончился. Педро собственноручно положил в рот Ноши щепотку сладостей и распределил остальное между ворами.
Ноша поздоровался с каждым в отдельности, крепко пожимая руку. Теперь он стал семнадцатым карманником шайки Педро.
По просьбе Педро Панчхи спел песенку из кинофильма. У него был приятный и сильный голос. Кадыр подыгрывал ему, изображая голосом звук таблы.
После небольшого импровизированного концерта все разбрелись по своим комнатам. Большая часть ребят ночевала здесь же. Покар и Ноша устроились вместе.
Около недели Педро преподавал Ноше мастерство карманника. После специальных упражнений пальцы Ноши стали гибкими и сильными, и в один прекрасный день он отправился на «работу» под присмотром Чак-рама.
Чакрам был мастером своего дела. Педро настолько благоволил к нему, что сделал своим заместителем и поручил вести все денежные расчеты. Чакрам, действительно, был славный парень, Ноша скоро подружился с ним. Чакрам помогал ему и советом и поддержкой, угощал его чаем, сигаретами.
Ноша наблюдал, как работает Чакрам, поражаясь его ловкости. Он никак не мог уловить момент, когда тот забирался в карман прохожего, а Чакрам уже бросал ему кошелек. Постепенно Ноша переборол в себе страх, мешавший ему в новой «работе».
lll
После смерти жены Нияз получил пятьдесят тысяч рупий, и первое, что он сделал,— купил особняк в пригородном районе. С востока к особняку подступали холмы, казавшиеся ночью страшными драконами, с севера — несколько старых дач, в которых когда-то жили офицеры. В последнее время их приобрели частные лица, и там велись большие строительные работы. Вечером непроглядная тьма окутывала весь район, на улице не появлялся ни один прохожий. Часам к девяти все вокруг словно вымирало и только заунывный, наводящий ужас вой шакалов нарушал гнетущую тишину.
В доме было пять комнат. Нияз обставил их мебелью, купленной на аукционе. К особняку примыкал большой двор, засаженный деревьями; видимо, в последнее время за ними не ухаживали, и они были очень запущены. По ночам, когда ветер ломал сухие ветки, казалось, что под деревьями кто-то ходит, тщетно пытаясь найти дверь в дом.
Для Нияза в новом доме все было хорошо, только трудно было добираться в город. Он выходил из дому рано утром и иногда часами ожидал автобуса. На линии курсировало несколько машин, но чуть ли не через день одна-две из них выходили из строя. Взвесив все за и против, Нияз купил за четыре с половиной тысячи рупий машину. Она была не новая, но еще прочная и расходовала не слишком много бензина.
Затем последовали и другие изменения. Теперь Нияз отказался от шаровар и рубахи и стал носить брюки и сорочку, усы сбрил, лавку свою на базаре продал. На двери особняка появилась табличка с надписью на английском языке: «Шейх Мухаммад Нияз — правительственный подрядчик».
Нияз ни слова не знал по-английски, но это не помешало ему стать государственным подрядчиком. Ему удалось получить подряд на проводку электрической сети в новые бараки. Работы были небольшие, но имя его как правительственного подрядчика попало в список. Благодаря этому ему удалось получить от муниципалитета заказ на строительство нового рынка стоимостью семь миллионов рупий. Помог ему получить этот заказ Хан Бахадур Фар-занд Али, недавно избранный на пост председателя муниципалитета. Хан Бахадур изрядно поистратился на предвыборную кампанию и теперь намеревался восполнить свои затраты. С Ниязом они уговорились, что тридцать три процента от выручки Нияз отдаст ему.
Нияз не имел никакого представления о строительстве, да и денег у него не хватило бы на такое большое дело, поэтому он уступил подряд другому дельцу за пять с половиной миллионов, а сам занимался лишь перепродажей на черном рынке строительных материалов, которые ему удалось получить под правительственный заказ по государственной цене.
С Хан Бахадуром они постепенно становились близкими друзьями. Благодаря своему новому посту Хан Бахадур стал в городе большой персоной. Почти ежедневно в его доме собиралась компания — пили виски, играли в бридж и рами *.
Хан Бахадур был страстным игроком в рами, и хотя теперь у него почти не бывало свободного времени, иногда он не вставал из-за стола по целым дням. Собиралось у него обычно несколько видных правительственных чиновников и крупных бизнесменов. Гостиная Хан Бахадура превращалась в своего рода частный клуб, постоянным членом которого стал и Нияз. Сначала он отказывался пить, но однажды его заставили чуть не силой глотнуть виски, и с тех пор он выпивал за вечер несколько рюмок.
Жизнь Нияза шла размеренно и спокойно. Анну и Султана жили с ним вместе. Да и куда они могли деваться: ведь у них никого не было. К Султане Нияз относился очень ровно, старался ничем не обидеть ее. Рано утром он уезжал на своей машине и возвращался поздним вечером, молча проходил в свою комнату и ложился спать. Ужинал он обычно у Хан Бахадура. Вначале Султана приносила ужин ему в комнату, но он сказал ей, чтобы она этого не делала.
Здоровье у Нияза тоже стало значительно лучше. Сидя целыми днями в лавке, он располнел, а теперь хлопоты и заботы, подвижная жизнь способствовали тому, что он снова стал строен, лицо утратило желтизну, а после рюмки виски на щеках появлялся легкий румянец. Султана уже не раз ловила себя на том, что заглядывается на него, когда он выходит из дому в своей нейлоновой сорочке и отлично сшитых брюках.
Однажды тихим летним вечером, когда солнце уже заходило и только на западе горизонт еще пылал золотисто-розоватыми тонами, Султана стояла у открытого окна. По улице медленно тянулся караван верблюдов. Тихо позвякивали привязанные к их длинным шеям бубенцы, нежный перезвон которых казался особенно мелодичным в вечернем воздухе. У дерева, недалеко от окна, Султана увидела Нияза. Он куда-то уезжал и послал шофера заправить машину. В розоватых отблесках последних лучей солнца Нияз выглядел стройным юношей. Султана загляделась на него. А он, словно почувствовав ее взгляд, оглянулся, глаза их встретились. Султана быстро отошла от окна, сердце ее сильно стучало. Но и после этого случая отношение Нияза к ней не изменилось, а оставалось по-прежнему ровным и спокойным.
По воскресеньям Нияз обычно бывал дома. Если кто-нибудь приходил, то они все вместе сидели в гостиной, беседовали, пили чай. Несколько раз Нияз возил брата и сестру в магазин за покупками, откуда они возвращались нагруженные свертками. Это были главным образом наряды для Султаны. Разговаривал Нияз с Султаной мало и не глядя на нее, словно боялся испугать.
