– Я в порядке, Джед.
– Дело не в ноже, нет? Знаешь, это я виноват. Я велел тебе идти до того, как дал тебе нож.
– Нет, нет. Нож тут ни при чем… ну, почти ни при чем… и ты в этом не виноват. Мне надо было самому сообразить. Но я действительно в порядке.
Мои слова, по-видимому, не убедили Джеда.
– Я знаю, в чем тут дело. Ты хотел посмотреть на охранников?
– Ну… – Я пожал плечами. – Интересно было бы на них взглянуть.
– Не знаю, Ричард, но мне кажется, что ты попусту расстраиваешься. Поверь мне на слово – нам повезло, что мы ни на кого не напоролись.
– Конечно… – Я на мгновение задумался и рассеянно сорвал бутон-другой. – А любопытно, что бы, по-твоему, случилось, если бы они заметили нас?
– Гм… не знаю. Лучше не попадаться им на глаза.
– Думаешь, они убили бы нас?
– Может быть. Вообще-то у меня есть некоторые сомнения на этот счет, потому что подобная вещь не имеет смысла. Они знают, что мы здесь, мы тоже знаем об их присутствии, и никто из нас не хочет, чтобы наши секреты были раскрыты, поэтому…
– Я слышал, что Даффи как-то разговаривал с ними…
Джед удивился:
– Кто тебе сказал?
– Гм… По-моему, Грег.
– Я думаю, он ошибся. Сэл обязательно сообщила бы мне, если бы подобное произошло, но она ничего такого не говорила.
– Слушай… А что если они схватят Зефа и Сэмми? Это совершенно другое дело, ведь эти парни не связаны с нами.
– Да. Они могут убить Зефа и Сэмми.
– По крайней мере, тогда решится наша проблема, – осторожно предположил я, ожидая, что Джед возразит мне, но он не возразил. Он лишь кивнул мне.
– Да, – с безразличием произнес он. – Тогда проблема решится.
К тому времени как мы вместе прыгнули с водопада, уже стемнело. Нам пришлось прыгать в полной темноте, не видя ни берегов озера, ни белой пены в том месте, куда низвергался водопад. Потом нам пришлось пробираться через лес. Я бы точно заблудился, если бы не Джед.
Я хотел быстро поесть и провести остаток вечера, плавая посреди свечения. Мне также не терпелось рассказать своим друзьям о спящем охраннике, что совершенно выскочило у меня из головы вчера из-за возбужденного состояния. Однако, подойдя к хижине-кухне, я не нашел там привычной еды, завернутой в банановые листья. Я нашел лишь немного холодного вареного риса. Тогда я поискал большой кухонный котел, предположив, что Грязнуля просто-напросто забыл выложить из него рыбу и овощи, но в котле тоже ничего не оказалось. Это было странно, ведь обычно повара оставляли кое-что на завтрак. Я в раздумье погладил пустой живот и огляделся по сторонам. Тут я заметил нечто еще более странное. Кроме Джеда, сидевшего в нескольких метрах от меня, в лагере никого не было. Я не видел в темноте ни огоньков от косяков, ни горевших в палатках фонариков.
Я подошел к Джеду:
– Тебе ничего не кажется странным? – спросил я его.
Он пожал плечами:
– Странно только, что я не вижу своей еды.
– Да… точно. Еды нет. И людей тоже.
– Людей? – Джед посветил вокруг своим фонариком «Мэглайт».
– Понимаешь, о чем я?..
– Да. – Он встал. – Странно все это…
Несколько секунд мы оглядывались по сторонам, следя за желтым лучом света. Неожиданно поблизости раздался громкий стон – кто-то стонал от боли.
– Господи, – прошептал Джед и выключил фонарик. – Ты слышал?
– Конечно.
– Кто это был?
– Откуда мне знать?
Мы замолчали, внимательно прислушиваясь. Затем мы снова услышали стон, от которого у меня встали торчком волосы на затылке.
– Боже мой, Джед! Включи фонарик снова! Эти стоны действуют мне на нервы.
– Если они действуют тебе на нервы, то почему же ты улыбаешься?
– С чего ты взял, что я улыбаюсь?
– В твоем голосе слышится смех.
– Включи же этот чертов фонарь!
– Нет, – прошептал он. – Мы же не знаем, что происходит.
Мы снова прислушались. Я вспомнил свое первое утро на острове, когда очнулся после лихорадки и бродил по пустой площадке. Довольно неприятное ощущение даже при дневном свете. Вы как-то неуютно чувствуете себя в пустынном месте, где, как вы точно знаете, должно быть полно народу. С жуткими стонами в темноте здесь было раз в десять страшнее.
– Похоже на фильмы о зомби, – мрачно пробормотал я и захихикал. – «Зомби – пожиратели плоти».
Джед не ответил мне. В следующий раз, когда мы услышали стон, мы сумели определить, откуда он донесся. С левой стороны от нас, оттуда, где было раскинуто большинство палаток.
– О'кей, – сказал Джед. – Пошли на разведку. В авангарде пойдешь ты.
– Я? Фонарик же у тебя.
– Мне нужно держать его, а у тебя будут свободны обе руки.
– Свободны для чего?
– Чтобы сражаться с зомби.
Джед зажег фонарик и осветил палатку Грязнули, а я пробормотал ругательство и медленно двинулся по направлению к ней.
Я сделал всего несколько шагов, когда полог палатки откинулся и оттуда высунулась голова Эллы.
– Джед? – спросила она, заслоняясь рукой от света.
– Ричард. И Джед. Что случилось, Элла?
Она покачала головой:
– Забирайтесь сюда. Катастрофа. – Это все Кити, – рассказывала Элла, вытирая лоб Грязнули. Именно его стоны мы только что слышали, и во время нашего разговора он продолжал стонать. Он лежал с закрытыми глазами и обеими руками мял свой огромный коричневый живот. По-моему, он даже не осознавал, что мы сидим в палатке. – Идиот.
Я удивленно поднял брови:
– Почему? Что он такого натворил?
– Он положил в одно из ведер кальмара, а мы нарезали кальмара на куски и перемешали с остальной рыбой.
– Ну и что?
– Кальмар был уже дохлый, когда он проткнул его острогой.
Джед прерывисто вздохнул.
– Почти все отравились. Душевая хижина забита рвотой, а к Хайберскому проходу лучше не подходить.
– А ты? – спросил я. – Ты вроде бы в порядке.
– Всего пятеро или шестеро легко отделались. У меня немного поболел живот, но мне, похоже, повезло.
– Зачем же Кити бросил острогу в дохлого кальмара?
Глаза Эллы сузились:
– Я бы тоже хотела знать. Нам всем хотелось бы спросить его об этом.
– Да… А где же он? У себя в палатке?
– Наверное, там.
– Хорошо. Пойду схожу к нему…
Я выбрал подходящий момент для ухода, потому что, когда я вылезал наружу, Грязнуля сел прямо, и его рвота брызнула во все стороны. Я быстро выскользнул в темноту. В ушах звенело от визга Эллы.
Прошла целая вечность, прежде чем я нашел Кити. В палатке его не было, и, когда я позвал его, никто не откликнулся. В конце концов я решил поискать его на пляже. Он был там. Освещенный лунным светом, он сидел невдалеке на берегу.
Когда он увидел, что я приближаюсь к нему, он сделал движение, как будто собирался удрать.
– Привет, – произнес он упавшим голосом.
Я кивнул и уселся рядом с ним.
– Я не гвоздь сезона, Рич.
– Кальмар тоже.
Он не засмеялся.
– Так что же все-таки произошло?
– Разве ты еще не знаешь? Я отравил весь лагерь.
– Да, но…
– Я был под водой в маске Грега. И увидел этого кальмара. Мы же ели кальмаров сотни раз. Поэтому я метнул в него острогу, а потом бросил его в ведро. Откуда я знал, что он уже подох?
– Так он же не двигался.
Кити посмотрел на меня:
– Теперь я понимаю! Но я думал… я думал, что кальмары, как медузы. Колышутся в воде, и… их щупальца создают иллюзию, что они живые.
– Ты ошибся. Но ты не виноват.
– Да, Рич. Верно. Во всем виноват Жан. – Он замолчал и ткнул кулаком в песок между ногами. – Разумеется, это моя вина! Господи!
– Ладно… виноват ты, но ты не должен…
– Рич, – перебил он меня. – Пожалуйста, не надо.
Я пожал плечами и отвернулся. Лунный свет освещал изломанную расщелину, спускавшуюся по утесам в кораллы.
– Кпау, – тихо сказал я.
Кити подался вперед:
– Что ты сказал?
– Кпау.
– О чем это ты?
– Молния издает похожий звук. – Я показал на расщелину. – Видишь?
Я посидел с Кити недолго, потому что мне не терпелось узнать, как дела у Этьена и Франсуазы. Кити остался на пляже, поскольку считал, что он, бедняга, еще не готов показаться людям на глаза. Большое потрясение – столько бороться за право заниматься рыбной ловлей, чтобы потом вляпаться в такую историю! Он чувствовал себя особенно виноватым, потому что оказался одним из немногих, кто избежал отравления. Я пытался уговорить его, чтобы он не сходил с ума окончательно, ведь он вряд ли виноват в том, что у него хорошая иммунная система, но это не помогло.
Когда я увидел, что творится в доме, то в душе порадовался, что Кити остался на пляже. От всего происходившего здесь ему стало бы только хуже. Я и понятия не имел, что последствия отравления были столь тяжелыми, и решил, что Кити тоже не отдавал себе в этом отчета, иначе он бы вернулся в лагерь, чтобы помочь остальным.
