Я едва не рассмеялась. Остановило меня то, что я не поняла, шутит Джулия или нет.
Мама ждала моего возвращения из школы; в руке она держала неизменный бокал с вином. По недовольному выражению ее лица и поджатым губам я поняла, что ничего хорошего меня не ожидает. Войдя в малую гостиную, я бросила на диван сумку и плюхнулась рядом. Мама последовала за мной.
— Сегодня днем мне звонила мать Дела.
Взяв в руки первый попавшийся журнал, я сделала вид, что не имею ни малейшего представления, о чем она говорит.
— Вы с ней нормально пообщались?
— Не совсем, — ответила мама, усаживаясь в кожаное кресло. — Она сказала мне, что Скотт избил его. И что ты порвала с ним. Я заверила ее, что это недоразумение.
Я поморщилась.
— А ты не полюбопытствовала, почему Скотт избил его? — Я, глядя, как она потягивает вино из бокала, чувствовала закипающую внутри злость. — Он не хотел уходить, мама. А все произошло после того, как я объявила, что решила с ним порвать, потому что вспомнила о происхождении тех самых фотографий.
Она трясущейся рукой поставила бокал на небольшой столик возле кресла.
— Саманта…
Я подвинулась ближе к ней в надежде, что она поймет — я возвращаюсь. И очень рассчитываю на ее поддержку.
— Мама, я ведь не знала, что он делал эти снимки. И это взбесило меня.
Она заморгала, разглаживая ладонью свои льняные брюки.
— Хорошо, что мы теперь знаем… Меня буквально бросало в дрожь от одной мысли, что ты занимаешься подобной… дрянью.
Дрянь было отнюдь не единственным словом, которым можно было описать то, что я делала. Мерзость. Пакость.
— Теперь ты должна понять, почему я не могу быть с ним.
— Дорогая, то, что он сделал, — это плохо, но это была всего лишь ошибка. Все ошибаются.
Потрясенная ответом матери, я молча смотрела на нее.
С высоко поднятой головой она сидела в кресле, выпрямив спину и перебирая золотые браслеты на запястьях.
— Твой отец… он тоже допускал ошибки. И мы не прожили бы столько лет в браке, если бы не научились прощать друг друга.
Постепенно я вышла из ступора.
— Дел фотографировал меня, когда мы занимались оральным сексом…
— Я понимаю, Саманта. — Она сморщила нос. — Но ведь это было так давно. И я уверена, что Дел ужасно переживает. Он должен чувствовать себя ужасно при одной мысли об этом.
— Мне, честно говоря, наплевать на то, насколько он ужасно себя чувствует, — безразличным тоном произнесла я, думая лишь о том, насколько скверно я сама должна чувствовать себя в этой ситуации. — Не могу представить, что у нас с ним после этого будет все нормально.
Мама тяжело вздохнула.
— Я не одобряю того, что он сделал, Саманта, но он молодой и он мужчина. Наверняка это будет не последней глупостью, которую он совершит в своей жизни.
— Но это будет последней глупостью, которую он совершит с моим участием!
Мама пропустила это мимо ушей.
— У тебя есть все основания обижаться на него. Я не виню тебя за это, но думаю, что тебе надо с ним поговорить. Мы с его матерью уверены, что после… ну, после всего этого вам обоим может потребоваться некоторое время, чтобы вновь узнать друг друга, оставив в прошлом все эти инциденты.
Ну и денек: после школы меня занесло прямиком в сумасшедший дом. Слушая абсурдные аргументы, которые мама приводила в защиту Дела, я едва удерживалась от смеха, но в то же время окончательно укрепилась в своем желании расстаться с ним. И от этого мне стало легче.
— Оставить в прошлом все эти инциденты? — переспросила я после раздумий.
Мама согласно кивнула.
— Пойми, учитывая то, что произошло с Касси и с твоей памятью, тебе потребуется некоторое время, прежде чем ты…
— Но почему ты так настаиваешь на том, чтобы я оставалась с Делом? — перебила ее я. — Этого я не понимаю. Разве это нормально? Разве матери вмешиваются в подобные дела?
В ее глазах промелькнуло сомнение, но так быстро, что я его практически не заметила.
— И твоему отцу, и мне очень важно, чтобы рядом с тобой был тот, кто в состоянии позаботиться о тебе, и равный тебе… по положению в обществе.
Так вот к чему весь этот разговор! Но я не собиралась его продолжать.
— Мама, я не намерена возобновлять отношения с Делом. Он мне противен даже на клеточном уровне.
Взяв в руку свой бокал, мама поверх него посмотрела на меня.
— Ты ведь и с подружками практически прекратила общаться.
— Мои подружки — мерзкие задницы.
— Саманта! — в ужасе воскликнула она, глядя на меня так, словно я шла на нее с ножом в руке.
— Да, это истинная правда. — Я криво усмехнулась. — И можешь позабыть о том, чтобы я и с ними наладила отношения.
— Мне кажется, ты все преувеличиваешь. — Мама допила свой бокал и улыбнулась. Улыбка не нарушила холодную красоту ее лица. — У тебя всегда была страсть к этому.
— Они обзывают меня «Помешанная Сэм» и намекают, будто я имею отношение к убийству Касси. — Мама вздрогнула. Может быть, не стоило быть такой прямолинейной. Но уже поздно. — Так что, как видишь, я не преувеличиваю.
Она собралась ответить, но, показалось, дважды обдумала то, что намеревалась сказать. Я изучала ее в эти редкие моменты, когда она по-настоящему задумывалась, вместо того чтобы пить и разочаровываться во мне.
Я вся напряглась.
Как только последняя мысль сформировалась во мне, я вдруг почувствовала такую теплоту и любовь к маме, что к горлу подкатил ком. И я тут же вспомнила, что в подобном положении мы с ней уже бывали. Я не хотела ее разочаровывать, но не знала, как этого избежать…
Глупые слезы жгли мне глаза, и я опустила глаза. Ее свободная рука сжалась в кулак. Костяшки пальцев побелели. Сердце мое сжалось.
— Я знаю, ты разочарована…
— Да нет, моя милая. Нет. — Мама встала с кресла и села рядом со мной, а я все еще не поднимала на нее глаз, потому не была уверена в том, что она откровенна.
И меня — словно я удачно сложила два элемента пазла — вдруг осенило, что причина ее разочарования заключается не столько во мне, сколько в ней самой. И, наверное, именно это я и узнала в ту самую ночь, перед тем как оказалась на утесе.
— Милая моя, я просто желаю тебе самого хорошего. Только и всего. — Она, замолчав, отвела прядь волос с моего лица. — Но ты выбрала дорогу, и я не уверена, что она окажется самой лучшей для тебя… Разорвать отношения с Делом, восстановить против себя подруг…
Я покачала головой.
— Мама, это правильный выбор.
Она, поколебавшись, спросила:
— А ты много проводишь времени с Карсоном, верно?
Моя голова дернулась, она быстро убрала руку.
— И что?
— Саманта, его отец убирает офис твоего отца за дополнительную плату. Он не подходящий для тебя кавалер.
— Но ведь я встречаюсь сейчас не с его отцом, верно? — огрызнулась я. Этот мой довод, конечно же, выглядел смешным. — Да и с Карсоном я тоже не встречаюсь.
— Но он тебе нравится.
— Да, мама, он мне нравится. Я только не пойму, почему это так тебя волнует. Ты же вышла замуж за папу! — Глаза ее расширились. Я попала в самую точку. — Ведь у него не было денег.
— Твой отец учился в Йельском университете, когда я его встретила. Это другое дело.
— Почему? — не отступала я. — Денег-то у него и тогда не было, а Карсон собирается поступать в Пенсильванский университет.
Мама ответила не сразу, а когда ответила, то я услышала совсем не то, что ожидала.
— Твой отец… он буквально очаровал меня, Саманта. — Отблеск далеких дней появился в ее глазах, а маска, с которой она не расставалась многие годы, слетела с ее лица. Я представила, какой она была, когда познакомилась с моим отцом. — Мы встретились случайно, на вечеринке, и он был совсем не похож на парней, с которыми я общалась. Он прекрасно учился, у него были великолепные манеры. И я решила… ну, в общем, я решила, что мы с ним одного круга. Мой отец не пришел в восторг, когда все открылось, и, возможно, мне следовало…
Возможно, ей следовало послушаться своего отца? Этого мама не сказала, но мне было ясно, что именно так она подумала, а что я могла сказать ей в ответ — этого я не знала.
Вздохнув, она покачала головой.
— Ты заслуживаешь такого человека, который сможет обеспечить тебе определенную жизнь, кто будет твердо стоять на ногах и ни от кого не зависеть. Ты меня понимаешь?
Я думала, что понимаю.
— Но, мама, ведь деньги — это еще не все. Не все подвластно деньгам.
Она открыла рот, но громко хлопнула входная дверь. Послышались шаги моего отца — тяжелые и быстрые. Мама повернулась на этот звук, и в этот момент в гостиную вошел папа: его черные брови были нахмурены, челюсти сжаты. Я сразу почувствовала — случилось что-то ужасное.
